Я шел по бульвару, никого не трогая. Я шел по бульвару, размахивая тростью. Я шел по бульвару, выискивая след карлика.
Куда же ты умыкнул, белый кролик?
И, о Боги! вот он! Маленький, смешной человечек в высокой, ростом почти с него, шляпой, эдакая расплющенная версия человека. На нем смешной фетровый пиджак черного цвета, черная же шляпа и белые перчатки, что уже давно вышли из моды. На мне же – красно-черно-желтый костюм с улиткообразным капюшоном на голове и золотое кольцо с выгравированной мастером буквой “J”. Manific!
Малыш в пиджаке орет, надрывая глотку «Пьеса сезона, только сегодня – Магический театр, Магический театр! Пьеса – Игры Богов. Узнайте же, что думают о нас Боги». На оживленной толпой улице нет ни одного человека. Сегодня в городе – Бал Маскарад, и все ушли туда, где в свете ночи можно спрятать в масках своё лицо для лучших… или худших деяний. Маски, маски проносятся вокруг меня, стремятся попасть на праздник, что устроил сегодня император, и никто не хочет узнать разгадки магического театра – люди проходят мимо, шевелят, толкают карлика, что не обращает на них ровным счетом никакого внимания, и только слепо повторяет вновь и вновь «Только сегодня – Магический театр, первый и единственный сеанс!». Наверное, сегодня на Балу будет весело, и всюду проносятся маски, маски. Но мне маски не нужны.
- Доброе утро, Мистер Джей! – бодро кричит мне карлик.
- Доброе утро… эээ…
- Моё имя не важно, сэр! Главное, что в магическом театре все знают о вас.
- Обо мне? – выдыхаю я.
Я удивлен. Я раздасадован. Я намерен был появится в городе незаметно, инкогнито, передвигаясь в чемоданах высокопоставленных особ, и вот! моя сущность раскрыта. Мистер Джей раскрыт, дамы и господа… Что-ж, это звучит даже забавно.
- Да, сэр. И мы давно ждали вашего визита! Сегодня, и только сегодня раскроется ваша судьба!
Карлик участливо отодвигает занавеску, разделяющий бег уличных масок и плотный фиолетовый свет по другую сторону театра. Я проваливаюсь в сон, вернее, сон явился мне явью, воспоминанием, дежавю, ибо все это уже было здесь и сейчас, я заходил в этот театр ранее… и… больше меня не было.
Я знаю, что больше меня не станет. Карлик знает, что больше меня не станет. Театр знает, что больше меня не станет.
И я все же вхожу.
- Тройка-семерка-туз, дорогой! Тройка-семерка-туз, мой милый! Только так, только так и никак иначе! – доносится мне с подмостков театра, пока я продвигаюсь мимо рядов, заполненных пустотой.
На сцене двое. В плотной дымке за деревянным столом сидят двое безликих – в зеленом и красном. Их лиц отсюда, с середины театра – я не вижу. Будто марионетки двигаются они, повинуюясь некоему безобразному космическому танцу. Тс-с-с! Боги играют в карты!
- Слышал я, что вы с Марией совершили! – говорит зеленый, кидая карту на стол.
- Да-да! Пресмешная была вещь!
- Но жестока, жестока! – зеленый откладывает карты в сторону на секунды, будто задумывается, но через секунду снова продолжает. – Она ведь была верна мужу, и эти её детские желания. Вы же воплотили их!
- Да, воплотил, – не менее азартно отвечает красный. – И что с того, что с детства была влюблена она в принца о белом коне, вернее сказать, продавца роз, что видела однажды на улице мельком? Представляете себе её лицо, когда уже в потухших её глазах не было никакой надежды, даже на то, что уже есть, как рядом с ней образовался этот светловолосый смутьян! Она покрывается испариной любви, вожделения, а муж рядом, и глаза его полны ненависти и ревности.
- Но муж же её заколол? – зеленый снова откладывает карты и будто возмущается.
- Но ведь я исполнил её мечту, разве не так? – красный тоже откладывает карты на стол. – Разве могу я быть настолько жестоким, чтобы оставить милое дитя без благословления Богов? Я даровал ей то, о чем она мечтала, а уж о последствиях судить не вам и не мне. Если она не может контролировать свои страсти и не сыпать глазами и кокетничать в порывах любви, разве мы тому виной. Мы ведь не решаем ничего!
