Часть 1. Знакомство
Заседание ученого совета. Симпатичная девушка на трибуне. Раскрывает глубину мировоззрения, содержащуюся в ее диссертации. Члены совета, сидят рядками. Есть гости, болельщики, группы поддержки.
В четвертом расположился моложавый профессор. Он тщетно пытается удержать веки в полузакрытом состоянии.
Возникла техническая заминка. Ею воспользовался один из гостей, Он пересел со второго ряда на четвертый и опустился на стул рядом с моложавым профессором.
- Григорий Яковлевич, извините за беспокойство. Меня зовут Юрий Дмитриевич. Работаю на кафедре прикладной математики в электротехническом университете. Недавно опубликована моя статья о ритме сонета, и я бы хотел, чтобы вы передали ее Смирнову Ивану, у которого есть интересные работы в этой области.
- Хорошо. Давайте сначала я полистаю. Ведь Смирнов – мой ученик, и я в курсе его увлечений.
Григорий Яковлевич бегло пробежаля по тексту:
- Так-так-так. Тонический объем, платоновы тела, последовательности Фибоначчи, золотое сечение. Все понятно. Я, конечно, передам Смирнову. Но сначала посмотрю сам. Все-таки ученик - это вторая производная. А я, естественно, первая.
- А кто же первообразная функция?
- Как кто? Пифагор, как пить дать. Самосский. Кто же еще?
Часть 2. Притирка
На следующий день наследник Пифагора прочитал статью. Она оказалась занятной и подталкивала к размышлениям. Слог был легкий. Математики в статье было мало. Такую математику Григорий Яковлевич понимал не напрягаясь. Зато в статье было много от словесности. Все было вполне профессионально. Он почувствовал, что у него с автором статьи много общего.
Профессор позвонил коллеге и похвалил его работу. Отметил, что сам он занимается похожими вещами, и у них есть о чем поговорить.
Не прошло и трех дней, как они уже сидели в кафе и обсуждали общие проблемы, в которых они нашли точки соприкосновения. Решили начинать с типологического подхода, принятого в гуманитарных науках, но который они оба успешно использовали в математических эксерсизах. Юрий Дмитриевич рассказал, что вскоре в Новосибирске состоится представительная научная конференция. Междисциплинарная. И они там могут - вместе и порознь - выступить с докладами. Всю организацию Юрий Дмитриевич берет на себя. Ну что ж? Конференция вроде бы интересная да и профессор от прикладной математики – парень не промах. Можно и попробовать.
Доклады у них получились бронебойные. Много советовались, спорили. И не зря.
Часть 3. Рождение книги
Мы в ресторане. Семейная вечеринка. Присутствуют по протоколу жены (обе Татьяны) и дочери: Катя (дочь Юрия Дмитриевича, теперь уже Юры) и Надежда ( дочь Григория Яковлевича, теперь Гриши). Юра с Татьяной угощают.
Стол прекрасен. Изысканные блюда, напитки. Откуда такое? Ведь Юра всего-навсего профессор. Его зарплата ничтожна. Жена вроде бы бухгалтер. Тоже доход, наверное, у нее не ахти какой, если, конечно, это не фирма первого ряда.
Разговор за столом занятный. По отрывочным фразам Григорий Яковлевич сообразил, что жена у Юры девушка не простая, а золотая. Именно из ее могущества Юра черпает свою энергию. Частично, конечно, но эта парциальность составляет существенную часть его холистического мира. Следуюшая встреча состоялась у Юры на великолепной даче. Ее уступил предыдущему поколению зять. Это была башня на высоком берегу озера, можно сказать, круче. Водная гладь, в обрамлении соснового леса, простиралась длинной лентой. Над ней парили высокие облака. Горизонт был где-то далеко-далеко, растворяясь в бесконечности. Ну, прямо-таки «Великий покой» по Левитану.
Это величественная картина навевала мудрые и красивые мысли, которыми обменивались два, теперь уже почти приятеля. Мысли были усилены шашлыком, пирожками с мясом и капустой и, как это положено на Руси, усугублены и разгорячены холодненькой водочкой.
В слегка хмельных головах родилась идея о совместном написании книги, посвященной числом Фибоначчи, - с гуманитарным уклоном , но с добротной, но несложной математикой.
Работа закипела. Ученые работали в режиме дополнительности. По Гайзенбергу. На начальном этапе профессор от филологии предлагал принципиальны решения, т. е. куски знаний с четкими координатами, иначе говоря, частицы, а профессор от математики превращал каждую частицу в волну , т.е. с помощью теорем лишал их системы координат. Позднее, по мере притирания методик, кухня рождения научного продукта становилась более сложной. Их идеи приобрели единую двойственную природу Родилось новая корпускулярно-волновая теория, математико-лингвистическая теория.
По мере погружения в проблему появились новые способы диалогического взаимодействия. Работа несколько осложнялась тем, что Григорий Яковлевич много времени отдавал своему давнему и сильному увлечению. У него был отменный голос, и он время от времени пел сольные концерты со сложной и разнообразной программой, а Юрий Дмитриевич, будучи ассоциативно вплетенным в среду состоятельной публики , частенько уезжал на Лазурный берег и там, вслед за одаренными русскими аристократами прошлого, растрачивал свой недюжинный талант среди пальм , магнолий и олеандр. Когда Григорий говорил Юрию, что, мол, он зря тратит время на такое неэффективное времяпровождение. Тот отвечал, что эффективность в каждой среде разная, а потом весело заметил, что за деньги надо платить. Вот, говорит, и плачу, временем и талантом, который ты во мне находишь. Если , говорит, тебе нужен берег французский, то будь любезен, раскошеливайся таким макаром.
Тем не менее, несмотря на временные трудности родилась добротная книга, на радость авторам, их женам, и некоторым коллегам – тем, которые работают в других ветвях науки, т. е не видят в математико-филологическом тандеме конкурентов. Успеху книги в научной среде способствовало и то, что она была написана просто и понятно. Каждый ученый думал, что такая простота хуже воровства, т. е. подобна украденной диссертации. А такой примитивный и всем понятный продукт может сварганить каждый.