7
Неистребима тяга городского жителя к природе. Имеет он обыкновение летом встречаться с ней лицом к лицу, неделями жить в дощатых сарайчиках, именуемых дачами. Любит он питаться незрелыми яблоками и мучиться животом. Обожает по утрам, дрожа от холода, умываться ключевой водой, день напролёт копаться в земле, а вечерами по ящику времен рассвета последней империи поглощать мыльную жвачку сериалов. Чёрт его знает, может так происходит единение человека и матери-природы.
Пока наши герои ехали на свидание с природой, в областном управлении милиции проходило совещание.
– Товарищи офицеры, – открыл совещание генерал-майор Панкратов, – к нам поступило заявление от гражданина Гришаева Николая Ивановича.
Товарищи офицеры понимающе переглянулись. В дверях появился полковник Кияшко. Левую сторону Кияшко прикрывал старший лейтенант Феш, а справа стоял майор Захаров. За спиной пряталась подполковник Кислицкая – аналитический алмаз управления. Она и майор Захаров уже успели начать пятничный коллоквиум.
– А вот и убойный отдел, – обозначил их появление генерал, – опаздываете, товарищ полковник.
– Виноват, товарищ генерал.
Полковник стоял хоть и по стойке смирно, но с большим достоинством.
– Проходите, Павел Иванович, – смягчился генерал, – что на пороге стоять.
Вошли. Расселись. Полковник, поздоровавшись за руку с равными по званию сослуживцами, сел в сочленении т-образной конструкции столов. Кислицкая, пряча масленые глазки, села в основании вертикальной части, майор и старший лейтенант устроились на стульях у стены.
– Где Зинченко? – пересчитав людей, недовольно спросил генерал.
Кияшко встал, со скрипом отодвинув свой стул.
– В отпуске, товарищ генерал.
Панкратов махнул рукой.
– Павел Иванович, давайте по-простому, без званий. Как настоящие сыскари.
Кияшко наклонил голову, соглашаясь по-простому, и сел.
Генерал открыл было рот, чтобы продолжить доклад, на его порыв остановил стук в дверь.
– Кто там ещё! – гаркнул генерал голосом, которому мог бы позавидовать церемониал-маршал.
Стучавший, видимо, воспринял окрик, как приглашение войти. Вошел дежурный офицер.
– Товарищ генерал… – начал он, задрав подбородок так высоко, будто обращался к богу.
– А, принёс, – обрадовался генерал, давай сюда.
Капитан строевым шагом подошел к генералу и передал ему красную папку.
– Свободен, – бросил Панкратов.
Капитан уже открывал дверь, когда его настиг голос генерала.
– Где Танечка?
Капитан резко развернулся.
– В кабинете Домбровского поит гостя чаем.
– Ну да. Скажи гостю, что совещание начинается.
На минуту кабинет погрузился в вязкую тишину ожидания, нарушаемую только барабанной дробью пальцев генерала о красную папку. А через минуту в дверях снова появился дежурный капитан. Он отрицательно покачал головой.
– Оставь дверь открытой, – приказал ему генерал, – а сам стань на пост в коридоре и никого не пускай.
Кондиционер в кабинете Панкратова сломался, а из приёмной веяла приятная прохлада.
– Товарищи офицеры, – снова начал генерал, – гражданин Гришаев Николай Иванович попросил нас найти двух китайцев, – Панкратов передал сидящему слева полковнику Ляхову два листа бумаги, – здесь их рисованные портреты, – портреты двинулись от офицера к офицеру, – и девушку по фамилии Настя Запруда, – генерал отдал крайнему Ляхову фотографию, – которая, предположительно, состоит при китайцах.
Выждав, когда фотография замкнёт круг на полковнике Кияшко, Панкратов спросил:
– Какие будут соображения, товарищи офицеры?
Соображений не было. Когда уже молчание налилось предгрозовой тяжестью, полковник Ляхов, начальник отдела по борьбе с экономической преступностью, откашлявшись, сказал:
– На строительстве гостиницы полно китайцев.
Генерал скептически посмотрел на Ляхова, словно впервые видел его.
