20
Новоселье отметили в узком кругу; пришли только Владимир Иванович с Виолеттой, Аликеев с женой. Бекхан хотел позвонить Заманжолу Енсееву, долго колебался, потом решил посоветоваться с женой.
- Ты что, совсем сбрендил?! – вскинулась та, - Такие люди и какой-то учитель? Нужно же соображать!
А ведь как хотелось показать бывшему другу, как он теперь живет, похвастать тем, чего добился. Бекхан то и дело вспоминал свой последний разговор с Заманжолом; выражение крайнего презрения, появившееся тогда в глазах друга, не давало ему покоя.
«Ну да ладно, чего там, - подумал он, - Не я оборвал нашу дружбу. И каждый свободен выбирать свою судьбу».
В городе жили родственники Бекхана по матери. Майра и раньше не очень привечала их, а с тех пор, как они зажили на широкую ногу, и вовсе перестала вспоминать о них. Но родственники – есть родственники, и Бекхан предложил Майре позвать их на новоселье. И вновь она отреагировала негативно.
- Ты вроде не тупой, Бекхан, а не понимаешь простых слов. Как ты усадишь твоего дядю рядом с такими людьми? Ведь он – бывший чабан!
- Да, но он – наш родственник. Единственный родственник в городе. И он уже давно на пенсии.
- Еще лучше! Был бы хоть персональный пенсионер. Ведь у него же нет даже ордена! Чем он сможет похвастаться перед гостями? Ведь Талгат наверняка будет расспрашивать его о наградах.
- Он всю жизнь трудился. Начал работать с двенадцати лет…
- Нашел чем гордиться! – оборвала Майра, - Все мы трудились.
И, не дав Бекхану привести аргументы в пользу приглашения дяди, категорично заявила:
- Все-все! Прекратим этот бесполезный спор. Никаких лишних гостей. Лучше пригласи кого-нибудь из акимата или банка – нам не мешает познакомиться с нужными и полезными людьми.
Бекхан последовал ее совету. Но мэр отказался, сказав, что уезжает в столицу на совещание. И банкиры сослались на дела – видимо, никто пока не воспринимал Бекхана всерьез.
«Ладно, - думал Бекхан, - Придет время, и вы все будете напрашиваться в гости ко мне, навязываться в друзья. Придет время, оно не за горами».
Майра с Зайрой постарались и выставили на стол все, что, по их понятиям, должно было соответствовать аппетитам и вкусам столь высоких гостей. Бекхан не вмешивался в их дела, но покупку напитков все же взял на себя. Правда и тут не обошлось без замечаний со стороны Майры.
- Что это такое? – отчитывала она его, - Чего ты набрал водки? Кто будет пить простую водку?
- Как кто? Владимир Иванович. Он пьет только водку. Да и Талгат Мухамеджанович предпочитает ее другим напиткам.
- Нет! У нас все будут пить коньяк!
Майра была категорична.
- Мы не какие-нибудь нищие, чтобы предлагать простую водку. Иди, купи каких-нибудь там виски, бренди, ромов и ликеров. Да, чтобы были в красивых бутылках. Чтобы украшали стол.
Бекхан не стал спорить. Он поставил водку в холодильник и отправился в магазин.
«Пусть водка охладится, - думал он, - Когда гости попросят ее, я и вытащу. Может быть, Владимир Иванович и станет пить то, что предложат, но Аликеев не из тех, кто церемонится. Он наверняка спросит: «А нет ли водки? Я предпочитаю простую водку». Ведь он любит играть в простого мужика».
Бекхан с удовлетворением отметил про себя, что достаточно изучил повадки босса. Только он приступил к спиртным напиткам и спросил, обращаясь к гостям: «Виски? Бренди? Коньяк?», как Аликеев, оглядев стоящие на столе бутылки, произнес с наигранной досадой:
- По-моему, нет лучше стопочки простой русской водки. Зачем нам всякие виски-миски? Мы же простые люди.
