Семён Моисеевич работал толкачом - снабженцем и прибыл в этот небольшой посёлок , расположенный в нескольких километрах от ж.д. станции , для получения радиодеталей на программу месяца. Но так получилось, что слишком поздно получив долгожданные изделия , он опоздал на рейсовый автобус, доставлявший жителей к станции.
Пришлось по совету аборигенов поселиться в "Доме приезжих", места в котором к счастью имелись всегда, и в неограниченном количестве. Оформившись у дежурной на одну ночь, Семён Моисеевич, с некоторой боязнью вошёл в номер. Он оказался двухместным, вторая койка была незанятой, посреди комнаты стоял обшарпанный стол, дверца неоднокатно окрашенного белой краской платяного шкафа не закрывалась, зато прямо в номере находилась раковина с краном, из которого сочилась по каплям холодная вода.
Несмотря на разгар зимы , окна в номере не были заклеены, и Семёну Моисеевичу пришлось положить свой импортный пуховик на подоконник ,чтобы хоть частично предотвратить поступление холодного воздуха в и так в не очень - то тёплое помещение.
Но главное, что можно было куда прислонить голову и поспать до утра. Мужчина , несмотря на возраст, уже переваливший за полтиник, и имевший печальный опыт с простудными болезнями , решил спать , не снимая верхней одежды, а поверх одеяла набросить ещё и пиджак. К тому же, поскольку на второй койке обитателя не предвиделось, Семён Моисеевич прикинул , что в крайнем случае он может взять оттуда и второе одеяло.
В конце концов устроившись и даже немного согревшись, Семён Моисеевич наконец-то задремал, но внезапно был разбужен каким-то шумом. Он приподнял полу пиджака и увидел мужичка самого затрапезного вида , лет сорока, одетого в телогрейку, ватные штаны и растоптанные валенки.
- Я извиняюсь, что разбудил , но меня к тебе подселили,- заявил мужчок стаскивая с голову ушанку.
- Ничего, только ложитесь поскорее и свет выключите.
- Я в темноте не могу. А как тебя зовут -то,
- Семён Моисеевич.
- Ну тогда буду Сёмой звать. А меня Федькой кличут , а жена как рассердится, Федыркой называет.
- Рад за вас.
- А чего это на окошке твой тулупчик лежит?
- Дует очень, ну я и прикрыл немного.
- Тогда и я свою кацавейку тоже добавлю , - он бросил сверху на пуховик довольно замызганную телогрейку, по комнате рапространился стойкий запах навоза и бензина.Семен Моисеевич вытащил из под пиджака голову и покрутил носом.
- Ну и запашок...
- Так это вначале всем не нравится, а потом привыкают, - и новый жилец кряхтя стал стаскивать с ног валенки. Этот запах был настолько сильным и крепким, что Семён Моисеевич не выдержал:
- Вы бы прежде, чем ложиться в постель, ноги помыли.
- Ну ты прямо как моя Нюрка , тоже говорит : " Пока не помоешься - в кровать не пущу."
Он где-то минут 20 мыл ноги в стоящей в комнате раковине, а потом прошёл к портьере и вытер их об неё.
- Сейчас нормально, не воняют?
Семен Моисеевич уже давно не спал, но всё равно, делая вид уснувшего, что-то промычал в ответ. Фёдор постоял немного у его кровати и отправился спать.
Однако минут через 10 он снова вскочил , и подошёл к Семену Моисеевичу, потряс его за плечо:
- Сёма, ты не спишь? У тебя нет случайно с собой водки, что-то опять зуб разболелся.
- Нет,- простонал из под одеяла Семён Исакович, - так и вы что думаете, я вожу с собой магазин с алкоголем и торгую им не вылазя из постели, да?
- Да ладно тебе. Ну нет ,так нет. А у дежурной, как думаешь , не найдётся?
- Не знаю, я не спрашивал.
Фёдор снова натянул валенки и вышел в коридор. Вскоре он вернулся обратно и ,обращаясь к спине соседа, сообщил разочарованным тоном :
- У неё тоже нет, да ещё и ругаться стала скважина такая, " старым овощем" назвала, а каким не сказала, мол и зачем пустила переночевать. А магазины здесь когда открываются, не знаешь?
- Перестаньте в конце концов морочить мне голову вашими смешными низменными проблемами. Я вообще впервые здесь, и имейте совесть в конце концов, я устал , мне рано вставать, чтобы успеть на первую электричку.
- Так-то ларьки всю ночь должны торговать, только здесь вряд ли они имеются. То ли дело в нашей деревне : в любое время дня и ночи иди к Макарихе, всегда первачок найдётся, я вот взял на дорогу одну склянку, да чего-то скучно стало, пришлось её прикончить за два приёма.
Семён Моисеевич не отвечал , и даже стал демонстративно похрапывать.
- Ну и спи тогда, если твоя нацменская совесть позволяет, - и Фёдор снова улёгся в постель .
Воспользовавшись затишьем на соседней кровати, Семён Исакович встал и , взяв газеткой валенки соседа , выставил их в коридор за дверь.
Кажется, Семен Моисеевич даже стал засыпать, но вскоре проснулся от щенячьего поскуливания с соседней койки.
- Вот сейчас сдохну, а ты проснёшься утром рядом с трупом мужика, скончавшегося по твоей вине, и всю оставшуюся свою никчемную жизнь, я по ночам буду являться и смотреть с презрением в твои бестыжие глаза.
- Вы что себе позволяете, меня совершенно не волнуют ваши болезни и печали.
- Вот-вот, все вы такие, только о себе и думаете.
- В сложившейся ситуации...
- Чего-чего?
