Покончи с собой – и ты никогда не узнаешь, чем все кончится.
Как же так – стоило мне только на минутку отвлечься, расслабиться, и я попала в очередную передрягу, которой нельзя было допустить, но она по каким-то причинам все же со мной произошла. Только моя задница может служить магнитом для стольких приключений. Я-Лора в моей голове стонала и плакала, перекладывая мои эротические сны на иной лад, превращая их в абсолютный кошмар. А ведь раньше я не верила, что мне могут сниться подобные сны. Вы что, в современном мире много секса, но он выпячивается только на публике. В личных отношениях эротика просто-напросто отсутствует в столь интимном виде. Эротические сны – это что-то вроде несбыточной мечты, и они обычно случаются лишь с подростками, помешанными на рукоблудии и просмотре запрещенных фильмов. Взрослым людям такое практически не доступно.
Неужели в семнадцатом веке девушки, лишь немного приоткрыв завесу тайн, скрывающихся за пологом кровати, способны думать об этом ежеминутно в отношении желаемого субъекта? Боже, я даже предположить не могла, что фантазия юной, неискушенной девушки может рождать подобных уродов. Извращенка. Старикашки, горбуны, животные, дети, множество мужчин, женщины. Лора, откуда ты это все берешь? Или это ты от меня набралась? Ноль реакции… видимо, мне не стоит знать ответ.
В этот раз мне не предоставили абсолютно никаких условий для нормального путешествия. Бросили кулем на липкий пол в местном отделении корабельной тюрьмы. Здесь ползали крысы, пол словно шипел на меня – хотя, вероятнее всего, это волны бились о борт, и у меня разыгралось воображение. Руки мне связали, слава богу, впереди, но привязали их к ногам так, что я могла только сидеть в позе беспомощного эмбриона. И то, мне пришлось сильно постараться, чтобы перебраться в эту позу из лежачего положения.
Очень сильно болела спина. Все тело затекло. Я чувствовала застоявшийся запах пота и мочи, сгущающий воздух так, что на него спокойно можно вешать топор. В темноте можно было разглядеть только огонь масляной лампы, висящей на стене с той стороны от проржавевшей решетки, и собственные колени. Тело жутко чесалось от намокшей колючей одежды, словно по мне ползала стая писающих муравьев.
Я думала о том, как много не успела сделать. Замуж так и не вышла, даже в качестве Лоры, а халва, хурма и пахлава становятся все ближе. Я даже начала старательно вспоминать, что именно нужно делать во время танца живота и как при этом можно использовать элементы стрип-дэнса, чтобы мой будущий хозяин сделал меня своей любимой женщиной. И тут заметила, что потихоньку бьюсь в истерике, повторяя имя Макса. Может, просто покончить с собой и остановить это все? Неужели в аду будет намного хуже? Там я буду хоть не одна…
Интересно, где меня ждет Максимка? У них есть где-то кабинет или зал ожидания для ангелов? И как он выглядит, когда находится не рядом со мной? Такой же лапочка, или превращается в подобие тех картинок, которые развешивают по стенам церквей, храмов и мечетей? Правда, в исламе не принято рисовать изображения живых существ, так что насчет мечетей я загнула. Но тем не менее, мой нос все еще при мне, а жить, судя по всему, осталось недолго. Вот как так - по словам Макса погибла не Лора, а Микаэль. Совсем ничего не понимаю.
Подумать только – а ведь в замке никто даже не узнает, что я в гареме. Ведь там лежит мертвый Макс. Граф будет плакать, и Микаэль, надеюсь, тоже посчитает меня мертвой и будет продолжать жить своей жизнью. А я останусь вместе с Максом. Так сказать, какая разница, куда попасть – в ад или в рай, если ты не один. С тобой рядом друг. Катерина, не дай Микаэлю наделать глупостей. Не дай ему поехать за мной. Я понимаю, почему ты в тот момент меня так ненавидела. Ты хотела избавиться не от меня, а от моего невезения. Прости, что поняла неправильно тот огонь в твоих глазах. Ты ведь не можешь не понимать, что Микки будет счастлив только со мной?
О Боже! Я разговариваю сама с собой. Привычки, приобретенные благодаря Максу, так просто не изжить. Меня уже порядком тошнит. Пора начать возмущаться, иначе действительно достанусь какому-нибудь слюнявому беззубому старику, который даже прокормить меня не сможет.
- Эй! Вы! Подонки! В какой-такой гарем вы меня собираетесь продать?! Через час я буду в совершенно нетоварном виде! Буду валяться в собственной блевотине и моче, и вы меня потом даже за один дирхам не продадите!
По решетке застучали.
- Заткнись, дешевка! А то мы войдем и все по очереди отымеем тебя, раз тебе терять уже нечего после слюнтяя Кристофера. И как ты на него повелась? Угрюмый, сутулый ворчун не от мира сего. Ничего о жизни не знает, поэтому и помогает всяким проституткам, которые ноги перед ним раздвигают. Правильно говорят, у благородных господ вермишельки между ног висят вместо причиндалов, вот всяким слугам и достаются белоснежные тела их ухоженных женщин. А те все мнят себя драгоценными камнями и требуют соответствующей оправы.
- Не говорите так! Вы ничего не знаете! Позовите лорда! У меня есть к нему важный разговор, после которого, возможно, он меня выпустит отсюда. Учтите, вам лучше сделать это, пока я вежливо прошу!
