Боевой вылет № 10
Где же ты ?
Отзовись, боевая подруга
В пятницу вечером, около семи часов, Барбосс смотрел в интернете новости и прогноз погоды, когда в дверь два раза позвонили. Звонок был незнакомый. Барбосс был дома один и гостей не ждал. Его супруга Вета , как всегда - целые сутки, недели и месяцы проводила у дочки, самоотверженно воспитывая внука. Из любопытства, кто бы это мог быть - Барбосс быстренько вскочил и побежал открывать.
Распахнул дверь – на пороге стояла и приятно улыбалась соседка Шура, Александра Николаевна Дубровская, с красивым тёмно-бордовым пакетом в руках.
-«Здравствуйте, уважаемый бывший именинник! Разрешите с опозданием на неделю поздравить вас с днём рождения и пожелать здоровья и счастья!» – пропела она и протянула Барбоссу пакет с подарком, а он с улыбкой поцеловал её руку и поблагодарил.
-«А я вот только что с работы – и решила сразу к вам зайти. Кстати, а подруга моя, Веточка - дома? Как она поживает?»
-«Нету нашей Веточки, она как всегда - на боевом дежурстве у дочки!»
-«Опять там, опять на боевом дежурстве? Что её вечно дома нет?»
-«Потому её и нет, что всякие там проблемы у молодых возникают… одна за другой… вроде, как мне помнися, когда мы были молодыми – то сами всё решали. Родители наши вообще жили в других городах, а в гости раз в год приезжали - баночку варенья грушового привозили. А сейчас молодёжь – круче нас только яйца, а с одним ребёнком справиться не могут…»
-«Понятно, понятно… так вы, значит, сам на хозяйстве?»
-«Да, сам…» - протянул Барбосс, не зная, о чём дальше продолжать разговор с нежданной гостьей. Соседка Шура была хорошей подругой его жены, но не его подругой – поэтому они с Шурой при встречах всегда обращались друг к другу на «вы» и по имени-отчеству, а уж вечером, на кухне Шура с его женой Ветой - делились своими сокровенними секретами и гадали на картах на детей. В разговоры их он никогда не мешался.
Барбосс только теперь вдруг осознал, что соседка, известный в городе практикуючий врач, только что вернувшаяся с работы – стоит перед ним тщательно причесанная, в красивом деловом костюме и кофточке с белоснежным кружевным жабо, а он перед ней – в трениках с белыми лампасами и растянутой старой футболке с дыркой прямо на волосатой груди, пробитой от долгого ношения остроконечного сатанинского амулета.
Барбоссу стало неудобно, но он вышел из положения – улыбнулся и широким жестом пригласил соседку войти:
-«Прошу вас, Александра Николаевна, зайдите к нам - на минутку!»
-«Ой, спасибо - не стоит! Я только что с работы, поздно задержалась, так устала… давайте я как-нибудь в другой раз зайду!»
-«Знаем, знаем, как вы зайдёте! Только пообещаете, а не зайдёте! Зайдите буквально на пять минут – ведь по законам вежливости я должен раскрыть пакет с подарком и его при вас посмотреть, а вы лишаете меня этой возможности! Нехорошо с вашей стороны – я буду чувствовать себя невеждой! Поэтому заходите, хоть ненадолго!» – Барбосс своими доводами вынудил соседку войти в квартиру, и сам проследовал за ней.
Войдя, гостья сразу направилась не в гостиную, а по привычке – прямо на кухню, как она всегда делала, посещая свою подругу Вету. Присев на кожаный диванчик, она кивнула на пакет и скомандовала:
-«Ну, именинник, раскрывайте! Веточка говорила, что вы в последнее время водки не пьёте, так я вам вот кофе подарила!»
И действительно – открыв пакет, Барбосс обнаружил там красивый подарочный набор в коробке – две прозрачные чашечки и пакет итальянского кофе со старинным портретом герцога Козимо Медичи на упаковке.
-«В самом деле – меня в последнее время не тянет на спиртное – разве что иногда… Тем более хорошо – давайте прямо сейчас и обновим мой подарок – выпьем кофе с коньяком, тогда уж и домой пойдёте! Я сейчас, мигом заварю! Или вы коньяк не пьёте?»
-«К сожалению, пью – у меня ведь масса знакомых, пациентов по всему городу. То на день рождения пригласят, то сами придут… а все они пьют , и мне приходится – неудобно отказаться, тем более, если с начальством и для дела нужно… так что коньяка чуть-чуть можно. Зато я с сегодняшнего дня села на строгую диету, поэтому пирожных или печенья – мне, пожалуйста, не предлагайте!»
-«Что ж так строго – сразу на диету? А я не могу себя заставить сесть ни на какую диету – вот вчера на ночь взял и бутербродов с ветчиной нажрался часов в одиннадцать вечера!» – рассмешил гостью Барбосс, заваривая кофе в турке.
