Ничто так не располагает русского человека к откровенности, как баня и церковь. Не знаю, может этот феномен русской души подмечен был и раньше, но повторение мудрости предков никак не может плохо сказаться на знаниях за сегодняшний день.
Голый человек, что телесно, что духовно, как говорили в старину, маячит стыдом, то бишь – соромом, а уж за со'ром и говорить не стоит, думаю не секрет, что так называли когда-то те части тела, которые на всеобщее обозрение выставлять было не принято.
Менталитет народов состояние достаточно стабильное на определённых исторических промежутках, посему баня для русского человека пока ещё дело святое.
Вот с бани история и начиналась.
Собралась как-то небольшая компания в свежесрубленной баньке - отметили день здоровья, заметим, душевно, на славу. Расхорохорились – кто во что горазд, вот и пошёл разговор за прежние времена. Это молодежь больше интересуется, что да как сложится в дальнейшем, а человек поживший всё норовит вспомнить, мол, были когда-то и мы рысками.
Так у одного из бывших прапорщиков из ограниченного контингента в Германии возникла тема за «Служу Советскому Союзу!». Служили, по всему получалось, как у Христа за пазухой. Потом случилось то, что случилось, и, погрузившись в эшелоны, двинувшиеся на восток, Советы покинули немецкие земли:
- Auf Wiedersehen Deutschland! Здравствуй, Родина! Vaterlandes!
«До свиданья», которое чаще всего звучало при выводе, тем не менее, больше было похоже на «прощай». Да и со словом Родина, произошла метаморфоза. Всё ж разговор в предбаннике не стал принимать поднадоевший всем бывшим оборот за потерянные рубежи. Ситуация с выводом больше концентрировалась на общечеловеческих ценностях: что, допустим, дала простому бывшему советскому прапорщику, отказавшемуся по возвращении присягать России, служба в уже прекратившей свое существование армии.
- Служить бы рад - прислуживаться тошно, - подвел черту бывший легионер своему возвращению на родину.
- Вот на кой тебе два самовара? - вспомнил кто-то за только что оглашённый список привезенных в Союз прапором ценностей.
- Так тогда чайников электрических ещё не было, - пожал плечом "добытчик", - так что самовары, так и не доставшиеся в качестве презентов немецким братьям по оружию, вполне могут сгодиться для такого дела.
- Я тоже думаю, - поддержал ещё один приятель затасканную тему русских сувениров, - зря над самоварами потешаются всякие доморощенные острословы. Мы ж первыми, полагаю, придумали такое чудо техники, а когда добавили электрический нагреватель, то следовало запатентовать. Весь мир бы отстегивал нам теперь процент с выпуска электрочайников.
- Не, а про объемы ты подумал? Это ж только взвод поить такими кубометрами воды.
- И что с теми самоварами теперь?
Выяснилось, что самовары благополучно пережили перестроечные времена где-то на сеновале у деда нашего прапорщика, оказавшись имуществом невостребованным. В новые времена русские перестали презентовать бывшую национальную гордость друзьям единого лагеря, потому как и лагеря ушли в небытиё.
Но разрекламированный самовар с пятиугольным клеймом «сделано в СССР» заинтересовал одного из участников банного застолья. Непременно ему захотелось обзавестись этим электрическим чайником для нужд хозяйственных.
- Сколько просишь за посуду? – взял быка за рога покупатель.
- Две сотни зеленых, - не моргнув глазом, выдал прапорщик.
- Так товар же лежалый - стоит ли ломить за него цену?
- А ты не усугубляй, - намекнул владелец раритета, - немцам наши дерьмо бы предлагать не стали
Малость поторговавшись, но не получив никакой законной скидки, приятели ударили по рукам.
Вот собственно и вся предыстория появления у Бориса Андреевича того самого чуда техники.
Правда, самовар хотя и был абсолютно новеньким, всё ж таки, имел один изъян – со стороны штепселя красовалась небольшая вмятина, которую продавец объяснял двадцатилетним нахождением в неприспособленных условиях:
- Может его бык боднул - пока он в сене хранился. На технических качествах изделия, тем не менее, это никак не отразилось, так что скидываю двадцатку за такой мелкий дефект - и дело с концом. В крайнем стоять самовару на буфете, и эта вмятина будет практически незаметна лицом к стене.
- Может быть, его стоит проверить на соответствие прямому назначению? - предложил Борис Андреевич.
- Ты ж меня знаешь, - изумился Василий Иванович, - когда я своим фуфло толкал?
