Как Айболит с Бармалеем зайцев кормили

   
 Случилось это в год бешеного рыжего петуха, в месяц Водолея унылый, зимний,   февраль.  Зима выдалась снежная, да студёная.  Совсем стало трудно зверушкам в лесу.
Прокормиться надо, да обогреться, а до весны, до тепла так далеко,  что кажется,  не наступит оно и вовсе.

Затосковал совсем друг мой Айболит, пригорюнился. В заботы о зверушках совсем ушел, исхудал и осунулся. Подвела его безотказная подруга.
Заболела бедная «Нива», да болезнь такую скверную подхватила, что сразу ей и не помочь.

Припадать стала на два передних колеса, хромать, трещать да крениться.  Ох  как не во время, ох как не в пору.  Зверушки бедные в снегу глубоком пропитания себе найти не могут, замерзнут да вымрут.
Вот и пришел ко мне с этой заботой Айболит, с этой  бедой.

Кормить зверушек надобно, а на чем корм им привезти, «Нива» то  совсем дряхлая, не доедет. Просит он меня помощь ему оказать посильную.
 Моя то  «Нива» здорова,  здоровёхонька, на все четыре колеса шипами подкована, мотор из санатория только приехал, отдохнул да подлечился. Карданы - привода поменяны, новые да смазанные. Сама весела да улыбчива.
 
 Слушаю я его, слушаю и так хочется мне напомнить ему  охоту одну, когда мы с ним вдвоем, трезвые с сорока в говно пьяными охотниками и их собаками кабанов тропили, не зная кого держать и кого успокаивать, то ли собак, то ли их хозяев, то ли самих кабанов. А в конце охоты еще и аттракцион устроили, какого-то генерала на огромной  свинье покатали.

Благо обошлось, все живы остались и здоровы,  ну  относительно конечно.
 Как однажды  ночью гнались за нехорошими людьми, за теми,  кто зайчикам в глазки  ночью фарами светил и зрение им портит,  да в пылу погони выскочили на военный  полигон, на директрисссу для стрельб БМП, которые в это время ночные стрельбы вели.

После всего пережитого я точно знаю, что трассирующая крупнокалиберная пулеметная  пуля в принципе не может догнать автомобиль  Ниву, в которой находиться  пятеро здоровых половзрелых мужиков,  помогающих машине  разгоняться  как на самокате,  отталкиваясь от земли ногами и гребя по воздуху руками, имитируя плавательные движения  брасом.

Как плавали на машине по речке, сидя сразу и в машине и по колено  ледяной  воде.
 Как с разгона перелетали  небольшую реку  и как  при приземлении,  один случайный пассажир лязгнул зубами так, что откусил зеркало заднего вида, а другой своей чугунной башкой чуть не сделал в крыше люк.

 Заметьте всё сходу, всё экспромтом, просто разогнались и перепрыгнули,  без всяких там радиоуправляемых  трамплинов как в известном фильме «Роман с камнем».
 Как драпали,  на  Ниве от разъяренного секача-подранка, который был на пол-корпуса длиннее машины и немного не доставал до нижней кромки боковых стёкол. Как здоровые бородатые мужики тоненькими голосами звали маму и просили бумагу и ручку, что бы написать завещание.

 Убежали  тогда, только потому, что за рулем сидел человек, о котором я позже расскажу и  который был водителем на некоторых своих  больших охотах.  Который смог тогда  вырваться из цепких лап,  охотников, когда приходила его очередь быть дичью.
Просто чудо, что после побега от секача никто не наложил в штаны , заранее видать озаботились.

Мне  многое чего хочется  ему вспомнить, да только как представлю себе как Айболит,  зайчиков баюкает, колыбельные им поет, из бутылочки с соской кормит,  так сердце моё оттаивает и из меня можно  веревки вить  и жилы тянуть. Ну не могу я ему отказать и все тут.

Свита у Айболита большая егеря санитары, лекари ветеринары, подмастерий помощников всяких видимо невидимо. А так как лечение зверушек иногда летально заканчивается, есть у него и работник, которые функции выполняет ну типа МОРГа вместе с бюро ритуальных услуг.  Злые языки говорят, что он  во всех последних крупных охотах участвовал, ни одну не пропустил. И в нагорно-карабахской участвовал  и  в обеих чеченских да еще много в каких.

 Звать его Бармалей, это  он за рулем был, когда от секача убегали,  это в сказке он плохой, а в жизни он нормальный, работа у него просто не очень,  да и жизнь была нелегкая.  А зверушек он не меньше Айболита любит  и готов на их защиту  грудью стать, плачет он горько, когда работу свою делает, зверушек неизлечимых хоронит, да браконьеров неисправимых исправляет,  даже не знаю, что у него лучше получается.