-«Потому и решилась – что утром на весы встала в коридоре больницы – и в ужас пришла! Надо худеть, поэтому я с сегодняшнего дня перехожу на раздельное питание! – ожидая кофе, деловито объяснила Шура, а чтобы поддержать розговор - спросила:
-«А как ваша молодёжь, ваши детки? Как сын? А как дочь Хельга - работает?"
-«Ну, сын – сами знаете как, без изменений. Как говорят в теленовостях – «состояние пациента стабильно». А дочь – по-прежнему работает в той же, что и раньше солидной фирме, всё у неё хорошо, на работе её ценят! Вот на прошлой неделе сам директор велел ей зарплату повысить!» - похвастался Барбосс.
-«Дааа… хорошо…» - протянула Шура и на время замолкла. Стоя к ней спиной, Барбосс следил, чтобы кофе не сбежало из турки, когда же снял её с огня и повернулся к гостье лицом – то неожиданно встретившись с её карими глазами, увидел в них слёзы.
-«Что с вами, Александра Николаевна? Вас на работе кто-то расстроил? Так забудьте про это, ей-богу! Вот я например – за долгие годы выработал у себя такую привычку – кончился рабочий день, и что бы там не произошло, какие бы неприятности он мне не принёс – я, выходя из офиса и закрывая за собой дверь, всегда говорю себе: - «Всё, что было сегодня – остаётся там, за дверью!» Дверь захлопнулась – и я обо всём забыл. Предлагаю и вам так делать – поверьте, это помогает!»
-«Да на работе у меня всё нормально… с теми неприятностями, что на работе случаются – я научилась справляться. Поверьте, я не кисейная барышня и не принцесса на горошине… тут вот домой идёшь каждый день – а ноги не хотят идти, так всё надоело – до чёртиков надоело, так всё противно! А отпуск я уже отгуляла три месяца назад, так что отпуск не скоро… был бы отпуск – завеялась бы куда-нибудь на недельку, чтоб не видеть тут ничего…» - выпалила Шура и неожиданно для Барбосса – горько расплакалась, уткнувшись лицом в стол.
-«Боже мой! А я всегда считал, что у вас идеальная семья – ведь все взрослые люди, все работают – откуда и проблемам взяться? Значит, я ошибался. Ну, не переживайте так – нет таких проблем, которые нельзя решить! Что же вас, собственно, так беспокоит? Может быть, я могу чем-то помочь?»
-«Ах, Виктор Георгиевич, дорогой - моя последняя надежда, мой сын Сергей – почти разорён! Все сбережения, которые у него только были – он потратил на лечение жены, но и того оказалось недостаточно – так теперь он продаёт машину… А старший сын, Лёшка, до сих пор не женат и как я смотрю – даже в перспективе женитьба не предвидится. У него даже девушки нет, а ему ведь уже тридцать два!
Начну с ним об этом говорить – так вы же знаете его! Сразу надуется, кричит: - «Мам, ты опять начинаешь! Прекрати!» - и уходит в свою комнату, хлопнув дверью. Не говоря уже о Славике, муже моём – который уже последние лет пять пьёт, ничего вообще не делает, денег в семью не даёт, а всю свою пенсию ложит на сберкнижку, а частично – пропивает. Я сунулась к нему перед новым годом, говорю – Славик, ты бы может помог сыну, Сереже, а то так и так – жену он лечит, денег уходит прорва, я всю зарплату ему отдаю – но это капля в море!
А Славик как закричит, как руками замашет – не хочу с тобой разговаривать, ты - шлюха, я со шлюхами не разговариваю! – да как двинет мне кулаком в лицо – так вот до сих пор синяк возле левого глаза просматривается… правда, уже две недели прошло, он почти прошел – но просматривается… Я как на работу иду, то синяк с утра тональным кремом замазываю и потом как припудрю – то и совсем его незаметно, однако же – обидно! Он меня дома иначе, как шлюха – не называет, причём и при сыновьях…
Вот, например, перед новым годом, 31 декабря вечером – мы со старшим сыном, Лёшкой, одни дома сидели, и решили в 10 часов хоть как-то отметить новый год. Я накрыла на стол чем могла, сделала картошечки, салат оливье, селёдку с лучком, шампанское было там у меня в запасе… Сидим, концерт по телевизору смотрим… А Славик в своей комнате сидит, к нам за весь вечер ни разу не вышел и слова не сказал…
В половине двенадцатого Лёшка говорит: – «Пойду я, наверное, отца приглашу – пусть придет с нами посидит, а то не по человечески как-то получается! Как ты, ма?»