– Тебе, Юрий Михайлович, только челноков с долларами хватать, – и, оглядев притихших офицеров тяжёлым взглядом, добавил: – повторяю, задача состоит не в том, чтобы затолкать в кутузку десяток похожих китайцев, а в том, чтобы найти тех двух китайцев, каких хочет заказчик, пардон – потерпевший.
Все молчали, оглушенные непомерной задачей поиска двух китайских иголок в стоге украинского сена.
– Да вы чё! – взорвался генерал, – совсем нюх милицейский потеряли.
Гнев начальства вывел офицеров из оцепенения.
– Нужно проверить гостиницы, – заметил Арсентьев, второй заместитель Панкратова, – должны же они где-то остановиться.
– Раздать фонтомбильды в районные отделения, – сказал подполковник Кориной, начальник отдела кадров.
Высказывались соображения: дельные и не очень. Вдруг старший лейтенант Феш заметил, что лицо генерала утратило свою обычную жесткость, угодливая улыбка озарила его, а взгляд был направлен в дверь. Феш оглянулся, следую взгляду генерала. Через приёмную шел худой мужчина средних лет в очках, а рядом с ним – секретарша Панкратова, красавица Таня. Похоже, Танечка и мужчина не заметили тёплого взгляда Панкратова. Входная дверь отворилась, затворилась, и улыбка увяла на устах генерала.
Ляхов мучительно искал соображение, которое реабилитировало бы его в глазах генерала. Внезапно идея осветила его седую голову.
– Василий Васильевич! – воскликнул он, боясь, что идея ускользнёт в чью-то голову.
– Чего тебе? – Панкратов перевел взгляд с говорившего на Ляхова.
– Нужно создать оперативную группу по поиску преступников!
– Вот это мысль! – одобрил генерал идею, – ведь можешь, когда хочешь, только хочешь редко, – вздохнул Панкратов. – Найти китайцев мы поручим… – генерал сделал эффектную паузу.
Все знали, кому будет поручено найти китайцев, и, надо сказать, генерал не обманул всеобщего предчувствия.
–…отделу полковника Кияшко. Павел Иванович, выскажите ваши соображения.
Полковник Кияшко встал, одёрнул мундир, но начать не успел. Орлиный взор командира упёрся в старшего лейтенанта Феша.
– Старлей! – грохотнул он вполсилы, – ты чего дергаешься, будто тебе яйца мешают, – офицеры засмеялись так, как артиста награждают аплодисментами за удачную реплику, – есть вопросы – задавай.
Феш вскочил со своего места.
– Товарищ генерал-майор, – волнуясь, говорил он, – может я прослушал… В чём обвиняются китайцы и Настя Запруда?
Панкратов хотел было одёрнуть нахального старлея, но его неожиданно поддержал полковник Кияшко.
– Товарищ генерал, в интересах следствия мы должны знать обвинение.
«Лажа, – подумал Панкратов, – неужели он связался со Львом, но как он успел».
– Китайцы украли у потерпевшего деньги.
– И много? – поинтересовался Кияшко.
«Точно, связался». Этот вопрос можно было квалифицировать, как неуважение к командованию, однако Панкратов предпочёл не заметить иронию.
– Достаточно. Мы стоим на страже законности. Для нас не должно иметь значение: сто гривен или сто миллионов. Есть заявление, мы должны реагировать со всей ответственностью. Ещё вопросы, – генерал зло посмотрел на Феша.
– Вопросов больше нет, – смутился старший лейтенант.
– Садись, – генерал вновь обратил свой взор на стоящего полковника Кияшко, – ваши соображения, полковник Кияшко.
– Мне нужно изучить обстоятельства дела, провести совещания отдела, только тогда я смогу доложить свои соображения.
– Сколько вам требуется времени?
– Два часа.
– Через полтора часа я жду вас с докладом, – генерал обратился к собравшимся, – все свободны, всем оставаться на своих местах до особого распоряжения.
Офицеры собирались и по одному выходили из кабинета.
– А вас, Павел Иванович, – голос генерала остановил Кияшко на пороге, – я прошу остаться.