Все исправляемые им  браконьеры раскаялись, обещались больше так не делать, зайчикам в глазки фарами больше не светить, ногами их не пинать, морковку в лапки давать только чищеную и только убедившись, что эти лапки с мылом вымытые. По ушкам обещались их гладить нежненько. Да другую живность не обижать, ружьями да капканами не пужать.

 Лицо то у Бармалея нормальное, человеческое, встретишь  днем, не испугаешься, человек как человек приятный даже. А вот ночью другое дело, глаза как блюдца, огнем горят  волосья дыбом, рот перекошен, ушами шевелит.  А когда видит, как живность обижают так он еще страшнее становиться.
 
Сколько раз мы с нам и  с Айболитом зверушек кормить, лечить да охранять ездили, еще не разу добром не закончилось, страсть,  какой он  забурунный да неугомонный, ползком зверушкиных обидчиков готов догонять, да голыми руками перевоспитывать. Когда мы на моей «Ниве» с Айболитом ехали корм зверушкам забирать, он предложил мне за Бармалеем заехать, да его захватить в помощь да так естественно предложил, что  я как то даже и не насторожился от предложения от этого, ну кормить же собираемся, накормим и домой.

 Да чуть не забыл, поехали в ночь, Айболит сказал, что утром поздно будет, не доживут зверушки, померзнут да с голода помрут и работы будет столько, что даже трудоголик  Бармалей не совладает и даже это меня не насторожило.  Поехали мы полями, да лесополосами оврагами да перелесками и доехали до первой кормушки.

Айболит с Бармалеем взялись за дело, я за рулем, от работы освобожденный стою по сторонам глазею, темнотишша, ничего не видно, пасмурно, луны - звезд нет. Да и мы на машине без света ездим, Бармалей с Айболитом дорогу как расположение прыщей на  своей заднице  знают. Я рулю, они командуют влево руля, вправо руля, как на параходе. Зрение у Айболита как у кошака, ночью как днем видит. Зайцы его наверное натренировали.

Корм разложили, тут Айболит и говорит, так не навязчиво, по-простецки так,  что надо в сторонке стать и постоять немного, посмотреть, будут ли зверушки гостинцы его кушать, или им чего другого, в лучшем французском ресторане приготовленного привезти. Он такой, он может, ничего ему для животных не жалко. Бармалей молчит, в облике человеческом находится,  всё чинно,  всё по уму.

Сдали немного задом и стали в заросли какой-то голой растительности. 
Долго стояли. Эти двое. Сказочные персонажи блин.  В окно смотрят и между собой переговариваются, вон зайчик побежал, а вон лиса пошла, а вот енот своей толстой задницей завилял. Я сижу,  как дурак в окно пялюсь, ничего не вижу, темень, хоть глаз коли.  Когда спрашиваю дальше то поедем,  других зверушек кормить.

 Айболит говорит, что надо обязательно удостовериться, что все зверушки отужинали, в книге жалоб и предложений расписались и на завтра  блюда из меню заказали. Вот работенка, чёкнуться  можно. Скучно мне стало, глаза я прикрыл и  задремал почти.
 Тут откуда не возьмись, луна,  где то сбоку появилась и стала очень быстро в размерах увеличиваться, да вскоре яркая такая стала, что аж глаза заболели.

 Я встрепенулся, головой мотнул, смотрю, а это фары светят,  машина к нам приближается. Все проснулись, насторожились, подумали, что это  наверное,   это тоже какие-то добрые люди зверушкам корм везут, так надо же помочь, разгрузить да оприходовать, да благодарности с почетными грамотами за такую заботу раздать, да сфотографировать помощников и на доске почета их развесить. Пусть люди знают героев да спасибо им при встрече говорят.

Стоим мы ждем, машина  шестерочка, едет неспешно, дорогу выбирает там, где снег ветром с поля смело и глубина  небольшая. Колесьями звякает  да брынчит. Цепи на колесах. Сидим, молчим, ждем когда живность кормить начнут. Машина в метрах пяти от нас проехала,  и мы смогли помощников рассмотреть хорошо.

 В машине двое, один рулит, второй сидит рядом, приоткрыв дверцу, в руках держит мощную фару, которой светит в поле, наверное,  хочет зайчиков индивидуально приглашать и каждого,  по одиночке,  с ложечки  кормить. Рядом с фарой торчит ствол ружья, наверное, волков с лисами отгонять, когда зайцы кушать будут, ну чтоб никто процессу не мешал. Вот заботливые то  какие.
Проехали они мимо,  стали удаляться и через некоторое время скрылись из вида, виден был только луч от фары, которой  кормилец шарит по полю, да небольшой отсвет от автомобильных  фар. Через несколько минут свет стал приближаться с противоположной стороны. Они опять проехали мимо нас, светя фарой в противоположную  от нас сторону. В их положении ничего не изменилось. Все находились на своих местах и выполняли те же роли что и прежде.