-«Да я бы его давно сама пригласила, но просто боюсь – а то пойду приглашать, а он ещё драться начнёт, посуду побьёт, настроение всё испортит – и новый год не встретим. Так я и сижу, молчу».
-«А я схожу, приглашу – что он, в самом деле – совсем не человек, не понимает – праздник же раз в году, мог бы с семьёй посидеть!» – с этими словами Лешка заходит к отцу в комнату и говорит:
–« Добрый вечер, Па! Пойдём, с нами посидишь – новый год через пятнадцать минут, Ма стол накрыла! Пойдём!»
А Славик как выскочит, как закричит на меня: – «Я со шлюхами за одним столом не сижу! Не дождёшься!» – и шмыг назад в комнату, и дверью – хлоп!
Лёша вернулся за стол, как оплеваный, говорит: –«Па, ну зачем ты так! Я хотел просто, чтобы мы вместе на новый год…»
Так мы с Лешкой дождались двенадцати часов, шампанского выпили под бой курантов и легли спать.
Ну, что вы на это скажете? Ну, прямо тупик какой-то, лабиринт проблем безвыходный, в котором блуждаю я последние несколько лет!»
Высказавшись, Шура опять всплакнула и положив голову на руки, уткнулась лицом в стол на кухне, чтобы скрыть слёзы.
Барбоссу стало жаль её. Подумать только – такая женщина, такой специалист – врач-гинеколог, кандидат медицинских наук, симпатичная, задница - как у скаковой лошади - а живёт, как собака!
Она же права! В самом деле, Славик - странный человек… ну, даже если, предположим, и было, было что-то такое в молодости наподобие адюльтера – так сейчас же Шуре уже 54, а он её на 12 лет старше – это сколько ему уже? 66 лет стукнуло? Ничего себе! А он всё носится со своей патологической ревностью, позорит свою жену перед взрослыми сыновьями – разве можно так унижать женщину, да ещё по недоказанному обвинению?
Не зная, как и утешить соседку, он сел рядом с ней на диванчик на кухне, обнял за вздрагивающие от рыданий плечи (чего он никогда раньше не делал) и прошептал ей на ухо:
-«Послушайте, Александра Николаевна, уважаемая… нет сил просто смотреть на ваши страдания… как бы я хотел вам помочь! А знаете что? Давайте… давайте, я вас выебу! Ей богу, давайте! Вот посмотрите, вам на душе легче станет!»
-«Что? Что вы сказали?» – чуть приподняв голову над столом, произнесла Шура, и цель была достигнута – рыдания, по крайней мере, прекратились… - «Виктор Георгиевич, вы же вроде серьёзный человек - ну что вы такое говорите, в самом деле! На голову не оденешь… я вам просто так, по-соседски выложила, всё что у меня в душе накипело, а вы это, наверное, превратно поняли… да, правду говорят - все мужчины думают об одном только… оставьте эти глупости. А пожалуй - я сама виновата. Пойду я, наверно…» - и Шура поднялась из-за стола, но Барбосс неуловимым движением переместился чуть влево и перегородив ей выход из кухни в узком коридоре, взял гостью за мягенький локоть пухлой ручки и пытаясь заглянуть в глаза, сказал вполголоса:
-«Александра Николаевна, хорошая вы моя, поймите правильно – я же не с целью только похоть свою удовлетворить предложил вам это, а потому, что знаю из своего опыта – если в критический момент … заняться этим самым делом, то даже в самой жуткой жизненной безвыходной ситуации – легче на душе становится! Кончишь, бывало – и как гора с плеч, груз проблем с души спадёт, крылья за плечами вырастают!
В самом деле - давайте стукнемся! Что вы, как маленькая, в самом-то деле – решайтесь! А то вас супруг обзывает, так хоть будет за что обзывать! А так страдаете просто безвинно перед ним!» – и Барбосс нежно поцеловал Шуре мягкую, безвольно повисшую ручку, - « вот я где-то прочёл недавно, что якобы ещё Вильям Шекспир вывел такую научную формулу в области морали -«Гораздо лучше грешным быть, чем грешным слыть» - так давайте поверим классику!
ххх
-«Ну, предположим, я согласна… но ведь я только что с работы, как-то надо хоть привести себя в порядок... И муж дома… сейчас приду домой – а он сидит и смотрит, как сыч. Надуется и смотрит, со мной не разговаривает – а всё смотрит, как будто выслеживает меня…».
-«Ой, муж дома! Что за проблема? Оденьте плащ, возьмите сумочку - вроде идёте в супермаркет, или там ещё куда-то… придумаете на месте, что сказать! Мне ли учить женщин?» – беззвучно рассмеялся Барбосс.