Когда все разошлись, генерал указал на стул, где прежде сидел Ляхов, сам сел напротив.
– Распустил ты своих подчиненных.
– А ведь он прав, – сказал полковник, бестрепетно глядя в глаза генералу, – сыскари не могут работать, не зная обвинения. Половина.
– Знаю я твоих сыскарей. Кислицкая выпившая, Захаров тоже. Двадцать процентов.
– Работа у нас нервная, того и гляди от какого-нибудь бандита пулю получишь, а не наград тебе, не званий. Сорок пять.
– О чём ты говоришь, Павел Иванович! Все бандиты давно под нами ходят. Четверть.
– Ну если всё так просто, пусть Ляхов ищет этих китайцев. Они, ведь, никого не убили. А если украли деньги, так он у нас по экономическим преступлениям. Сорок процентов.
– Павел Иванович! – возмутился генерал, – ты будто не знаешь, что Ляхову одна мысль в год приходит и та на день милиции. Тридцать процентов.
– Треть, товарищ генерал, себе в убыток. Последнее слово.
– По рукам.
Скрепляя договор, офицеры пожали руки.
– Иди работай, – сказал генерал, – через восемьдесят минут я жду тебя с докладом.
– Есть, товарищ генерал! – козырнул полковник.
В кабинете Кияшко полковника ждали его подчиненные. Входя, полковник глянул на Кислицкую и едва заметно кивнул ей. Кабинет полковника в точности повторял генеральский с той лишь разницей, что был меньше и у окна стоял большой аквариум. Кияшко занял своё место.
– Старший лейтенант Феш, – Феш поднялся, – впредь прошу вас соблюдать субординацию. Садитесь. Ну что, – обратился он ко всем, – все слышали. Начнём.
– Каковы наши ресурсы, – спросила подполковник Кислицкая, к этому моменту почти протрезвевшая, и сколько нам отпущено времени?
– Ресурсы – всё областное управление.
– Включая дорожную службу?
– При необходимости – и ГАИ. А время ограничено. Два, максимум три дня.
Совещание проходило в штатном режиме. Координировать действия взялся сам полковник. Кислицкой он поручил «тряхнуть» китайскую, а заодно и вьетнамскую, диаспоры. Захарову достался огромный кусок: гостиницы, риэлтерские конторы и вокзалы.
– Павел Иванович, – запротестовал он, – подавлюсь, слишком много.
– Ничего. Ты начинай, а там подключится твой друг Зинченко.
– Он же с семьёй в Крыму.
– Так мы его вызовем. Завтра утром будет здесь, как штык.
– Фешу достались рестораны и барражирование улиц силами районных отделений.
– Так, – полковник взглянул на часы, – пора на доклад.
Но тут зазвонил телефон внутренней связи.
– Да, Василий Васильевич, – сказал полковник в трубку, – уже иду. Подождать…
Пять минут Кияшко внимательно слушал, изредка вставляя: «да», «слушаюсь», «обеспечим». Наконец, он положил трубку.
– В деле появились новые обстоятельства, – устало сказал он, – к нам гости из Москвы.
Последовала немая сцена, достойная водевиля Гоголя, и полковник сам её разрушил.
– Мне звонил Панкратов. К нам едет бригада главного управления искать Анастасию Запруду. Есть предположение, что наши китайцы её похитили.
Киднеппинг, – вставил всезнающий Феш, – как правило, заканчивается смертью жертвы.
– Типун тебе на язык, – сказал Кияшко, снимая трубку.
Он выслушал форменный доклад Васильева.
– Полковник Кияшко на проводе. Вот что, лейтенант Васильев, приедут москвичи… уже приехали!.. уже выписал пропуск… распоряжение генерала… нет, всё правильно. Отбой.
– Господа офицеры, – полковник осмотрел подчиненных, приготовьтесь встречать гостей.
И сразу за этими словами раздался стук, будто москвичи ждали за дверью, чтобы без промедления выйти на сцену.
– Войдите! – крикнул Кияшко.
Дверь отворилась, впустив в кабинет четырёх мужчин и испуганную секретаршу сзади них.
– Всё хорошо, Света, – успокоил полковник последнюю, – скоро я отпущу вас домой.