Бекхан с укором взглянул на Майру. Та сделала непроницаемое лицо; она прикинулась, что ничего не заметила. Бекхан принес из холодильника запотевшую бутылку водки и разлил по стаканам.
Первый тост он предоставил Аликееву. Тот встал и произнес довольно длинную речь, покровительственно улыбаясь в паузах. Во время этой речи движение за столом прекратилось – никто не решился потревожить какой-нибудь прибор, отведать какое-либо блюдо. Аликеев был оригинален; он обильно сдабривал свою речь шутками, неожиданными пассажами, короче, постарался показать себя неординарным, образованным и культурным человеком.
Несмотря на старания Майры, гости не прикоснулись ко многим блюдам. И разговор за столом, несколько натянутый, вертелся вокруг общих тем. Виолетта молчала, изредка встречаясь взглядом с Бекханом. Она изнывала от тесноты ситуации, чувствовала себя не в своей тарелке. Владимир Иванович пришел из чистой вежливости, и не приученные к лицемерию, отец и дочь еле удерживались от зевков. Аликеев своим визитом хотел подчеркнуть особое благоволение, оказываемое им новому подручному, и исправно играл роль властного и богатого покровителя. Его жена, не владея такими же актерскими способностями, фальшиво улыбалась и неправдоподобно весело смеялась. Ее фальшь была очевидна, но Майра не отставала и с умильной миной соглашалась со всем, о чем говорила Жакен.
Бекхан сидел как на иголках - он видел, как неловко чувствует себя Владимир Иванович, как томится Виолетта. Не было никакой возможности расслабиться; хотя и он, и гости отведали спиртного, раскрепощения не последовало. Впрочем, все это не относилось к Аликееву – Талгат Мухамеджанович чувствовал себя свободно. Он, с присущим им выражением покровительства, хвалил квартиру, обои на стенах, блюда, посуду, мебель, одежду на хозяевах, отдельно сделал комплимент Майре. Затем обратил свое внимание на Зайру, подносившей новые блюда, и сказал, что она очень красива и что диадема очень идет ей. Потом он настоял, чтобы она села за стол. От Бекхана не укрылся масленый взгляд босса, которым тот буквально ощупал стройную фигуру дочери. В нем шевельнулось что-то недоброе; Бекхан вспомнил сестер-близняшек и он содрогнулся, представив, что Аликеев может положить свою волосатую лапу на Зайру.
«Я убью тебя, задушу собственными руками! – предостерег он мысленно своего покровителя, - Если только подумаешь о ней».
То ли Аликеев почувствовал что-то, то ли умел наблюдать за собой со стороны, но он оторвал взгляд от Зайры и перевел на Виолетту. От него не укрылось неуловимое сходство девушек.
- А Зайра похожа на вас, Виолетта Ивановна, - сказал он улыбаясь.
Присутствующие обратили внимание на девушек, сидящих рядом. Виолетта повернулась к соседке по столу и приподняла бровь от удивления – Зайра напомнила ее саму на фото, сделанном несколько лет назад. Тогда она снялась в диадеме, подаренной Ларисой Васильевной.
- И впрямь – похожа, - Жакен привыкла без раздумий поддакивать мужу.
Бекхан улыбнулся и сказал:
- Да, сходство имеется. И это неудивительно – ведь мы родственники.
Присутствующие сосредоточили внимание на нем. Продолжая улыбаться, Бекхан разъяснил:
- Мы родственники. Казахи, корейцы – нас породнил еще Чингисхан. А потом и Иосиф Виссарионович. К тому же наши языки принадлежат к одной языковой семье – алтайской. Ученые лингвисты это уже доказали.
Все заулыбались, и возникшее напряжение растворилось. Виолетта улыбнулась Бекхану с признательностью – ей стало не по себе, когда все принялись рассматривать ее, сравнивая с Зайрой.
«Но как же она похожа на меня! – удивлялась она, поглядывая украдкой на дочь своего любовника, - Какие только фокусы не выкидывает иногда природа!».
