Обещала Данилу записать свои размышления, которые поведала ему недавно вслух за ужином. Речь зашла о том, что привлекает меня в рисовании, в творчестве.
Это действительно странно притягательно для меня. Утром, едва проснувшись, в одной рубашке могу сесть за стол, на котором стоит незаконченная работа, и начать роспись – забываю о зарядке, завтраке, что есть какие-то иные дела.
Иногда, в моменты расслабления (от массажа например) перед глазами проносятся рисунки, узоры, орнаменты… сперва думала, что нарисую их непременно, а потом поняла, что практически не могу их «схватить». Они есть, но не осязаемы, и запечатлеть их не выходит. Как сон – во сне мы ничему не удивляемся, а проснемся, и из-за полной алогичности сна даже не можем его пересказать.
Но все же в чем очарование рисования? Почему так притягателен этот процесс?
Потому что рисование для меня не просто процесс выполнения красивой картинки. Это каждый раз – и задача, и загадка, и волшебство.
Представьте чистый лист. Или любое другое полотно. Я гляжу на него – полотно пусто, лист чист. Но вот именно то, что он пустой и позволяет ему быть вместилищем в с е г о! Там н и ч е г о нет – и именно поэтому там есть в с ё !
Именно это неодолимо влечет к полотну: что угодно может проявиться на нем, если я сумею это увидеть. И потому никогда не страшно все стереть – все самое совершенное и прекрасное не сотрешь, оно содержится в этой пустоте. Увидь его – и передай. Если не сотрешь неудавшийся рисунок – не увидишь бОльшего. И так нарабатывается опыт вглядывания в пустоту.
А вслед за этим рождается то, что люди называют шедевром. Но даже если я нарисую «шедевр», он не будет принадлежать мне. Любое произведение искусства уже было там, в этой пустоте. Роль художника не сотворить, а п р о я в и т ь. Наверное, наиболее характерно это можно наблюдать у людей-аутистов, если они любят рисовать. Они не рисуют так, как это делаем мы, обычные люди. Они как будто на чистом листе обводят уже заранее видимый им одним рисунок. Как будто под тонкий лист кто-то подложил яркий рисунок, и они просто обводят его, прорисовывают, воплощают, проявляют на чистом полотне.
Разве одно это не притягательно?
Наверное многие люди (не берусь говорить за всех) имеют такие «зрительные игры»: смотришь на обои или на размытый рисунок линолеума или просто на неровности стены – и воображение (позже скажу, почему это слово мне не всегда нравится) достраивает линии до каких-то законченных рисунков. Те, кто в детстве засыпал, утыкаясь носом в ковер на стенке, наверняка приведут много подобных примеров! В таком смысле каждый человек – художник! Он может им быть.
Я в детстве очень любила раскраски. И всегда они были совмещены у меня с игрой: вот не раскрашенная часть – это неживое, а вот я раскрасила руку героя или голову, и эти части ожили, они кричат мне: «Скорее раскрась меня всего, а то я окаменею навечно!» - и я скорее раскрашивала героя полностью, желая помочь ему стать живым и не окаменеть. Аккуратно ярко раскрашенные, с наведенными тенями – рисунки становились живыми, и, раскрашивая их, я с ними общалась. Оживали не только герои и персонажи, оживала природа, предметы, - ведь в детстве весь мир одухотворен.
Так отчасти и теперь. Я веду по полотну линию – но как только линия стала деревом, она сразу перестала быть просто карандашным следом. Наметились свойства, образовались связи, возникли ассоциации, выстроились отношения. Из ничего родился объект, появилась новая жизнь.
Теперь о воображении. Не совсем люблю тот смысл, с которым оно воспринимается многими людьми: вроде как воображать значит выдумывать. Нет, нет и нет! У слова воображение другой смысл! И этот смысл в самом слове, если его прочитать внимательно. Во-ображ-ение. Это «приведение в образ». Т.е. придание зримого, осязаемого, чувственно воспринимаемого образа тому, что образа не имело. Но ведь нельзя придать образ тому, чего не было. Значит, всякая вещь уже есть – назовите это по-Платоновски миром идей. Только я Платона поняла, когда сама дошла до этого понимания. Всякая вещь уже есть в пустоте, заключающей в себе всё. А вот во-образить ее может человек. Пожалуй даже только человек.
И дальше хочется продолжить размышление о том, каким должен быть человек, чтобы быть способным не просто воспринимать мир идей как во сне, но и быть способным придавать ему образ. Почему долго молятся и постятся иконописцы перед тем, как писать иконы… Чистота восприятия и опыт передачи… Много рождается тем для размышления.
Но об этом как-нибудь в следующий раз.