«…как кверху поглядел – как лучше делать надо, тут живинка тебя и подцепила. Она понимаешь, во всяком деле есть, впереди мастерства бежит и человека за собой тянет…» (П.П.Бажов «Живинка в деле»).
И в моей профессии – ботаник - есть такая живинка. Людей, которых она «подцепила», я, про себя, называю «юными натуралистами», не зависимо от их возраста и научных регалий.
Сразу после окончания университета, я попала в институт лекарственных растений… Мой первый шеф - замечательный человек… Профессор, доктор наук, по национальности грузин, по характеру «Юный натуралист» - не смотря на преклонный возраст и перебои в здоровье, ему всегда было интересно наблюдать за растениями, сопоставлять, делать выводы, придумывать, что-то новое…
Его аспирантка, молодая женщина с маленьким ребёнком, жаловалась, что шеф мало того, что заставляет её собирать растения для химического анализа по фазам Луны (это в 80-е годы, когда всё это было под запретом), так ещё и в течение суток – через каждый час.
- Как я буду ночью собирать?! А ему интересно, говорит, что раньше травники всегда знали какое растение, в какое время собирать…
Или приходит шеф в теплицу, где растут в кадках его любимые мандарины и лимоны… Мельком смотрит на катарантусы в горшках, с которых я срезаю цветущие побеги и сразу отмечает разницу между ними:
- Смотри, волосатый какой… С этого растения собери сырьё отдельно, пусть химики сделают анализ, а вдруг есть связь между опушённостью растения и содержанием действующих веществ…
Он не терпел болтунов - сразу отключался и думал о чём-то своём… А потом мог сказать про сотрудницу из соседней лаборатории, с которой у нас была совместная работа: «Слушай, Оля, позвони этой твоей, она что-то там говорила и говорила, да я не слушал…»
На учёном совете шеф часто сидел, прикрыв больные глаза: многие думали – спит, но когда все уже высказались, а решение так и не созрело, он говорил всего одну фразу - и всем всё сразу становилось ясно.
Людей шеф уважал за умение работать и думать, не обращая внимание на возраст, пол, должность… Он ненавидел всякие долгие заседания и мог послать вместо себя на совещание к директору девчонку лаборанта, искренне недоумевая, почему это всех так возмущает…
В нашей лаборатории больше 30 лет работала тётя Маша, необыкновенно опытная сельскохозяйственная рабочяя - она знала всё про выращиваемые у нас растения: как за ними ухаживать, собирать семена, готовить сырьё… К каждому празднику она дарила нам букеты цветов из нашей теплицы: к 7 ноября – хризантемы, к Новому году – амариллисы, к 8 марта – нарциссы. Шеф очень ценил её – за трудолюбие, опытность, знания и юмор.
Он несколько раз при мне говорил ей:
- Маша, ты только не уходи на пенсию раньше меня!..
Шефу было, по большому счёту, наплевать, что там про него подумают другие… Однажды он привёл на наши поля иностранцев не по широкой асфальтированной дороге, как требовали правила, а коротким путём - и они в своих белоснежных костюмах и лакированных ботинках сначала лезли за ним сквозь дыру в заборе, а потом продирались через колючие заросли боярышника…
Его 70-летний юбилей пришёлся на период борьбы с алкоголем. Под запретом были застолья, любая выпивка, даже хорошие вина… Шеф в отчаянии кричал: «Чтобы у меня – грузина, на столе не было вина!!!..» Мы всей лабораторией его уговаривали, успокаивали, утешали… Купили какой-то безалкогольный «Салют» в бутылках, как у шампанского… Напекли эклеров и запихали внутрь вместо крема разные салаты, чтобы никто не смог придраться – вроде бы как к чаю… Гости были в восторге…
Когда началась война Грузии с Абхазией, шеф очень переживал. Он был грузин, но много лет работал в Сухуми, у него там остались друзья и просто знакомые. Больное сердце не выдержало этой беды, и он умер. А у меня на подоконнике в один день засохли все подаренные им лимоны...