- Этот мстительный индюк не передумает, ты уж поверь, крошка! Лучше согрей нас! Хоть по разочку каждого! Тогда мы тебя развяжем ненадолго. Пока греться будем, - и пьяные матросы загоготали в голос, как будто услышали очень забавную вещь.
- Вы пожалеете, если его не позовете! Я умею быть очень надоедливой истеричкой! А если вы своими грязными руками испортите мое драгоценное тело, лорд Болдуик и вас всех продаст, чтобы компенсировать материальный ущерб! После этого вы остаток своей короткой и болезненной жизни проведете в каких-нибудь рудниках, мечтая о глоточке свежего воздуха и нормальном питании. Но, судя потому, как вы выполняете приказы, вас уже через месяц забьют палками, как мулов, за неповиновение!
- Да кому хочется выполнять твои поручения просто так, сучка сопливая?!
- Ну раз так, вы сами напросились. АААААААААА!!! ПОМОГИТЕ!!!!! НАСИЛУЮТ!!! ААААААААА!!!
Через пять минут визга они сдались, а я порядком подохрипла, но все уныние испарилось, и я была готова бороться, а не жалеть себя. Лорд Болдуик подошел на удивление быстро, как будто решил, что я собралась умолять его о прощении и примирении. Но я была настроена иначе.
- Эй, Болжец! А ты знаешь, что в гаремы покупают только ухоженных женщин? Там не любят костлявых, с запавшими и безжизненными глазами, которые не вызывают желания подмять их под себя. Или ты хочешь потерять месяц в Стамбуле, чтобы привести меня в более-менее человеческий облик? Это дорого тебе обойдется, если ты превратишь меня в чучело! Но меня такой вариант устраивает - за такой большой промежуток времени меня успеют освободить, а тебя - вздернуть!
- Да как ты смеешь, дешевка? – взорвался Болдуик, но я его перебила, не дав закончить мысль.
- Боже, у этих нелюдей еще и словарный запас невероятно ограничен! Как ты смеешь считать меня дешевкой?! Я себя не на помойке нашла!! С чего ты взял, что я спала с Кристофером? Я его просто приручила! Ему достаточно только взмаха моей руки, чтобы он стал послушным песиком. Зачем мне для этого с ним спать??? Думаешь, я идиотка, которая способна из-за простого работяги потерять возможность успешного брака? Неет, я не настолько глупа и безнадежна!
- Как ты можешь это доказать? – Болдуик, как ни странно мне было это осознавать, мгновенно успокоился, а взгляд его смягчился. И правда влюбился, что ли? – Возможно, я действительно что-то выручу за тебя.
- У тебя на борту есть врач? Или монашка? Они могут проверить.
- Зачем они мне? Насколько я знаю, ты уже вполне здорова, а заболевшего матроса можно просто выбросить за борт. Эй, вы! Развяжите ее, мне нужно с ней поговорить, - Болдуик брезгливо помахал перед лицом надушенным батистовым платком, и неторопливо двинулся в сторону верхней палубы.
Меня подняли на ноги, но идти самостоятельно я просто не смогла – затекло все тело, и его оттаивание проходило очень болезненно. Но, по крайней мере, во второй раз меня кинули не на липкий пол корабельного карцера, а на мягкую шкуру медведя в капитанской каюте.
Матросы, недовольно бормоча что-то о легковерии своего капитана, скрылись за дверью, и Болдуик повернулся ко мне. Его глаза недобро блеснули.
- Ну что, как будешь доказывать? Раздвинешь ножки передо мной? Даже если так произойдет, после этого ты уже будешь дешевкой.
- Я думала, что в твоей голове найдется хоть парочка извилин. Как ты думаешь, как в Стамбуле проверяют, девственна будущая наложница или нет?
- А ты знаешь? Откуда? Уже продавала кого-то на аукционе?
- Нет, читала книги.
- Неужели в вашей стране церковь позволяет издавать подобную ересь? Не может этого быть, ты что-то скрываешь.
Меня потихоньку начала выводить из себя тупость и упертость этого человека. Неужели он не может определиться, чего хочет – меня или денег?
Меня, честно говоря, оба варианта не особо устраивают, но с первым было бы легче справиться, а второй все-таки мне больше нравится.
- Ты можешь остаться в этой каюте. При одном условии – ты будешь спать со мной в одной кровати. Наденешь прозрачную одежду одалиски и будешь прислуживать мне, как моя собственность. В обмен, в Стамбуле я сам выберу тебе хозяина. В зависимости от результатов проверки.
- Точно не тронешь? – я недоверчиво смотрела в похотливые глазенки этого мужчины.
- Да, мне будет достаточно твоего унижения. Пока достаточно.
- Я… согласна.
- Как же мне нравится твоя податливость.
Продолжая лежать на полу, не в состоянии двигаться от боли в оттаивающих конечностях, я смотрела на мужчину, в руках которого сейчас находились моя жизнь и мое посмертие, и мечтала о том, чтобы корабль попал в шторм. Думать о самоубийстве нельзя - я знакома с ангелом, а значит, рай и ад существуют. Я хочу победить, и я буду сражаться до последнего. Чтобы никто потом не усомнился в том, что я сделала все, что смогла. Если я сделаю все для победы и проиграю, значит, у меня просто не было шансов. И я не стану обвинять себя в том, что сдалась, не попытавшись. Решение принято. В бой!