Сны Блудкина
...он выковыривал из ушей серу и, скручивая её пальцами в шарики, бросал в горшочек с геранью, думая, что это каким-то образом полезно растению. Важное занятие прервал стук в дверь. Почему стучат — звонок же работает. Не удивился, словно ждал кого-то. Хотел было крикнуть: «Не заперто!», но ясно представил вставленный изнутри в замочную скважину ключ. Нехотя поднялся. Суставы предательски хрустнули. Протопал босыми ногами по пробитой среди толстого слоя пыли дорожке от дивана к двери.
-Кто там? - он хотел спросить сочным басом, но получилось что-то хрипло-визгливое. Прокашлялся. «Надо бросать курить, да и пить тоже...» Он отмахнулся от возникшей мысли и молча повернул ключ.
На пороге стояла, судя по одеянию, цыганка. «Сейчас достанет карты, будет гадать. Потом запудрит мозги и обчистит квартиру»- почему-то пронеслось у него в голове. Но она просто молча стояла, теребя пальцами край кофты.
Блудкин (извини, дорогой читатель, что не сразу назвал фамилию нашего героя) шагнул немного назад и в сторону, жестом приглашая её войти. В квартире стоял твердый запах чего-то застарелого, напоминающего тухлятину. Более свежим был запах жареной картошки с луком. Цыганка вошла и остановилась в коридоре. Ваня Блудкин протянул ей левую руку (он был левша) и коротко брякнул:
-Ваня!
Она ответила неожиданно низким грудным голосом:
-Наташа! - потом добавила, - а ты знаешь, что подавать левую руку для мусульман считается оскорблением, так как они левой рукой вытирают задницу и, значит, левая — грязная!
-А ты что, мусульманка? Вроде бы цыганка. Ладно, всё это ерунда. Ты картошку жареную с луком будешь?
-Ага.
-Вот это по-нашему! Давай, не стесняйся, проходи в кухню. Меня не бойся, это я с виду такой страшный, на самом деле — добрый. Я уже долго живу один, одичал немного. Дома и поговорить-то не с кем, разве что с тараканами или вот с растениями. А что такое женщина почти уже и забыл. Да ты не бойся, кидаться на тебя не буду, я же пью, стало быть, для женщин неопасен, в смысле никакой... И курю, как паровоз... Надо бы бросить всё это... А ты пьёшь, куришь?
Наташа молчала, только как-то пристально всматривалась в его лицо. Её взгляд из равнодушного становился гневным, глаза немного сузились, скулы напряглись.
-Я-то сейчас подрабатываю где придется. В основном в Ботаническом саду — тырю потихоньку всякие саженцы, рассаду, семена. Дома что-то доращиваю и продаю. Работа, сама понимаешь, сезонная. Вот на это и живу, если всё это считать жизнью. У меня рука легкая, что ни воткну в землю — прорастает. Это, видимо, от Бога, хоть я и не верующий...
-Да... Остапа понесло, - Наташа подошла к нему вплотную, уперев руки в бока, - а тебе сны цветные не снятся?
-Нет, не сняться. А что?
-А вот мне один и тот же снится, цветной такой... Ладно, мое терпение лопнуло. Ты что же, паразит, вместо того, чтобы жену встретить в аэропорту, прикидываешься идиотом (хотя идиот и есть) и несёшь всякую ересь! Опять вчера нажрался? Что, и меня уже не узнаешь? Сейчас я тебе память-то верну, - она взяла валявшийся на полу веник и замахнулась...
...Иван открыл глаза. «Это что же, всё приснилось? Ай, как хорошо! По морде веником как-то не особо хочется». Он огляделся. В комнате, кроме зудящей под потолком мухи, никого не было. Да, был ещё запах жареной картошки. «Вчера точно перебрал... Кстати, а сейчас что? Утро? Вечер?» Он хотел отдернуть штору и посмотреть в окно, но (или ему показалось?) коротко звякнул дверной звонок. «Опять кого-то принесло? Стоп, а я, случайно, не сплю? Или действительно проснулся? Как определить? Всё перепуталось и не у кого спросить». Он соскочил с дивана, опрокинув стоящую на полу открытую бутылку пива. Оно вылилось на старый (на три размера больше) тапок с растоптанным задником. Второго тапка не было, вернее он был, но где-то... Иван подошел к двери, и тут только заметил, что совершенно голый. Он намеревался просто открыть дверь, за которой (так ему хотелось) стояла бы Наташа-цыганка. От резкого звонка вздрогнул. Вернувшись в комнату, натянул на свои кривые ноги такие же кривые штаны-трико с пузырями на коленях. Этажом выше зазвучала религиозная музыка — соседка-старушка начала свою молитву. «Значит, сегодня воскресенье» - сообразил Иван. Чуть приоткрыв дверь, он увидел женщину. Не Наташа. Совершенно другая, незнакомая.
