Остап Бендер строго отчитывал Михаила Самуэлевича Паниковского. Бедный старик, ошалело глядя на него, что-то тихо бормотал в своё оправдание. Но грозный комбинатор как будто бы не замечал этого. А быть может, просто делал вид. Так сказать, для педагогического эффекта, ибо считал себя(по-моему, вполне обоснованно) неплохим психологом.
А Паниковскому уже было всё равно. Он внутренне скис и уповал лишь на мгновенную смерть. Он, по-своему, любил этого молодого и чрезвычайно умного человека. Но никак не мог ему простить такое вот, не соответствующее возрасту, обращение.
"Он со мной как с нашкодившим мальчишкой! А ведь я на тридцать лет старше его! О, времена! О, нравы! Яду, мне, яду!" - проносилось у несчастного старика в голове.
А Остап Ибрагимович, ничего не замечая вокруг, продолжал внушать ему:
- Я Вам, Паниковский, тысячу раз говорил, но повторюсь, учитывая Ваше доисторическое происхождение. Вы теперь больше не должны бегать за первым же увиденным Вами гусём! Ну скажите мне, зачем он Вам? Вы что, с голоду пухнете, как дети экваториальной Африки? Или решили писательством заняться, запасаясь перьями? Нет, я понял! Этот гусь несёт золотые яйца и Вы надеетесь, с его помощью, стать Рокфеллером?! Боже мой, Паниковский, Вы меня просто убиваете!
После той неприятной истории с Кисой Воробьяниновым, чуть не лишившем его жизни, Остап Сулейман Берта Мария Бендербей, он же Бендер-Задунайский, стал более подозрительным к людям, чем вызывал встречную подозрительность. Как говориться: "коса находила на камень" или "лом находил встречным лом" или "клин выбивался клином".
"Я тут ни причём, - убеждал он себя, - это всё обстоятельства виноваты. Вот зачем, скажите мне, этот безумный Воробьянинов, хотел перерезать мне горло?! Что я такого ужасного сделал ему?! Взял на полный пансион, спасая от вездесущих чекистов?! Учил, как правильно выживать в современном мире?! Как будто ему, бывшему главе дворянства, там, на Елисейских полях Парижа(пусть он и не признаётся, что оттуда) было известно, как именно надо выживать?! А сам-то!!! Седина в броду, бес под ребро! Зачем он, спрашивается, спустил последние деньги на эту Лизу, жену чертёжника Коли?! Да не сделай он этого, то, быть может... Хотя, как я после узнал по душераздирающим крикам Кисы, разбудившим весь Старгород, всё было напрасно... Вот так и верь... тёщам...
У меня, к счастью даже жены не было.. Свободный, как голубь сизокрылый.. А так, без всяких штампов и обязательств.. Знойная женщина, мечта поэта... Сумасбробная Эллочка -Людоедочка, с её первобытным лексиконом.. Один этот шедевр: "парниша.. у тебя спина белая.." на премию братьев Люмьер тянет. А подруга её, Фима Собак, помесь бульдога с носорогом.. Елена Станиславовна Боур.. вообще отдельный разговор... Ловко я их всех тогда... "Союз Меча и Орала", всё или ничего... Зося, ах, Зося... Ну, почему я не могу подойти и просто обнять её...
Что-то я отвлёкся.. Ах, да, Киса, Ипполит Матвеевич Воробьянинов, старый ловелас и мелкий мошенник. Я сейчас даже жалею, что вообще вмешался во всю эту кутерьму с двенадцатью стульями. Этот старый идиот только мешался под ногами! Надо было его сразу с возу сбросить.. Нет же, в благородство я решил поиграть... И с кем?! Э-э-э-х....
А теперь, когда, так желанное мною, Рио-де Жанейро, совсем рядом, этот недотёпа Паниковский чуть не попадается с гусём! Нет, никогда не буду больше дела иметь с динозаврами! Они живут прошлым...
Так... Корейко Александр Иванович, мошенник крупного разлива, ловелас(не видать ему Зосю, как собственных ушей), рвач(таких ещё поискать надо), мородёр, разбойник с большой дороги и.. подпольный миллионер.. У меня на него такое есть.. так что он мой.."
- Остап Ибрагимович, - произнёс кто-то..
Но великий комбинатор был весь в собственных раздумьях:
"Получив деньги, я, конечно же, устрою в нормальный пансион Паниковского, где-нибудь в Швейцарских Альпах. Пусть бедняга проживёт остаток жизни, как подобает. Казимиру куплю новую машину, а то его Антилопа-Гну долго не протянет. Шуру Балаганова, чем-то он меня напоминает, выучу и отдам в институт. Зосю.. да я гтов весь мир к её ногам бросить, да ... Эх, ладно, делю шкуру ещё не убитого барана... Как будут деньги, так всё и решу.."
- Остап Ибрагимович, - послышалось снова и на этот раз Бендер-Задунайский очнулся от раздумий.
Он повернулся и увидел Шуру Балаганова, бывшего, как и он с Паниковским, "сына лейтенанта Отто Юрьевича Шмидта. Тот стоял перед сидящим в кресле великим комбинатором, и преданно на него смотрел.
- Остап Ибрагимович, с Михаилом Самуэлевичем что-то неладно, - сказал Шура.
- Что опять с этим гусинным королём? - спросил Бендер-Задунайский.
- Он сидит и молчит, не подавая признаков жизни, - ответил ему Балаганов.