- Чем занимается Зайра? – поинтересовался Аликеев, и внимание гостей и хозяев переместилось к Зайре. Виолетта видела, как неуютно той под этими взглядами, как непривычная к вниманию девушка теряется под цепкими глазами Аликеева.
«Какая, интересно, она? – задавалась вопросом она, - Если пошла в отца, то я хотела бы иметь ее подругой. Но, если в мамашу…»
Зайра, не понимая, что вопрос важного гостя обращен лично к ней, ждала, поглядывая на отца. А он, ободряюще улыбнувшись, сказал:
- Не стесняйся, Зайра, ответь Талгату Мухамеджановичу, скажи, чем ты сейчас занимаешься.
- Да, не стесняйся, - повторила слова мужа Майра. Она решила ни в чем не отставать от Жакен. Бекхан внутренне усмехнулся. Теперь нужно было готовиться к продолжительному, изматывающему соперничеству этих женщин, соперничеству, которое неизбежно возникает там, где есть общество жен, не обремененных особыми заботами и имеющих толстые кошельки. С налаживанием жизни, с разрешением многих проблем, с обретением постоянно наполняющегося кошелька, с вхождением в общество жен городской элиты, Майра неизбежно должна была заняться чем-нибудь, достойным обретенного статуса. Она должна втянуться в это соперничество, которое есть способ самоутверждения, вид деятельности для изнывающих от безделья дам.
Зайра, порозовев от избытка внимания к своей особе, и оттого особенно похорошевшая, улыбнулась Аликееву, как показалось Бекхану, как-то слишком кокетливо, и пропела:
- Я поступила на юридический факультет нашего университета.
- Отлично! – похвалил ее Аликеев, - Юристы нам нужны.
- Хорошие юристы, - добавил он потом, обведя всех взглядом.
«Куда их всех девать? – возразила ему мысленно Виолетта, - Столько выпускников вузов с дипломами юристов слоняется без работы. Пару лет шатания без практики, и все, чему их учили, пропадет, забудется».
Виолетта ненавидела Аликеева не меньше, чем Рахата, хотя видела его всего несколько раз. Ее корежил его покровительственный тон, его самоуверенная фамильярность ко всем без разбора, хотя с ней он был подчеркнуто предупредителен. Она не догадывалась, что является предметом обожания для всемогущего босса, его слабостью, его мечтой. Он думал, что практически любая женщина или девушка при желании будет принадлежать ему. И лишь о ней он думал по-другому. Он имел достаточно наложниц, способных затмить ее красоту, но красота редких женщин подкрепляется чем-то необъяснимым, - одни называют это шармом, обаянием, неповторимостью, единственностью… в общем, таких не описать словами – все ухищрения писателей и поэтов напрасны. И сильные мужчины склоняют перед ними свои головы, они понимают, что их сила – ничто по сравнению с силой настоящей, неповторимой Женщины.
Аликеев догадывался, что Бекхан каким-то невероятным образом сумел приворожить дочку Владимира Ивановича, и, возможно, именно это обстоятельство стало главной причиной отставки Рахата и возвышения Бекхана, - босс как бы выразил, может быть подсознательно, свое уважение к мужчине, добившегося того, что самому казалось недосягаемым.
Зайра не знала, что Аликеев своей последней репликой взял ее под свое личное покровительство. Мозг таких людей работает как калькулятор. «Если Виолетта недоступна, то ее вполне заменит эта девушка. Она ничем ей не уступает», - примерно так чувствовал Аликеев. Зайра понимала, что от этого властного человека зависит очень многое. Она видела, как подчеркнуто предупредительны с ним родители и большой начальник отца. Не укрылось от нее и то, как смотрел на нее саму этот человек, и эти взгляды немного страшили ее, хотя, с другой стороны, она ощутила чувство превосходства над присутствующими здесь женщинами, особенно над этой Виолеттой Владимировной, которая показалась задавакой и сходу вызвала чувство неприязни. И Зайре очень не понравилось, что гости нашли в них сходство, хотя она сама первая заметила это сходство.