Отказаться от покупки после таких слов Борису не позволило воспитание, и сделка была слегка обмыта. Бывший прапорщик, глядя в слегка затуманенное зеркало медного самовара, взгрустнул вновь о Германии, о бурной по теперешним пенсионерским временам житухе, припомнил, как они с ребятами случайно на Балатоне помогли немцам задержать подозрительного субъекта, как бесславно закончилось собственно полувековое противостояние с НАТО, да и откланялся:
- Ау фидерзеин май френд.
Самовар перекочевал на полку на кухне нового особняка, который появился в жизни Бориса Андреевича столь поздно, что хозяину было уже не в такой степени интересно украшать интерьер всякой всячиной. Так и заполнялся дом вещами абсолютно бессистемным образом, что давало возможность скарбам, быть благополучно забытыми сразу после покупки, пока какая-либо случайность не выводила пожитки вновь на свет божий.
Полгода, по меньшей мере, никто о самоваре не вспоминал, пока в очередной послебанный разговор не всплыл резонный вопрос:
- Как там с производством самогонки из самовара? Освоился?
Поступили рацпредложения собраться в следующий раз на баню у Бориса и опробовать техпроцесс изготовления спирта на месте.
Вечером изрядно захмелевший хозяин снял медный бочонок с полки и решил придать запылившемуся в виду отсутствия женской руки сосуду подобающий купеческий глянец. Из рекомендуемых «Домашней энциклопедий» средств предпочтение Борис Андреевич отдал лимону, подивившись между делом домашним химикам, которые в дело пускали фантастические для такого процесса средства, вплоть до кетчупа. Но, хотя кетчуп и имелся в наличии, его красное густое помидорное месиво не вызывало доверия к результату. Постепенно в боках самовара хозяин смог различить свою усталую физиономию. Хотелось отложить недоделанное дельце на завтра, но укоренившаяся привычка увидеть результат, не позволила бросить задумку: предъявить посуду в первозданной красе.
Больше всего возни потребовало место у подключения электрического шнура: лимон пришлось выжать на бархатную тряпочку и тереть с особой тщательностью. Когда практически покончивший с монотонной работой Борис Андреевич поднял глаза – полюбоваться на результат – смутное беспокойство возникло в душе.
За его спиной маячила какая-то странная фигура. Андреевич боялся пошевелиться, хотя очень хотелось резко обернуться и проверить: гость тут в комнате или только там в самоваре. Казалось, возникшее лицо столь же внимательно приглядывается к непривычной обстановке и хозяину дома.
- Вы к кому? – так и не найдя в себе сил, совершить простейшее движение головой в сторону видения, спросил ошарашенный владелец самовара.
- А ты не догадываешься? – удивился голос где-то совсем рядом.
Борису Андреевичу стало совсем не по себе. Он знал этого человека. Нет, не лично. Но сомнения не было. Берия.
- Лаврентий Павлович, - с естественным акцентом согласился с Борисом поздний гость.
- Вас же расстреляли, - поражаясь своей наглости, напомнил Андреевич.
- Чудак - человек, - усмехнулось, сверкнув пенсне, видение в медном боку самовара, - это ж когда было.
Вдруг, как бы в пояснение произнесенной мысли над головой руководителя безопасности канувшей в лету страны, возник лавровый венок, причем Борис Андреевич удивился не тому, что офицерский френч со звездой героя дополнял малоподходящий для такого дела венок, ассоциировавшийся хозяином с богами Древней Греции, а то, что один из листков этой ветви странно топорщился за головой обладателя, несколько умаляя торжественность момента шаржевидным намеком.
- Вы попали в рай? – нашел разумное объяснение далекий от мистики Борис Андреевич.
- В рай? - видение внимательно присмотрелось к отражению в том самом бывшем самоваре, вывезенном из ГДР. - Лавровые венки это скорее жреческий культ, чем христианский. Хотя детализация действительно здесь не уместна, вы правы.
Венок исчез, правда, тот самый топорщащийся листик еще некоторое время просматривался за макушкой Лаврентия Павловича.
- У Вас ко мне какое-то дело? - решил сориентироваться в происходящем Борис Андреевич, ни на минуту не выпуская бывшего гэбэшика из поля зрения.
- У меня? - странно вопросом на вопрос, ничего не поясняя по существу, реагировал гость.