Остап поднялся и подошёл к старому подручному. Потряс его за плечо - беззрезультатно. Взял руку и попытался на запястье нащупать пульс - глухой номер. Наклонился к груди и послушал сердце - тишина. Нехорошее предчувствие посетило великого комбинатора.
"Неужели... помер.. А я.. э-э-эх, Паниковский, Паниковский... " - пронеслось у него в голове.
Вдруг Остап почуствовал чей-то пристальный взгляд на своём лбу. Он встряхнулся и...
- Паниковский, Вы так любого в гроб вгоните! - воскликнул Остап.
- Михаил Мамуэлович, Вы живы! - радовался Балаганов.
- Если я вижу товарища Бендера, то, к сожалению, да, - ответил Паниковский.
- О, да Вы, я гляжу, обиделись.. Прям, как девица красная... Сами виноваты, не воровали бы гуся.. - начал вновь распалятся Остап.
- Ах, оставьте эти Ваши нравоучения, товарищ Бендер... Я устал так жить и хочу поскорее уйти... - перебил его Паниковский.
Остав, с удивлением посмотрев на старика, произнёс:
- Неужели, Вам стыдно стало?
Паниковский ничего не ответил ему, а, отвернувшись, кивнул Шуре Балаганову и улыбнулся. Да, ему было стыдно, очень стыдно, но он такой, какой есть, и уже его не переделаешь.
"А, всё-таки, не такой уж и плохой, этот товарищ Бендер.." - подумал он.
На следующее утро было решено "брать клиента, пока тёплый". Шура должен был, ещё с ночи, затаиться у окон Корейко. Паниковский - ровно в восемь утра, должен был вломиться в квартиру подпольного миллионера и устроить небольшой спектакль. Мол, Вам не нужен китайский сервиз? Сам же великий комбинатор, дождавшись полудня, заходит к Корейко и, без всяких обиняков, выкладывает все карты. И... "дело в шляпе"...
Балаганов, обняв Паниковского, ушёл на свой пост. Михаил Самуэлевич, посмотрев на Бендера, сказал:
- Остап Ибрагимович, Вы прекрасный человек. Я больше не стану воровать гусей, обещаю.
Великий комбинатор, ласково на него посмотрев и похлопав по плечу, произнёс:
- Ложитесь спать, дорогой Вы мой человек. Завтра будет трудный день....
- Петруша! Петрушенька!.. Ну, где же ты, внучек мой ненаглядный? - раздался чей-то до боли знакомый голос, - ты борщ из чего хочешь: баранины, говядины или корейки?
Пётр Грамульник очнулся от видений, посетивших его после чтения "Золотого телёнка", и с ужасом посмотрел на свою гран-маман:
- Бабушка! Да что ты такое говоришь! Разве можно из живого человека, пусть он и заклятый мошенник и вор, борщ варить?!
Таисия Леопольдовна аж перекристилась, хотя ни в Бога, ни в чёрта не верила.. может только когда-то, в годы Смольного...
- Акстись, Петруша! Какой человек? Я тебе про мясо толкую! - воскликнула она.
Поняв всю комичность положения, Пётр, обняв гран маман, сказал:
- Эх, бабушка, как же я тебя обожаю! А свари=ка ты борщец, да из корейки нам!
Таисия Леопольдовна, посмотрев на внука, громко рассмеялась:
- Внучек, а ты в курсе, что из-за чрезмерного увлечения литературой у тебя мозг взорваться может...
Пётр посмотрел на неё и тоже рассмеялся...
- Остап Ибрагимович, Вы слышали это? Значит, этот молодой человек больше не встретится с нами? - спросил Паниковский у Бендера-Задунайского.
- Михаил Самуэлевич, не переживайте так. Пока на земле есть хоть один человек с туго набитым кошельком, к нам, уж поверьте мне, интерес не остынет, - усмехнувшись, произнёс великий комбинатор.
Тут вдруг что-о зашуршало в темноте за окном, потом послышался звук борьбы и чьи-то причитания. Через секунду всё кончилось и довольный Балаганов, под удивлённый взгляд Остапа, за шиворот, словно нашкодившего щенка, привёл, поникшего и усталого... Ипполита Матвеевича Воробьянинова.
За прошедший год, бывший глава старгородского дворянства, лицо приближённое к самому(но не будем об этом вслух), профессиональный нищий, "мальчик" и..прочее, прочее, прочее.. сильно сдал. Потрёпанная одежда, припорошенная пылью; морщины, испешрившие всё лицо, вдоль и поперёк; потухший взор и... полная покорность.
Великий комбинатор хотел было ехидно поинтересоваться у Кисы, мол, "тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца", но тот сам первый начал:
- Не мог я жить с таким камнем на душе, товарищ Бендер. Не знаю, что тогда на меня нашло! Бес, что ли, попутал?! Но после той ужасной ночи я не сплю, не ем, да и ни живу вовсе. Ведь убийство самый смертный грех. Я виноват перед Вами и готов принять от Вас любую кару!
Великий комбинатор посмотрел на него, с ног до головы, потом предложил сесть на стул и сказал:
- Киса, я давно простил Вас, так что не рвите себе душу. Да не случись то, что случилось, я бы многого не узнал в этой жизни. Живите дальше, как решите сами.
Но Киса никак не реагировал. Он вдруг окаменел. Это длилось минуту-две. Потом стал сползать медленно на пол. А очутившись там, начал выть. Да-да, именно выть, подобно волку, а не плакать или реветь. Он начал бить себя по щекам, кусать губы и славить Господа.
"Рехнулся, болезный.. Какой ужас... А ведь я и на самом деле давно его простил.." - пронеслось в голове у Бендера...