-Здравствуйте! Наш центр проводит социологический опрос населения вашего района. Позвольте войти?
-Позволяю. Входите.
-Первый вопрос: как вы вообще относитесь к процедуре выборов?
-К процедуре выборов я никак не отношусь. А кого и куда сейчас выбирают? - Женщина удивленно вскинула брови:
-Вы что, на Луне живете?
-Да нет... Я вообще-то уже долго один живу, телевизор не смотрю (его просто нет), радио не слушаю. Вот, отстал от жизни... Слушай, ну их ... эти выборы... Лучше давай жареной картошечки навернём, я сейчас разогрею.
-Какую картошку?! Ах, ты, замудонец паршивый! Один он живёт! Я тебе сейчас покажу один! Чем это так воняет? Ты что, урод, так и не положил в холодильник продукты, которые я перед отъездом купила? Ну, точно! Всё же испортилось! Ты что, не чувствуешь: гнильём несёт! Стоит только жене уехать, всё — в квартире полный развал...
...Иван повернулся на другой бок. Пробивавшийся сквозь щель в занавесках лучик солнца ударил ему в глаза. Он проснулся... «Чего она опять на меня накинулась? Словно действительно моя жена. С Клавдией вот уже скоро десять лет, как разбежались. Я даже не знаю, где она. А вот на тебе — снится. Правда, совсем незнакомая женщина, но характер Клавкин. Погоди, опять, что ли всё приснилось?» Блудкин пошарил рукой на полу около дивана и нащупал бутылку. Там ещё что-то булькало. Почти одним движением опрокинул бутылку в рот. Не останавливаясь, влил в себя остатки. Вот только чего? Судя по этикетке — пиво, но вкус... «Какую я гадость выпил? Как моча. Стоп! Ведь, точно, моча!!» Он вдруг вспомнил, что пиво выпил ещё позавчера. Хотел разыграть Антоныча (соседа снизу), которому был должен пузырь пива, и через воронку надул в бутылку. Во рту стало ещё противнее, но, вспомнив про уринотерапию, Иван махнул рукой — своя моча, не чужая, стало быть, на пользу...
...Сильно потянувшись, он издал трубный звук: у-у-у-у... Глаза открывать не хотелось. Во рту было, как в сортире, в животе угрожающе урчало. На работу сегодня не идти — суббота. Откинув в сторону руку, он почувствовал, что рядом кто-то лежит. Открыл глаза и с ужасом увидел чью-то кудрявую голову. «Клавдия! Как она тут оказалась? Наверное, я сплю. Да, точно, сплю. Это просто кошмарный сон. Сейчас проснусь, и её не будет». Но проснулась Клавдия:
-Ванька! Вставай! Сейчас поедешь к дяде Славе, возьмёшь у него мёд. Потом на рынок - купишь огурцов, капусты, зелени (петрушки, укропа), заберешь из ремонта мой зонт (я уточняла, мастер сегодня работает). Мусор вынеси. За квартиру заплатил? Не дай Бог, если хоть сколько потратил! И никакого пива! У тебя на него нет денег и не должно быть. Придешь с запахом — значит, была заначка. Я тебе тогда яйца раздавлю, понял?! Что вылупился? Иди, время пошло, - она повернулась на бок и почти с головой накрылась одеялом. Иван, постояв в одних трусах около дивана, пошел в туалет. Сел на крышку унитаза и обхватил голову руками. Как ему хотелось, чтобы это был сон. Он ущипнул себя за ногу и... ничего не почувствовал. «Ура!!! Я сплю!!! Это сон! Сон!»
-Чего ты орёшь? Выметайся из туалета! - громкий (и совершенно незнакомый!) голос заставил его вздрогнуть. Он открыл дверь и остолбенел: в каком-то пушистом розовом халате стояла Наташа-цыганка. В руках у неё был фен, - на, высуши волосы. Иван провел ладонью по голове — волос не было, была просто лысина. Метнулся к зеркалу. Оттуда на него смотрел жгучий брюнет, широкоплечий, высокий, с пышными усами. «Это кто там? Я?! А я кто? Я — Ваня Блудкин. А ты кто?» Вернулся в комнату. На диване под одеялом кто-то лежал. Он откинул одеяло — Клавдия!!! «Не волнуйся, Ваня, это сон, просто сон. Тебе всё приснилось...»
-Шерсть дыбом, хвост поджат — это, значит, боится. Вот такая собака может укусить, поэтому сразу уходи. Понял, Ванечка? - голос тёти Ксении мягко щекотал уши.
