В центре Кишинёва, в скверике возле Органного зала, расположен рынок, где художники продают свои картины. Здесь же можно купить любые сувениры, производства местных мастеров и привозные из соседних государств, можно заказать портрет, приобрести старинные монеты и иконы.
Журналисты высокопарно называют это место "Зоной свободного искусства" или Кишинёвским Арбатом. Горожане называют его "Вернисажем" или "Пятачком." Сами художники упорно называют свой рынок "панелью".
В любую погоду, в мороз, зной и сырость стоят они или сидят на убогих складных стульчиках, в надежде на покупателей, как рыбаки на берегу в ожидании поклевки. Женщины и мужчины, которые много лет провели на этой "панели," давно перестали следить за своей внешностью. У них обветренные лица, которые весной покрываются ранним загаром, от стояния под открытым солнцем. Одеваются зимой в бесформенные, но тёплые куртки и тёплую обувь. Один мужчина даже клал в сапоги женские прокладки, чтобы обувь не промокала и советовал так делать коллегам.
С каждым годом, торговля всё хуже - конкуренция из-за безработицы растёт и всё больше людей вынуждены перебиваться случайными заработками. Здесь никто не защищает авторские права. Иногда кто-нибудь находит свежую идею, на чём можно заработать - новую оригинальную модель сувенира. Но уже через неделю - другую коллеги, увидев, что у него продаётся, начинают делать то же самое. Да и кто их осудит - семьи кормить надо всем, а фантазия развита далеко не у каждого.
Я сама, целых три года, торговала на этом рынке, в конце девяностых. Знаю о жизни на "панели" не по наслышке. Привела меня сюда нужда великая - муж безработный, да двое малых детей. Никогда женщина не допустит, чтобы её дети голодали и нуждались. Это природный инстинкт сохранения потомства.
Стала я ходить, да искать, что бы такое сделать, чтобы люди покупали. Начала доски разделочные расписывать и выжигать. Понемногу продавались, да таскать тяжело и стоят копейки, после писала копии картин, делала портреты на заказ, вязала салфетки, писала иконы, расписывала подносы под Жостово, пока не занялась сувенирными куклами в национальных костюмах.
Шла в те годы отчаянная борьба между художниками за место на "панели". Место - это кусочек с метр длиной, а то и меньше на пыльном бордюре тротуара, где можно разложить свои изделия. Полгода гоняли меня с места на место, пока заимела я наконец свое - половинку ствола широкого дерева. Здесь можно было прикрепить тряпку на рейке и на неё повесить свои произведения.
Постепенно перезнакомилась с коллегами по "панели". Когда стоишь часами рядом, в ожидании покупателя, невольно разговоришься с соседом, да и подружишься со скуки. Торговля тут вялотекущая. Картины - не хлеб, покупаются редко.
Столько мне интересных историй рассказали! Люди-то всё собрались, творческие.
Первой моей знакомой стала Марина. Мы до сих пор общаемся. Кандидат биологических наук, Марина работала в НИИ, даже какие-то новые сорта огурцов и кабачков вывела. Когда закрыли институт и сократили всех сотрудников, занялась флористикой - засушивала цветочки и травинки, а после делала из них красивые композиции в рамочках и продавала гражданам для украшения квартир. Марина приезжала торговать из Приднестровья, где жилось ещё хуже нашего.
Моим соседом по дереву был Толик, одинокий мужчина средних лет. Он зарабатывал тем, что писал масляными красками портреты животных - тигров, львов, собак, а чаще всего котов. Картинки оформлял в круглые рамочки и продавал довольно дёшево, зарабатывая, как он говорил "для поддержания штанов". В квартире с ним жили несколько кошек и чаще всех он рисовал и продавал портреты сибирского кота Васьки, называя того своим кормильцем.
Кошачьими портретами промышлял ещё один художник, но тот изображал всегда один лишь сюжет - фиолетовую кошачью морду с жёлтыми глазами на чёрном фоне. Кота нашёл в интернете и он пользовался неизменным спросом у населения. Поэтому, таких котов он пишет и сейчас, через семнадцать лет. И как только ему не надоест?
