33
Сегизбай Егинбаевич быстро прижал Семена Маркова. Тот сразу капитулировал, как только детектив предъявил ему Ирину Яблокову. Коммерсант подавленно молчал, безуспешно пытаясь собраться с мыслями, а Сегизбай Егинбаевич не давал опомниться.
- Семен Игнатьевич, - наступал он, - Я не полицейский, а частный детектив. Поэтому мне нет дела до ваших прошлых преступлений. Мне нужно закончить свою работу и получить причитающийся гонорар, а для этого вы должны забрать свое заявление об ограблении и заверить следователя, ведущего дело моего клиента, что вы не имеете претензий к своей жене.
Семен Марков согласно закивал. Он был рад тому, что так легко отделался. Он поехал вместе с детективом в полицию, и вскоре Татьяна Павлова была освобождена. Алена была вне себя от радости. Она обнимала маму и беспрестанно благодарила Сегизбая Егинбаевича. Детектив был приглашен своей клиенткой в ресторан, но он отбыл в столицу, получив гонорар.
А Семена Маркова поместили в то же КПЗ, в котором содержалась и Татьяна Павлова. Орехова тоже арестовали. Детектив сдержал свое слово – он не стал посвящать полицейских в прошлые дела Маркова. Он знал, что тому не избежать наказания. Ведь он рекомендовал Яблоковой пойти в полицию с повинной.
Алена была поражена, когда узнала о прошлом бывшего отчима.
- Боже, ведь я жила с ним в одной квартире какое-то время!
- Да, иногда мы годами находимся рядом с человеком, и не подозреваем, что под его благообразной личиной скрывается страшный преступник. Правда, еще не установлено, кто именно убил сторожа ювелирного магазина и его жену. Но, во всяком случае, ваш отчим присутствовал при этом, - сказал следователь, которому было поручено расследование уголовного дела двадцатипятилетней давности.
Алена очень радовалась тому, что ей удалось вытащить маму из тюрьмы. Да, этот детектив, Сегизбай Егинбаевич оказался профессионалом своего дела. А ведь Алена не верила в его способности. Правда, Виталий утверждал обратное, он-то верил в детектива, которого порекомендовал его дядя Натан. Да, не зря она тогда поехала к Виталию, не зря попросила его помочь. Теперь мама на свободе, значит, можно расслабиться и взяться за учебу. И… можно подумать о своем будущем. А что до Семена Игнатьевича, то ему поделом. Хотел «похоронить» маму, а получается, что вырыл могилу себе. Хотела бы Алена с ним встретиться, взглянуть в его глаза.
Завод Виталия продолжал работать, но коллектив был взбудоражен слухами. Несмотря на просьбу Виталия не разглашать то, что обсуждали на совещании специалистов, информация все же просочилась в народ. Очень трудно нашим людям держать языки за зубами. И если бы нам от этого что-то перепадало! Кто-то занимается государственным, военным или производственным шпионажем, покупая у бесчестных чиновников или специалистов секретную информацию, и те серьезно рискуют расстаться в случае разоблачения с репутацией, с занимаемой должностью, свободой или даже с жизнью.
Наши же люди ничего не имеют с допущенной ими утечки информации, но все же идут на это, даже рискуя вышеперечисленным. Почему? Загадка советской души.
Итак, люди, работающие на заводе винно-водочных изделий, узнали о грядущей реорганизации производства. Как всегда бывает, слухи ширились, обрастая небылицами. Уже говорили о банкротстве и закрытии завода со всеми вытекающими обстоятельствами. И винили в этом владельца и директора, - якобы Виталий Соболев проиграл все свои активы в карты. Говорили о происках мафии, мол, директор перешел дорогу самому боссу. О чем только не говорили.