-Я всё понял, тетя Ксения, - Ванечка подтянул шортики, взял в руки папку и вышел из квартиры. На улице его радостно встретило солнце, сразу окутав теплотой. До музыкальной школы пешком всего семнадцать минут, если нигде не останавливаться (он несколько раз засекал время). Вот и сейчас он взглянул на подарок — наручные часы (собственные!) и засёк время. Циферблат сверкал, ремешок приятно охватывал запястье. Он специально засучил рукава, чтобы всем было видно. А ночью, если посветить фонариком или подержать на свету, а потом выключить свет, стрелки и цифры будут светиться: покрыты фосфором. Ни у кого во дворе таких часов не было. А вот уже и двери музыкальной школы.
-Ванька! Привет! Слушай, я на сольфеджио не пойду — есть важное дело. Ты только моим родителям не говори, если вдруг спросят. Хорошо? Договорились? - Санька Глотов, сосед по подъезду, держал в обеих руках большой сверток.
-Хорошо. А что у тебя там? - Ванечка показал на сверток.
-Пока не могу сказать — тайна. Потом. Ну, я побежал, - Санька развернулся и вприпрыжку понесся прочь...
Ванечка открыл дверь в класс и остолбенел: вместо привычной Ларисы Григорьевны, преподавателя сольфеджио, у доски стояла цыганка Наташа.
-Опять опаздываешь! Садись тихонько. Сейчас послушайте минорное трезвучие, - она подошла к пианино. Дверь отворилась, и в класс вошел директор.
-Извините, прибыл представитель министерства культуры республики, будет присутствовать на вашем уроке. Пожалуйста, проходите, присаживайтесь здесь, - директор жестом указал на свободное место. В строгом костюме медленной, важной походкой в класс вплыла ... Клавдия.
-А-а-а... Вот ты где, гадёныш! Маленьким прикинулся! Думаешь, тебя не узнаю? Ты за квартиру уплатил?!
...Иван подпрыгнул на диване и... проснулся. «Да что ж это такое? Опять снится? А сейчас?» Он вскочил и метнулся в кухню. Взял большой кухонный нож и, зажмурившись, резанул по большому пальцу. Кровь быстрыми каплями устремилась на пол. Странно, но никакой боли он не почувствовал. «Значит, сплю? Да это же здорово!» Такой вывод обрадовал его. Он вернулся в комнату и стал надевать брюки. «Погоди, а зачем одеваться? Я же сплю — значит, должен лежать» В окно что-то стукнуло. Звук напоминал удар камешка. Так они в детстве вызывали друг друга на улицу гулять. Он отдёрнул штору. Внизу стоял в форме рядового милиции незнакомый ему парень.
-Товарищ капитан! - рядовой крикнул и взмахнул рукой, - я сейчас поднимусь к вам.
Иван, хоть и не служил вообще в армии, и, естественно, никак не мог быть капитаном, пошел открывать дверь. В коридор, запыхавшись, вошел рядовой.
-Товарищ капитан, вам надо прибыть в райотдел к 10 часам. Вам звонили, но телефон не отвечал. Да, надо прибыть в парадной зимней форме одежды. Приехала комиссия, проводят проверку. Иван Захарович просил передать, чтобы вы привели в порядок свою голову. В смысле зайти в парикмахерскую. Сейчас половина девятого, как раз успеете. Я побежал дальше.
Иван стоял, разинув рот. Закрыв дверь, он подошел к шкафу и открыл его. Там висел китель с одной юбилейной медалью. На другой вешалке — шинель. Буквально через пятнадцать минут он уже ехал в троллейбусе. Рядом с ним сидел седой старик в цветастой футболке, легких брюках и сандалиях на босу ногу. Он периодически несколько удивленным взором косился на Ивана, затем, не выдержав, спросил:
-А что, я извиняюсь, милиция летом уже ходит в шапках и шинелях?
-Так надо, отец, - ответил Иван, сделав многозначительный мимический жест лицом.
-Понятно, спасибо, товарищ капитан, - старик заметно успокоился и отвернулся. Водитель троллейбуса женским голосом громко рявкнула в микрофон: «Остановка райотдел милиции. Капитан, тебе выходить!» Иван приподнялся и вдруг с ужасом обнаружил, что вместо брюк кальсоны с начесом, одна нога в носке, а другая босая. Он сел, прикрыв шинелью ноги. Сосед-старик поднялся, хитро усмехнулся и двинул к выходу. Потом вернулся, сунул Ивану в руку журнал «Здоровье»:
-На вот, почитай, раз не выходишь. Хотя, запомни на всю свою оставшуюся жизнь (а осталось тебе всего год два месяца и два дня), что ехать в транспорте и одновременно читать — это, значит, тратить тормозные процессы без экономии сознанием!
-А я и не буду читать! - Иван резко повернулся и ...свалился с дивана.
Леонид Горбушин
г.Калининград