Мало помалу она освоилась и стала поддерживать беседу за столом; Майра, заметив, что Аликеев любезничает с дочерью, оставила ее в покое и забегала между кухней и гостиной сама, не решаясь посылать за очередными блюдами Бекхана – она понимала, что при этих гостях лучше не унижать его.
Владимир Иванович и Виолетта ушли рано – он сослался на то, что нужно ознакомиться с отчетами членов правления перед завтрашним совещанием. Аликеев еще некоторое время пробыл – попросил завести музыку и пригласил на танец Зайру – Бекхан с неудовольствием отметил, как зарделась дочь, когда главный мафиози церемонно склонился перед ней и сказал:
- Ваше Высочество! Удостоите ли своим вниманием вашего подданного? Подарите ему один танец.
Зайра встала и слегка присела, склонив голову в легком поклоне. Когда Аликеев взял ее за талию и несколько теснее, чем следовало, прижал ее к себе, сердце Бекхана опять сжалось, и он поспешил пригласить Жакен со словами:
- Ваше Величество! Разрешите…
Они танцевали непонятный танец, который у нас в народе называют почему-то «танго», хотя эти вялые движения никак не соответствуют темпераментным па латиноамериканского танца. Вернее обозначило его сегодняшнее поколение – «медляк». Бекхан чувствовал инертность и отсутствие чувства ритма у своей партнерши и, видя, как хорошо танцует другая пара, думал: «Эх, была бы вместо этой неповоротливой коровы моя Веточка! Я бы посоперничал с тобой, Талгат Мухамеджанович!»
Наконец, пришла пора прощаться. Майра с деланной досадой сетовала на то, что гости уходят так рано.
«Дела, - с важностью произнес Аликеев и притворно вздохнул. Затем попрощался с Бекханом за руку, и, повернувшись к Зайре, сказал:
- Спасибо! За угощение, а особенно, за танец. Я давно так не танцевал – сейчас редко кто хорошо танцует. Большинство женщин совсем не чувствуют партнера.
И добавил, сделав серьезное лицо:
- Учись хорошо. Получишь диплом – возьму к себе в адвокаты. Работы у нас хватает.
Зайра улыбнулась. Бекхан в очередной раз ощутил укол ревности, и он подумал: «Не хватало, чтобы она копалась в твоих дерьмовых делах!»
Наступило лето. И с ним пришли новые заботы. Прибавилось работы. Бекхан с присущей ему энергией окунулся в дела. Он неустанно ездил из объекта в объект, налаживая четкую работу бригад. Виолетта часто сопровождала его; от их зорких глаз не могло укрыться ничего. Они очень придирчиво инспектировали работу прорабов и мастеров. Бекхан устраивал разбор каждой ошибки и промашки, добираясь до причины, приведшей к ним. А промашек этих было тыщи – нестыковки в работе бригад, ошибки проектировщиков и строителей, накладывались друг на друга, приводя к серьезным последствиям. Эти ошибки устранялись в авральном порядке, вызывая дополнительную нервотрепку на площадках. И они были причиной перерасхода средств.
Бекхан и Виолетта застали на одном объекте следующую картину – бригада разнорабочих крошила отбойными молотками бетонный пол. Забетонирован был этот пол два дня назад. На вопрос, что происходит, бригадир ответил:
- Здесь будет емкость для мазута, а тут – канавы для труб.
- А нельзя ли было оставить эти места при укладке бетона, огородив опалубками?
- Можно было. Но ту работу выполнила другая бригада – бетонщики. Они заинтересованы в больших объемах, вот и уложили бетон сплошняком.
- Но ведь, сколько бетона потрачено зря! – Бекхан повысил голос. Бригадир пожал плечами.
- Это не ко мне – я выполняю свою работу.