Эти слухи достигли ушей Виталия, и он решил положить им конец. Он объявил об общем собрании. За время прошедшее после памятного совещания, ему пришлось обить множество порогов. Он обращался в правительство за финансовой помощью – там отказывались понимать бизнесмена, своими руками собирающегося покончить с прибыльным и хорошо налаженным производством. Он прошелся по банкам – банкиры недоумевали и отказывались финансировать сомнительный проект.
Виталий говорил с председателями общественных организаций, с председателем столичного отделения общества борьбы с пьянством и алкоголизмом, - везде его встречали доброжелательно, и, вникнув в его проблему, обещали поддержку. Но никакой реальной поддержки от этих многочисленных организаций и обществ Виталий не дождался.
Виталий обратился в налоговые органы с просьбой ослабить налоговое бремя на время перестройки производства. Безрезультатно.
Технологи, химики и лаборанты бились над разработкой нового напитка. Та же лаборантка Алиса Дементьева, выступившая на совещании, предложила взять за основу квас – простой русский квас. Главный технолог доложил Виталию об этом предложении, и тот сказал:
- Квас? А почему нет? Например, возле бочек с квасом постоянно толпится народ. Правда, я не знаю, будут ли люди пить квас круглый год…
- Вы не так меня поняли, - сказала Алиса, пришедшая к директору вместе с главным технологом, - Говоря «квас», я не имела в виду тот напиток, которым торгуют с бочек. Вы пили когда-нибудь настоящий, русский квас? Сейчас редко кто делает его. Моя бабушка всегда поила меня квасом, который она сама готовила. Никогда не забуду его вкуса. Если мы начнем производить настоящий русский квас, то думаю, не будет проблем с его реализацией.
Виталий пристально вглядывался в лаборантку. Эта девушка все больше ему нравилась. Она подкупала неординарностью мышления.
- Мне кажется – вы идете в правильном направлении. Если я поставлю вас во главе лаборатории, вы возьметесь за разработку рецепта нового кваса?
Алиса порозовела.
- Если в моем распоряжении будет все необходимое…
- Я обеспечу вас всем, чем располагаю. Вы беретесь за это дело?
- Надо попробовать…
- Алиса, не надо пробовать! Нужно взяться решительно и осуществить то, что задумано. Веками народ пил квас и становился только здоровей. А от сегодняшних хваленых кол только добавляется болезней. Ну, так что?
- Хорошо, Виталий Александрович, я согласна. Страшновато, правда.
- Не бойся – ты не одна. Мне во сто крат страшнее – шутка ли, на такое замахнуться. И ничего! Потому что я не один. Мы вместе горы свернем, не то, что голову водке.
Виталий покончил с патетикой и вернулся к практической стороне дела.
- А с чего вы думаете начать? - спросил он, обращаясь к Алисе.
- Хочу съездить в деревню к бабушке. И расспросить ее о рецепте кваса. И вообще… обо всем.
Директор и главный технолог переглянулись.
- А что? Дельная мысль, - поддержал лаборантку Виталий, - Может, и нам с вами поехать? Попробовать бабушкиного кваса. Такой ли он замечательный, как вы утверждаете?
- Поехали, - согласилась Алиса, - Бабушка у меня хлебосольная. И окрошка у нее отменная.
- О! Окрошку я обожаю!
Бабушка Алисы и вправду оказалась радушной и хлебосольной. Узнав, зачем приехала к ним внучка с ее начальниками, она засуетилась.
- Вы правильно решили – квас сейчас забыт. То, чем поят народ в городах, не квас. Вот попробуйте, сами поймете разницу. Это небо и земля.
Виталий выпил стакан квасу, затем попросил еще, сказав, что не распробовал. Квас был отменный.
- И что нужно для такого кваса? – спросил он.
- В первую очередь чистая родниковая вода, - отвечала бабушка Алисы, - Я беру воду из источника, который находится у Старой деревни. Люди в старину знали, где селиться – у чистой, живой воды. Не ленюсь пройти три километра туда и столько же обратно. Зато у меня самый лучший квас.