Однажды, на панели появился молодой высокий мужчина крепкого телосложения. Он резал что-то из дерева, уж не помню. Торговля шла плохо. Ему бы на заводе, да у станка - думалось мне. Но заводы к тому времени уже закрылись. Одним утром прихожу, а он принёс штук восемь деревянных изделий разного размера и формы в виде мужского детородного органа, старательно отшлифованных до блеска.
- Что за хрень ты притащил? - спросила я автора, - мне даже стыдно стоять рядом и смотреть в твою сторону!
- А знаешь как покупают! - радостно отозвался он, - Я в субботу пять штук за день продал - за коммуналку расплатился!
- Да, кому такой товар нужен? - удивилась я.
Но тут к нему подошла компания весёлых парней.
- Идём к Коляну на день рождения, что бы ему подарить? - сказал один.
- А давайте хрен ему подарим! - радостно предложил другой, увидав "творчество" моего соседа, - вот посмеёмся вместе!
- А что, прикольно! Давайте купим! - согласился третий.
Мой сосед радостно завернул в бумагу своё произведение, и положив в пакет, отдал покупателям.
- Вот видишь, что нужно народу?! - сказал он мне, с удовольствием пересчитывая деньги.
Ответить было нечего. Я стояла гордая и возмущенная, а он бойко торговал своими изделиями. Вскоре он уехал из города и я его больше не видела.
На фото: мои куклы на панели. Нашла в интернете.
Однажды я прогуливалась по городскому вернисажу под открытым небом. Стоял теплый, весенний денек. Сувениры и картины сверкали всеми красками, освещенные яркими солнечными лучами, привлекая внимание покупателей и гуляющих горожан.
Моё внимание остановилось на продавце матрёшек. На высоком стенде стояли яркие русские матрёшки всех размеров, от самых больших до брелков к ключам. Продавец, крепкий мужчина средних лет, с легкой кепкой на голове, бойко нахваливал свой товар иностранцам на французском языке. Говорил по-французски он слишком хорошо, непрерывно жестикулируя, с богатой мимикой. Покупатели смеялись над его шутками, весело отвечали что-то, но в результате всё же купили несколько матрешек.
"Откуда он так хорошо знает французский?" - невольно подумалось мне. Кто же он по национальности? Внешне вполне сойдет за молдаванина, а может болгарин или гагауз? Их у нас в стране достаточно. Любопытство одержало верх. Я подошла и прямо спросила торговца:
- Скажите, а откуда вы так хорошо владеете французским?
- Я родился и вырос в Алжире, - ответил мужчина, - это мой родной язык. Я - араб. - И он рассказал мне свою удивительную историю.
Милуд, так звали моего нового знакомого, приехал в Кишинёв из Алжира на учебу ещё в восьмидесятые годы, быстро выучил русский язык. На втором курсе сельскохозяйственного института, он влюбился в русскую девушку и женился на ней. Родилась дочка и он не захотел возвращаться в Алжир - семья была ему дороже. К тому же он происходил из небогатой многодетной семьи и перспективы на родине были туманными. В СССР жилось тогда куда спокойнее.
Прошли годы. Советский Союз развалился. Жена развелась с Милудом и уехала вместе с повзрослевшей дочерью в Россию. Он остался один, без работы в маленькой стране Молдове. Назад дороги не было - небось и забыли уже о нём родные. А тут друг взял его на работу, в качестве реализатора. Тот возит из России матрёшек, а торговать самому не хватает времени. Милуд, владея французским языком, хорошо продает, поскольку может легко договориться с иностранными туристами.
До чего-же удивительные истории случаются, подумала я - алжирский араб, на молдавской панели продаёт русские матрёшки! Вот такой интернациональный этюд с натуры!
Потом он исчез, скорее всего, уехал куда-то. Человек, потерявший родину, которых немало в нашем быстро изменяющемся мире.
2014г.