Секретарша благодарно глянула на Кияшко и плотно закрыла за собой дверь.
Гости были одеты в гражданскую одежду, кроме капитана с синяком под правым глазом, который не могли скрыть даже тёмные очки. Феш про себя окрестил их: аналитик, ищейка, силовик. Капитан в тёмных очках остался капитаном с подбитым глазом. Главным, как и предполагал Феш, был у них аналитик.
Он пожал руку вышедшему навстречу Кияшко.
– Полковник Подопригора, – представился он.
Полковник выглядел импозантно: полуседая шевелюра без малейшего признака облысения, дорогой костюм, ладно сидящий на нём, уверенные манеры.
– Майор Орлов, – пожал руку Кияшко ищейка, неприметный человек с цепким взглядом.
– Лейтенант Сергеев.
«Владею всеми видами оружия, – глядя на силовика, хотелось добавить Фешу, – убиваю легко и непринужденно».
– Капитан Федорчук, – последним представился капитан с подбитым глазом.
Полковник стал представлять свою команду, согласно имеющимся званиям.
– Подполковник Кислицкая.
– Премного, премного наслышаны о ваших талантах, – ворковал Аналитик, осторожно беря ладошку Людмилы Ивановны в свою.
– Скажите тоже, – смутилась обычно бойкая Кислицкая, – откуда в столице знают о нашей провинции.
– Ой не скажите, не скажите, Людмила Ивановна, – ласково продолжал Аналитик. – Я ведь с Полтавщины, тридцать лет прошло, а ще помьятаю риднэньку мову.
Полковник Кияшко кашлянул.
Аналитик ещё раз озарил Людмилу Ивановну сияющей улыбкой и отпустил её руку. Ошеломлённая его галантностью, Кислицкая слегка порозовела.
«Умен, чертяка, – думал Феш, – сразу устранил возможного конкурента».
Рукопожатие Аналитика, когда дошла очередь до Феша, было энергичным и холодным. Ищейка пожал руку вяло, не от недостатка силы, а от въевшейся в кожу привычки всё скрывать. Зато Силовик вполне открыто демонстрировал стальную крепость мышц. У капитана ладони были влажные.
– Рассаживайтесь, господа, – жестом сеятеля пригласил Кияшко, когда ритуал знакомства был завершен.
Полковник сжато, но ничего не упуская, рассказал, что было известно к этому часу. Известно, правда, было немного. Потом слово взял Подопригора.
– Вчера, 7 августа, в нашу организацию обратился гражданин Кепельман Борис Аркадьевич. У него возникли подозрения, что его внучку, Запруду Анастасию Игоревну, похитили двое китайцев.
«Ещё один жирный заказчик, – подумал Феш, – так бы простых граждан защищать, цены нам бы не было».
– Расследование, – между тем продолжал Аналитик, – подтвердило эту версию. Капитан Федорчук их видел на Курском вокзале.
Аналитик вопросительно глянул на капитана. Тот, сняв очки, отчего синяк стал виден во всей красе, внимательно рассматривал рисунки и фото.
– Девушку я не видел, – сказал капитан, – а китайцы похожи.
– Чё похожи, – буркнул Силовик, – они, бля, или не они.
– Сергеев! – чуть повысил голос Аналитик. – Телефон Анастасии Запруды не отвечает. Дома её нет, но отсутствуют некоторые вещи, которые обычно берут в дорогу. Экспертиза показала, что в ночь с шестого ни седьмое в её квартире ночевали два человека. Предположительно – эти двое китайцев. Здесь, – Подопригора вытащил из портфеля две папки. Красную передал Кияшко; тот, не открывая, отдал папку Кислицкой, – здесь их отпечатки пальцев, пробы волос и частиц кожи. Проводники поезда 217 были опрошены и они показали, что Анастасия Запруда ехала в одном вагоне с искомыми китайцами.
– Что-то не похоже на похищение, – произнёс майор Захаров, недовольный вниманием, какое Кислицкая уделяла Аналитику.
Подопригора снисходительно посмотрел на Захарова.