- Так, Алиса, запиши – чистая родниковая вода, - скомандовал шутливо Виталий. А затем вновь обратился к старушке.
- Что нужно еще?
- Хорошая закваска; ее возьмите у меня…
Виталий вернулся из поездки в деревню посвежевший. Он словно прикоснулся к земле, к корням и набрался новых сил. Но в городе его взяли за глотку уйма проблем. Нерешенным оставался вопрос о двух миллиардах. Наезжали партнеры и посредники, им тоже стало известно о планах Виталия. Он держался стойко, и говорил им, что не откажется от реорганизации, даже если пойдет по миру. Но ведь за производством и сбытом алкоголя стоят могущественные люди. Ведь реорганизация завода может сузить денежные потоки, текущие в карманы этих людей. Об этом он узнал, когда ему позвонили среди ночи.
- Мне нужно поговорить о ваших планах реорганизации завода, - услышал Виталий незнакомый голос.
- Кто вы?
- Моя фамилия Буркитов, - отвечал незнакомец, - Буркитов Жанат Заирович.
- Что-то не знаю такого.
- Зато я знаю вас.
- Может быть, - сказал Виталий недовольно, - Но почему я должен обсуждать свои дела с человеком, которого не знаю?
- Потому что ваши дела впрямую касаются меня.
- Вот как! И каким образом?
- Это не телефонный разговор. Нам нужно встретиться и поговорить.
- Что – прямо сейчас? Вы не могли найти подходящее время для звонка?
- Я работаю круглые сутки. У меня сложное хозяйство.
- И чем же вы занимаетесь, если не секрет?
- Никакого секрета нет. Я курирую производство и реализацию спирта.
Виталий бросил трубку. Телефон зазвонил вновь – он снял трубку, дал отбой и положил рядом с аппаратом. Он сомкнул веки, но спать не хотелось. Полежав немного, встал и вышел на балкон. Свежий ночной ветер шумел листвой, бессонные машины метались по улицам столицы. Город жил ночной жизнью; пока его дневные обитатели путешествовали в своих снах, ночные любили, пьянствовали, играли и многими другими способами прожигали свои короткие жизни.
Во дворе дома засела компания молодых людей. Они пили пиво прямо из бутылок, отбрасывая пустые в сторону мусорных баков. Некоторые разбивались о железные бока этих баков. Виталий представил, что эти парни и девушки пьют квас вместо пива, и грустно улыбнулся.
«Откажутся ли люди когда-нибудь от алкоголя? – думал он, - И изменю ли я что-либо, перестроив свой завод? Ведь дело не в том, производится или нет алкоголь. Дело в сознании наших людей, в их привычках и образе жизни. Изменить их, и, возможно, само собой отпадет потребность в алкоголе. Но, разве Алена не изменила мое сознание, мой образ мыслей? А я, в свою очередь, могу воздействовать на тех, кто у меня в подчинении. И, может быть, я стою в начале трудного и долгого пути к светлому будущему, где не будет место пьянству, где освобожденные от дурмана люди возьмутся, и за себя и за свой мир, в котором накопилось столько нерешенных проблем».
Перед его мысленным взором встало лицо Алены. Она ободряюще улыбалась, и Виталий улыбнулся ей в ответ. Тем временем внизу перестали шуметь и включили плеер на мобильнике. И Виталий вслушался в печальные и проникновенные слова песни Виктора Цоя, понимая, как был прав поэт.
Здесь непонятно, где лицо, а где рыло
И непонятно, где пряник, где плеть.
Здесь в сено не втыкаются вилы
А рыба проходит сквозь сеть.
И неясно, где море, где суша
Где золото, а где медь.
Что построить, а что разрушить
И кому и зачем здесь петь.
Нам с тобой – голубых небес навес
Нам с тобой – встанет лес глухой стеной
Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить
План такой – нам с тобой…
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.