Такие случаи бесхозяйственности не были редкостью; сплошь и рядом происходило подобное. На другом объекте рабочие ломали стены – перегородки внутри помещений. Оказывается, прораб допустил ошибку при чтении чертежа – вместо семерки прочел четверку, а ошибка обнаружилась только тогда, когда возвели последнюю перегородку – она пришлась прямо на входную дверь.
Виолетта с возмущением рассказала об этом случае отцу. Тот отреагировал довольно спокойно:
- В нашем деле не обойтись без ошибок.
- Но не слишком ли часты они? – воскликнула она, - Мы с Бекханом натыкаемся на них ежедневно.
Владимир Иванович взглянул на нее с удивлением, и, заметив этот взгляд, она осознала свою промашку – забыла присовокупить отчество к имени своего любимого. Она смутилась и покраснела, и, чувствуя, как горят щеки, кляла себя за оплошность.
- Мы с Бекханом Кенжеевичем… - запоздало поправилась она, но отец понял все.
«Значит – они сблизились настолько, что она называет его по имени», - отметил он про себя.
- Недавно мы застали рабочих, крошащих свежеуложенный бетон. Сколько цемента выброшено на свалку! Я подала докладную на прораба и бригадира, чтобы те возместили ущерб. А ты, оказывается, не подписал. Почему?
- Потому что они тут же подадут заявления об увольнении. Кем я их заменю?
- Странно, - пожала плечами Виолетта, - Ежегодно наши вузы и колледжи выпускают сотни специалистов – и некем заменить нерадивых людей?
- Ну, это еще не специалисты, - возразил Владимир Иванович, - Это просто люди с дипломами. Специалистами им еще предстоит стать. Я охотно набираю этих выпускников – они учатся у опытных прорабов и мастеров.
- Учатся ломать возведенные самими же стены? Чему можно научиться у этих, с позволения сказать «прорабов и мастеров», отправляющих дорогой стройматериал на свалку?
- Ну, не всегда же происходит такое, - с легкой досадой произнес Владимир Иванович, - Во всяком случае, мы не допускаем большого перерасхода материала. А накладки случаются, в любом строительстве их не избежать. Я в курсе дел. И знаю, что Рахат пустил дело на самотек. И рад, что Бекхан…
В этом месте он с ироничной улыбкой посмотрел на дочь, и та отвела свои возмущенные глаза.
… Кенжеевич взялся наводить порядок, - ведь мне не успеть за всем. Я в него верю. И в тебя… - добавил он и вновь улыбнулся.
Виолетта молчала. Владимир Иванович продолжал:
- Недостатков еще много и их нужно устранять. Нужно учить людей, а не увольнять. Конечно, я за требовательность. И я понимаю тебя – некоторые вещи способны шокировать. Но, паниковать не надо. Нужно вскрывать причины и спокойно, методично их искоренять. Так, кстати, как это делает Бекхан Кенжеевич. Ведь он уже начал принимать меры. И он не побежал ко мне возмущаться и жаловаться. И он не принялся строчить докладные. Он знает, что вполне может обойтись без моего вмешательства. И он понимает, что в одночасье нам не подобрать идеальных кадров – приходится довольствоваться имеющимися. Просто нужно воспитывать, контролировать и учить. И Бекхан Кенжеевич предложил открыть у нас курсы повышения квалификации. И я поддержал его идею. Он хочет учить прорабов на их же ошибках. Вот так, дочка!
Отец и дочь взглянули в глаза друг друга и улыбнулись. Виолетта в очередной раз получила возможность оценить действия своего любимого. Ее сердце сладостно заныло от мысли, что он в очередной раз продемонстрировал свое превосходство над ней.
А Владимир Иванович продолжал:
- Конечно, мы расстанемся с самыми безнадежными руководителями; Бекхан Кенжеевич уже предложил уволить одного из прорабов. Он убедился, что это совершенно случайный человек. И я его уволил. Кстати, этого начальника рекомендовал в свое время Рахат – это все объясняет.
И пристукнув пальцами по столу, закончил:
- Вопросы есть?
Вопросов не было.