– Время, когда похитители били жертву по голове и запихивали в машину, безвозвратно ушло. Гораздо безопасней сочинить фантастическую историю и заранее позаботиться о её подтверждении из «независимых», – полковник сгибанием пальцев обозначил кавычки, – источников. Жертва сама будет сотрудничать с преступниками. Вероятно, мы имеем как раз такой случай.
Кислицкая горячо закивала, полностью соглашаясь с логикой Аналитика.
– По всей видимости, в деле учувствует Запруда Игорь Михайлович, отец Анастасии. На данный момент Игорь Запруда проживает в вашем прекрасном городе. По профессии он архитектор, но зарабатывает тем, что поёт шлягеры в ресторане… – Подопригора открыл серую папку, – в ресторане Партизан.
– Это горячий след, – сказала Кислицкая, восхищенно глядя на Аналитика, – много же вы накопали за такое короткое время.
Аналитик ласково улыбнулся ей.
– Наш заказчик считает, что Запруду может питать личная ненависть к нему.
– Тому есть основания? – поинтересовался Кияшко.
Аналитик замялся.
– В какой-то мере, – нехотя произнёс он. – Ещё одно. Запруда может быть связан с неким Гришаевым Николай Ивановичем, в преступном мире – авторитет Видив. Он тоже живёт в вашем городе.
– Гм, гм, – беспокойно заёрзал Кияшко в своём кресле, – о Гришаеве, полковник, мы поговорим с вами отдельно.
Подопригора внимательно посмотрел на Кияшко.
– Что ж, – Кияшко встал, подошел к аквариуму, и, подсыпав рыбкам корма, вернулся к столу, – всё ясно. Приступим к выработке оперативных мероприятий с учетом Запруды. Мы уже кое-что наметили, но, поскольку нашего полку прибыло, следует уточнить и дополнить…
Рядом с Федорчуком сидела гора мышц по фамилии Сергеев, гора грубая и агрессивная даже в представлении Федорчука. Дабы не пропадала время зря, пока яйцеголовые совещаются, Сергеев тренировал грудные мускулы, напрягая и отпуская их. От него подванивало потом. Это мешало Федорчуку следить за ходом совещания. Впрочем, он и не следил. В его внутреннем пространстве вставали картины прошлой, счастливой жизни. Ухаживание за Дашенькой, свадьба, рождение Вовки. Такого махонького и розового привезли его из роддома. Картины секретных заданий память не рисовала.
«Возьму отпуск, и в Рязань, – думал капитан, – на коленях буду ползать. Даша простит, она отходчивая. Брошу пить и ****овать. Всё наладится». От этой мысли Виктору стало так хорошо, что он улыбнулся и тихонько рассмеялся.
– Че лыбишься, придурок, – прошипел дебил Сергеев.
Всю дорогу из Москвы этот орангутанг издевался над Федорчуком, как в армии старослужащие издеваются над молодыми солдатами. Он потешался над синяком, наградой от генерала Нечипайло, и вообще вел себя как последняя свинья. На волне внутреннего очищения капитан ответил ему тихо, но внятно.
– Да пошел ты на хер!
Федорчук послал так смачно, как может это только русский человек, много лет пребывающий под гнётом и вдруг сбросивший с себя этот груз, вдруг победивший в себе внутреннего раба.
Сергеев густо покраснел до кончиков белесых волос, растущих на голове густым коротким лесом.
– Да я тебя урою, гнида.
– А я тебя пристрелю из табельного оружия, и суд меня оправдает, потому как можно стрелять бешенных собак.
Сергеев открыл рот.
– Сергеев! – строгим голосом остановил его Подопригора.
– А я чё, – Сергеев всем корпусом повернулся к командиру, – он первый начал.
– Пасть захлопни, я сказал, дебил.
Полковник Кияшко тихонько постучал по столу костяшками пальцев.
– Господа москвичи, будет лучше, если вы свой внутренний конфликт разрешите вне этих стен.
– Простите, полковник, – смущенно пробормотал Подопригора, – этого больше не повториться.
Кислицкая сидела, потупив взгляд о стол. Очарование красавцем полковником с неё слетело, как листья в ноябре.