Нас они не видели, мы стояли в низине и за кустами. Проезжая мимо нас, они в одном месте метрах в двадцати от нас,   притормаживали на колдобине, практически полностью  останавливаясь. Потом прибавляли газа и ехали дальше. Проезжая мимо разбросанного Айболитом  угощения. Примерно на четвертом круге этого аттракциона, мы услышали два негромких хлопка, похожих на  выстрелы. Я краем глаза увидел Бармалея, лицо я не рассмотрел, но его волосы стояли дыбом.

Он с заднего сиденья трехдверной Нивы пролез между мной и Айболитом, прополз по коленям последнего,  тихонько открыв дверь,  выскользнул наружу. Дверь за ним бесшумно закрылась. В этот момент у меня в голове вихрем пронеслись картины всех подобных выездов и их результаты. В голове зазвонил,  предупредительный колокольчик.

 Это надо же так обмануться, а как все хорошо начиналось. Сейчас будет  маленькая ядерная война, с огромным количеством  жертв, а так как за эту территорию я ответственный перед законом, то мне до самого утра придется писать разные бумажки, описывая в красках и цвете,  как все происходило.   Потом трупы в морг сдавать, зайцев в зоопарк, а сказочных персонажей в психушку.

 А как все хорошо начиналось, как романтично, поехать зайчиков голодных покормить и домой, спать. Теперь хорошо, если  домой через двое суток попадешь.
Бармалей  пригнувшись, подбежал к тому месту, где машина останавливалась и замер как в известной игре, море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, одинокая березка в поле замри. И попробуй отличить.

Чудо советского, автопрома громыхая веригами и издавая еще кучу различных стонов, скрипов, шелестов показалось в свете всей своей иллюминации и проехав мимо нас остановилось перед буераком. В этот момент Бармалей подскочил к машине с пассажирской стороны, схватил осветителя как раз за руку, держащую фару, одним легким движением выдернул его из машины вместе с ружьем, при этом  аккуратно положив фару на переднее сиденье и захлопнув дверцу машины.

 Машина поехала дальше,   светя фарами перед собой, а  Бармалей со своей добычей  оказались в темноте, выпав  из моего  поля зрения. Айболит то их видел, я в этом уверен. Проехав метров тридцать,  шестерочка остановилась, приоткрылась водительская дверь, наружу высунулась лопоухая, патлатая голова и тихим жалобным голоском несколько раз произнесла – «Вася!!! Вася!! Ты где?».

 Потом в шестёрочном  чреве  что-то грюкнуло, чпокнуло ,  хрюкнуло и на задних фонарях загорелись два маленьких, беленьких квадратика. Потом в шестерочке еще что-то клацнуло и они стала сдавать задом,  рыча и жужжа. Доехав до колдобины , машина стала, дверь приоткрылась и зов повторился.

 Даже я со своим то воображением не могу себе представить,  какие чувства испытал Вася, пройдя через этот ад,  мне такое даже в кошмаре не присниться. Я не знаю, что рассказывал ему Бармалей, какие он слова подбирал, что он Васе обещал, какие сокровища сулил, но когда Бармалей встал и повесил себе на плечо Васино ружье, последний остался лежать на снегу в позе морской звезды. За всё время он не произнес ни звука.

 Бармалей  подошел бодрым шагом в водительской двери, легонько постучал в окошко своими ноготками и улыбнулся водителю, который в этот момент взял с сиденья фару и посветил ей на Бармалея. В этот момент что-то гукнуло жужжнуло, крякнуло и шестерочка, громко,   утробно зарычав,   исчезла  из поля зрения, как будто растворилась в воздухе. Через секунду свет её фар разрезал темное ночное небо и послышался,  скрежет метала.

Описывать, как мы  отпаивали Васю с водилой корвалолом,  как они вытряхивали содержимое своих штанов,  как учились разговаривать на русском языке, ходить и стоять, занятие скучное и долгое.

 Самое сложной задачей было снять с педали газа ногу водителя, который сидя в перевернутой на крышу машине,  продолжал,  остервенело,   газовать. Перевернутую шестерочку мы поставили на колеса сразу,  как только  горе охотники пришли в себя, она и не пострадала, легла на крышу, аккуратненько на сугроб.

Вася с водителем поклялись сначала на коране, потом на библии, потом на инструкции по эксплуатации автомобиля ВАЗ 21063, что в глаза зайцам светить больше не будут, а будут приезжать к ним в гости, с  чищенной морковкой, бутылированной водой и мылом, лапки им мыть. Приезжать будут ежедневно, пока не сойдет снег и не потеплеет и раскладывать будут угощения на все показанные Айболитом кормушки.

 Обещания они свои выполнили четко и в срок, кому же захочется с Бармалеем еще раз встречаться пусть даже и днем.