- Тогда зачем Вы здесь? - подсознание лихорадочно искало выход: «Может позвонить в милицию или скорую? Хорошо бы, конечно, в церковь», но ни оного знакомого священника Борис Андреевич в силу своего махрового атеизма не знал. - Вы пришли, чтобы препроводить меня «туда»? - наконец, нашелся достаточно подходящий на взгляд пожилого мужчины повод для столь неожиданного визита ферзя.
- Однако и самомнение у Вас, дорогой мой, - промелькнуло что-то наподобие улыбки, гость видно редко сталкивался при жизни, а может и при смерти, с подобными наглецами, - на Вашем месте я бы нашёл более прозаичный ответ. Хотя я не на Вашем месте, - согласился голос.
Лихорадочно перебирая все проделки, которые могли довести до такого результата, Борис Андреевич терялся в догадках: соблазнил когда-то по молодости девушку, но так и не женился, с одной стороны прелюбодеяние, но Берия и сам был не промах, говорят. И как бы в подтверждение этих мыслей в медном зеркале самовара отразился помолодевший бывший хозяин страны, одаривающий невинным поцелуем в губы довольно молодую женщину.
«Где-то я видел эту девушку», - промелькнуло тем временем в голове Бориса Андреевича странное воспоминание. Но вспыхнувшая огоньком мысль не закрепилась на образе, потому как он уже сменился новым видением. Большая акватория была сплошь покрыта катерами и военными кораблями. Было похоже что проходят какие-то учения флота. Однако действо Бориса Андреевича не заинтересовало: «При чем тут я? Уж не думает ли он, что я имею отношение к развалу страны?»
- Её развалили без меня, - серьезно начал свою защиту бывший советский гражданин, - КБ, которое я возглавлял, было распущено ещё до официального распада, хочу Вам напомнить. А драгметаллы, что я снял со станков в экспериментальном цеху - всё равно кто-нибудь бы уволок. Станки те так никому и не понадобились больше.
Борис Андреевич неожиданно прервал свой монолог, хотя сказать хотелось много, а главное послать, туда по настоящему адресу воров и расхитителей социалистической собственности. Но что-то начало настораживать…
- Это всё? - скрипучим голосом спросил человек из самовара.
- Смотря на что Вы намекаете, - даже на правах хозяина Борис Андреевич чувствовал себя не в своей тарелке.
- Так и не дошло, откуда и зачем я здесь?
- Воскрес, надо полагать, - вновь вернулся к заезженным новостным риторикам Борис Андреевич. Что-то тут явно готовилось, так как не было дня, чтоб экстрасексы и прочие посвященные не подбросили новых дровишек в костер грядущего Армагеддона.
- Вы что совсем мозги пропили? - слегка разозлился бывший Берия.
- А что будете брать реванш, товарищ Берия? - почти шёпотом, чуть слышно, боясь признаться даже самому себе в том самом обещанном всем и вся то ли конце, то ли начале, догадался Борис.
- Будем брать, - подтвердил Лаврентий, - но не реванш.
- Возмездие? - ужаснулся Борис Андреевич, порадовавшись, что его сын смог вовремя покинуть эту непредсказуемую территорию.
- А на чем бы остановились Вы сами? - неожиданно строго спросил московский расстрелянный шесть десятков лет назад гость.
На душе у Бориса Андреевича было радостно и страшно: он всегда знал, когда-то этот сыр-бор закончится, и с него будет спрошено за всё. Но теперь его радовало другое - не то, что он украл, будет судим, а потом очистит совесть, получив по заслугам. Пред ним маячил не суд. Маячил стыд. Ответят все. Этим, по ту сторону памяти точно дела нет до конвертов с зеленью и до дубинок головорезов в черных шлемах. Они сами кого хош приведут в исполнение. Опыт не пропьешь. А главное не отмажутся и те самые благодетели, что сделали из обычного советского инженера – вора и прохвоста.
- Пусть будет одновременно и возмездие, и реванш, - удивляясь своей смелости, дал добро хозяин дома.
- Тогда больше не три самовар. Джинов не стоит беспокоить по пустякам, - предостерег человек в форме, приложив два пальца правой руки к левому погону, словно тем самым дав странный обет.
Осененный страшной догадкой Борис Андреевич закрыл глаза. Не хватало воздуха. Саднило висок и где-то слева в районе сердца. Он вызвал настоящего восточного джина и заказал реставрацию СССР.
- Что теперь будет? - спросил сам себя перепуганный Борис.
В голове вертелось слышанное где-то выражение классика:
- Какое правление в Турции? Турецкое…..
Так какой культ в Древней Греции...
© Copyright: Волна Поль Домби, 2012
Свидетельство о публикации №212122901584