-...вы никак не можете возлагать на меня вину за разболевшийся зуб. В конце концов каждый должен следить за собой по мере своего воспитания и желания прожить оставшиеся дни, по возможности , здоровым.
- Ну, ты Сема , меня не хорони раньше времени, мы вон с Нюркой ещё одного парня решили соорудить, понял?
И тут Семен Моисеевич вспомнил о купленном в привокзальном киоске в подарок супруге давно уже вышедшем из моды, а значит и раритетном, парфюмерном наборе "Красная Москва".
- Да, у меня имеется немного одеколона, который я везу супруге на день рождения.
- Так чего же ты молчишь, как партизан перед расстрелом, дай мне зуб прополоскать, я с тобой хорошо расплачусь, - Фёдор полез в котомку и вытащил оттуда дутую стекляную раскрашенную рыбу с трещиной на боку.
- Смотри какую вещь предлагаю, нигде не найдёшь, купил Нюрке , теперь она перебьётся без подарка до следующего года.
- Вы считаете , что бракованное изделие заменит эксклюзивный подарок, а моя жена по вашему должна будет нюхать его.
- Но-но, не заносись, чай не дома у себя.
В это время в дверь номера раздался требовательный стук. Вошедшая дежурная заявила возмущённо:
- Я вас обормотов пожалела , а вы шумите вовсю , не даёте остальным гостям уснуть, да ещё поставили свои вонючие валенки в коридор, всё здание провоняло. Хорошо,что я вовремя заметила и отнесла их в прихожую за двойную дверь. Немедленно прекратите шуметь или покиньте номер.
- Не ругайся хозяйка, мы же заплатили за ночёвку .
- А мне на ваши бумажки на "сэ", на "рэ" , на "мягкий знак", можете их забрать обратно и катитесь оба "колбаской по Малой Спаской".
После клятвенных заверений жильцов, что этого больше не повторится, дежурная походкой оскорбленной английской королевы вышла из комнаты.
Фёдор, ухмыльнувшись, обратился к соседу:
- Нюрка тоже мои валенки всегда выставляет в сенцы. Ну, что выбираешь : или каплю одеколона или морозную скамейку?
Семен Моисеевич, мысленно проклиная себя за болтливость, залез в портфель и ,загораживая спиной содержимое , достал из парфюмерного набора флакон одеколона "Красная Москва".
- Только немного, умоляю.
Фёдор кивнул головой , быстро откупорил флакон и сделал глоток . Второй раз сделать это ему не удалось, так как Семен Моисеевич немедленно выхватил одеколон из руки Фёдора.
- Пополощите зуб , и немедленно ложитесь в постель.
Фёдор последовал совету, но уже через полчаса с соседней койки вновь раздалось поскуливание, потом сосед вскочил и стал ходить взад и вперёд по комнате , держась за щеку, хоть и шёпотом , но довольно внятно, матерясь.
Семен Моисеевич тоже не выдержал и , встав с постели , снова зажёг свет, взглянув на Фёдора убедился , что тот не притворяется , его щёку с левой стороны лица раздуло , как будто он сунул в рот большую сливу.
Подумав немного, Семен Моисеевич принял решение:
- Я понимаю, что боль невыносимая...
- Хуже чем когда мне Нюрка между ног скалкой врезала.
- ..но у меня когда-то была подобная ситуация, и я смог сам вылечиться.
- Не-е, мне Нюрка замёршие конские катыхи прикладывала , а где мы их ночью здесь раздобудем.
- Зуб давно болит?
- Да уж неделю.
- А почему к врачам не обращались?
- Да у нас в деревне и фельдшера-то нет , вот сюда и приехал, а до этого лечился всю дорогу самогонкой.
- Ладно, садитесь на стул, поближе к свету.
Семен Моисеевич снова полез в портфель , достал непременный атрибут каждого командировочного - набор ниток с иголкой и кулёчек с лекарствами.
- Сейчас я проколю это нарыв, только будет немного больно....
- Фигня война, главное - манёвры, - пытался даже пошутить, сморщившись Фёдор.
Семен Моисеевич протёр иголку и десну одеколоном и, не вытерпев умоляющего взгляда невольного пациента , дал ему сделать ещё один глоток из флакона. Затем он , в целях собственной безопасности, засунул между зубов Фёдора ручку от зубной щётки , сильно надавил на иголку, но ничего не произошло. Тогда он уже в другом месте ещё раз вогнал иголку в десну , сразу же в образовавшееся отверстие пошла бело-жёлтая жидкость и с дурным запахом.
Семен Моисеевич обжал края ранки для полного выхода гноя, приложил ватку с одеколоном к ранке.
- Сидите так минут пять ,прижав ватку , и не закрывайте рот, - строго сказал он , порывшись в портфеле отыскал таблетку анальгина, - потом выпьете это и запьте водичкой.
Пока Фёдор сидел с открытым ртом, Семен Моисеевич спрятал флакон с отстатками одеколона на подоконник за портьеру.
Когда он оглянулся , то увидел, что Федор уже спит прямо на стуле, не вынимая пальца с ваткой изо рта. Растолкав соседа и уложив его в постель, Семён Моисеевич наконец-то и сам погрузился в сон.
Проснулся он поздно, до отхода автобуса времени оставалось совсем ничего, Фёдора уже не было, хотя в комнате всё ещё чувствовался запах навоза , бензина и валенок.
На стоящем посреди комнаты столе возвышался совершенно пустой флакон из-под одеколона "Красная Москва", а под дутой рыбой, с трещиной на боку , лежала записка " Сёмке моему лучшему другу".
Семён Моисеевич только вздохнул , подумав, хорошо что в наборе остались ещё духи с мылом, и поспешил на автобус, подарок Фёдора он незаметно оставил на столе дежурной.