- И верно, - отвечает зеленый.
Карты снова в руках.
- Да и вы тоже хороши, - красный кидает карту на стол. – Помните, в этой самой игре, еще тысячи лет назад, я вам проиграл.
- Прекрасно помню, - ухмыляется зеленый.
- И что произошло? Если бы не ваши мелкие шутки, люди бы сидели на наших местах, вот здесь, а такое понятие, как война, было бы забыто.
- Разве вы находите в этом прелесть? – хохочет зеленый. – Гораздо смешнее наблюдать поиски чего-то высшего, чем быть чем-то высшим. Наша жизнь – не меньшая игра, так дайте же и людям развлечься! – зеленый внезапно гневается, на лице его появляется гримаса ненависти и 53 карты летят на пол.
Мне становится не по себе.
- Весь мир у наших ног, мой Друг, - ухмыляется зеленый, и снова поднимает карты на стол.
- Забавная правда. Теперь, судьба мистера Джея.
Зеленый достает из всех карт последнюю, пятьдесят третью карту и кладет на стол рубашкой вниз.
- Занятная карта, - ухмыляется он. – Мистер Джей за всю свою жизнь, как я считаю, не сделал ничего нужного и полезного. Он смешил, да-да! Смешил, но это ведь не вся радость жизни, не так ли, Мистер Джей?
Зеленый оборачивается лицом ко мне. Я пытаюсь оправдываться. Я захлебываюсь в собственных словах. Я пытаюсь бежать, но ноги меня не слушаются, трость впивается в спинку впереди стоящего стула. Я кричу, что такова моя судьба – быть шутником, что я никогда не сделал ничего плохого, но слова, как в густой тине, повисают в воздухе.
- Нечего сказать нам, Мистер Джей? – зеленый поворачивается к столу. – Мне жаль Вас, мистер Джей. Мне очень Вас жаль. Мне нет охоты вот так Вас оставлять, смилостивились бы над Вами Боги, если бы только в моей власти было Вас… не убивать, - на лице зеленого появляется легкое сожаление. Красный сидит рядом, ладонями грустно подпирая лицо.
- Вы же были почти как Бог, мистер Джей! Вы же действительно чертовски любили эту жизнь, можно сказать, что вы практически… повторюсь, практически – сделали бунт внутри себя, переколыхнули все то, что из себя представляете, - зеленый на секунды сотрясается в ироничном, трясущемся танце, изображая попытки перевернуть всю свою жизнь. – Вы практически стерлись, и Вам уже не нужны были маски, мой дорогой! Но что там у нас? Тадааам!
- Обещание, данное Вами на девятнадцатилетие, - сквозь ладони говорит красный.
- Обещание, данное Вами на девятнадцатилетие… - подхватывает зеленый. – Помните то милое, наивное обещание, стереть себя и свою личность к двадцати пяти годам? Сколько Вам, Джей? Двадцать четыре, я прав? Вы были монахом, шаманом, актером, как мы, музыкантом, в конце концов. Но мистер Джей, вы поставили эту смену образов, калейдоскоп личностей выше других, а это слишком дорогая цена успеха.
Он чуть не плачет. Зеленый – и чуть не плачет! Его плечи сотрясаются в приступе плача… или смеха?
- Уберите 53 карту из колоды! Будьте же Богом, черт Вас возьми! Я дарю Вам то, о чем вы всегда мечтали! Уходите, мистер Джей, и больше никогда здесь не появляйтесь, пока я не уничтожил Вас, пока я не помню о Вас!
Театр плавится, подмостки падают вместе с актерами, и ноги начинают меня нести подальше от этого чертового места.
- Ну как, мистер, Вам понравилось? – карлик дергает меня за рукав. – Чудесное шоу, не так ли? Не хотите ли купить одну из наших масок? Сегодня в городе карнавал, и я с радостью хочу представить Вам свои работы. Вот, например, чудесная работа.
Карлик достает из-за спины зеленую маску с вопросительным знаком.
- Всего пятьдесять три монеты, мистер!
А я уже в толпе, в зеленой маске, данной мне карликом, и в спину, когда я проплываю в толпе других таких же, как я, доносится: «И не забудьте, что у Вас есть еще один год! Удачной жизни, мистер Джей!»