-«Да, правильно! Сейчас я пойду, приму душ после работы, а как к вам буду уходить - то скажу не мужу, а сыну Лёшке – что, мол, записалась на вечер в салон красоты и еду делать причёску! Погромче скажу, чтоб тот тиран услышал…» - заговорщицким тоном произнесла Шура и вышла в прихожую, --«Ладно, Виктор Георгиевич! Побегу я, и через час примерно вернусь!»
-«Правильно, Александра Николаевна! Идите и возвращайтесь поскорее! Ведь, как говорят братки – раньше сядешь – раньше выйдешь!» - пошутил Барбосс, - «кстати, как придете - не звоните в дверь, а просто открывайте её и заходите! Я в ожидании вас буду держать открытыми обе двери – и в тамбур, и в квартиру!» - дружески напутствовал он соседку.
ххх
-«Давай потушим свет, а то я как-то чувствую себя не в своей тарелке…» - вполголоса предложила Шура, прижимаясь к нему. Протянув руку, Барбосс щёлкнул выключателем и обеими руками прижав к себе даму, прошептал на ушко:
-«А целоваться ты любишь?»
Вместо ответа Шура в полутьме молча потянулась к нему и впилась в губы влажным поцелуем, который через мгновение перерос во взаимные страстные объятия со стонами, засосами и совместным падением на широкий диван в гостиной, который коварный Барбосс заранее разложил и накрыл красивым пледом.
Полутьма раскрепостила Шуру, позволив ей забыть привычное своё амплуа солидной матери семейства и завотделением городской больницы, дала почувствовать себя вновь юной студенткой-мокрощёлкой, млеющей от одного только вида мускулистых парней-культуристов в коридоре медуниверситета. Она озверела от похоти и принялась целовать его взасос, душа в объятиях.
Любимой позой Барбосса было - посадить подругу на себя верхом и заставить её скакать на члене, любуясь, как прыгают сиськи. Он и с Шурой мечтал проделать что-то в этом роде, но обняв её за талию и ощутив реально, какая она плотная, тяжелая – отказался от этой затеи. Аккуратно и заботливо поставив её раком возле дивана, а сам пристроившись сзади, он не спеша ввёл член в уже влажный канал и стал драть её просто, без затей, по-семейному.
Так он методично, как робот драл Шуру несколько минут, а она только постанывала и тяжело дышала – легко ли стоять раком толстой мамашке за пятьдесят? Как вдруг такой острый оргазм пронзил всё её существо, что внезапно, неожиданно для себя самой она испустила низкий вопль, перепугавший ебущего её Барбосса до такой степени, что он чуть не сбился с ритма. Однако хладнокровие и опыт взяли своё, и через мгновение он продолжал методичное глубокое бурение, даже ускорив темп.
-«Ну что, лапочка, вы кончили? Вам удобно так стоять, или позу сменим?» - деловито спросил Барбосс, продолжая своё дело.
-«Ой, что ж ты со мной делаешь… ох что ж делаешь… божжже мой! Я же всё время кончаю – оооо… ооо... опять, опять кончила! Я уже со счёта сбилась, сколько раз я кончила… родненький, еби, еби меня ещё!» - неожиданно тоненьким девчачьим голоском запричитала Шура, вдохновив Барбосса на новые подвиги – от этих слов крылья выросли у него за плечами, и он принялся драть её с удвоенной энергией.
–«Да, не зря, не зря муженёк её, Славик, бесится и ревнует – она только корчит из себя серьёзную, безгрешную даму, а на самом деле, особенно в молодости – могу себе представить, как она давала копоти! Давала, наверное, всем, кому только могла! Ишь, как сладко кончает, как причитает тоненько – видать, сношаться очень, очень любит!» - думал про себя Барбосс, делая своё дело, - «ну подожди, голубушка! Я тебя только начал драть, ещё не то что не устал – а даже только во вкус вхожу… погоди, через часок я тебя так проучу, до обморока доведу – будешь знать, как супругу законному изменять!»
Ххх
-«Поберегись!» - оторвал Барбосса от этих внезапно нахлынувших приятных воспоминаний грубый крик санитара, везущего по бесконечному, широкому коридору носилки с накрытым тонким брезентом трупом, на фиолетовом пальце ноги которого, торчавшем из-под покрывала, болталась картонная бирка с неразборчиво написанной фамилией.
От неожиданности Барбосс отпрянул в сторону и пропуская мимо себя санитара – коротко выругался, подумав:
- «Ах, какая всё-таки была женщина! И вот печальный итог – пропала! Пропала средь бела дня в двухмиллионном городе, при наличии двух взрослых сыновей, дочки и законного супруга! Просто мистика какая-то. Оказывается, уже два года прошло со дня её исчезновения – и найти не могут! Вот и не верь после этого в домовых, ведьм, пришельцев, ушельцев и зелёных человечков…»
Продолжение следует.
...