УЧЕНЫЕ С БОЛЬШОЙ ДОРОГИ
Академик Э. Кругляков выпустил книгу под названием «Ученые с большой дороги», названием сравнивая ученых с разбойниками. Сравнение это не оригинально. Нильс Бор говорил, что есть сообщество пострашней бандитского – это сообщество ученых. Для людей далеких от науки эти сравнения могут показаться чрезмерными и оскорбительными Ученые вроде бы никого не грабят и не убивают.
Но вот что писал Циолковский: «Кажется естественным, что судить об открытиях и изобретениях предоставляют ученым. Но… Как показывает история, эта оценка, особенно великих открытий и предприятий, почти зауряд была не только ошибочной, но и враждебной, убивающей беспощадно все выдающееся. Так рукопись Ньютона лежала много лет в архиве Королевского Общества. Ламарк был осмеян Кювье, Дарвин отвергнут французской академией, а Менделеев – русской…
Мы возмущаемся трагическою судьбою великих, осуждаем наших предков отравивших Сократа, казнивших Лавуазье, сжегших Д. Бруно, заключивших в тюрьму Галилея и т.д. Мы склонны считать их ужасными преступниками и готовы растерзать их в негодовании или посулить им вечные посмертные муки, между тем, как сами делаем то же, но не замечаем своих поступков…
Постоянно отвергаются старые гипотезы и совершенствуется наука. И всегда этому более всего препятствуют ученые, потому что они от этой переделки более всего теряют и страдают» ( в журнале «Изобретатель и рационализатор» №3,1980 г. «Двигатели прогресса»).
Причиной движения является разность между противоположностями. Например, воздух движется, если есть разность атмосферных давлений. Река течет: если есть разность уровней земли. Наука развивается, если есть разность убеждений, создающая дискуссию. Коперник выдвинул гипотезу, противоречащую убеждениям всего человечества. Много лет ученые не обращали внимания на «явную глупость», пока Галилей не стал публиковать всё новые и новые доказательства правоты Коперника. У нас принято обвинять «церковников» в травле Галилея. Но тогда не было других ученых кроме церковных. Позднее обыкновенные ученые так же отрицательно относились и относятся к любой новой гипотезе. Всякое действие должно происходить через противодействие. Забиваемая свая должна испытывать противодействие земли. Если земля не противодействует, то свая провалится в землю. В этом проявляется действие основного закона природы, которому Гегель дал название – закон единства и борьбы противоположностей. Этот закон охватывает все случаи взаимодействия в природе и обществе. На одном фланге этого закона находится третий закон Ньютона, когда действие равно противодействию. На другом фланге – случай, когда действию нет противодействия. Действие без противодействия или монополия действия всегда ведет к катастрофе. Например, если в электроцепи исчезнет сопротивление току, ток возрастает до катастрофической величины короткого замыкания. Если власти нет оппозиции, власть становится абсолютной, приводящей себя и страну к катастрофе. Если бы гипотезе Коперника не было бурного публичного противодействия профессионалов науки, в науке по сей день бы торжествовала теория Аристотеля-Птолемея.
Из закона единства и борьбы противоположностей следует вывод, что всякое изменение - это следствие взаимодействия двух противоположных сил, одна из которых пытается изменить существующее положение, а другая его сохранить. В науке тот, кто сделал открытие - изменяющая сила, а те, кто сопротивляется этому изменению – сохраняющая (консервативная). Открытия делают люди, до сих пор не имеющие названия, их постоянно путают с учеными. Таких людей следовало бы называть "открывателями". Человек, сделавший открытие, становится "вкладчиком" своих идей в науку. Ученые же активно противодействуют продвижению новой гипотезы (они ее еще не знают и не понимают). Вспомните любую гипотезу от Коперника до наших дней. «Отец» генетики Мендель, «отец» космонавтики Циолковский и многие другие «открыватели» не только не были формальными учеными, но иногда не имели даже среднего образования. Зато все они, заинтересовавшись какой то проблемой, самостоятельно приобретали нужные для открытия знания. Иначе говоря, все они были самоучками. Позднее, обычно уже после их смерти, их стали называть крупными, настоящими учеными, противопоставляя всем прочими мелким ученым «с большой дороги».
Открытия бывают чувственные и теоретические. В 1820 году профессор Эрстед увидел связь между электричеством и магнетизмом. Он сделал чувственное фундаментальное открытие, которое легло в фундамент всей современной электротехники. Не ученый, а любознательный переплетчик Фарадей, работая вместо современного НИИ, научился «получать электричество из магнетизма».
Монах Грегор Мендель 8 лет скрещивал два сорта гороха и вел статистику, Статистика неопровержимо свидетельствовала, что имеются дискретные носители наследственности (гены). Мендель опубликовал статью о своем открытии и разослал её 30 известным учёным-биологам. Ни один из них не оценил открытия. Но позднее Мендель стал "отцом" генетики.
Идею искусственного спутника Земли дал впервые Ньютон. Эта идея была следствием теоретического обоснования «Системы мира». Но для спутника нужна скорость 8 км/cек. Профессионалы проанализировали возможность достижения такой скорости. Оказалось, такую скорость невозможно получить ни с помощью пушки, ни с помощью ракеты. Перспектива космических полётов заглохла. Учитель гимназии Циолковский догадался разделить ракету на ступени. Расчет показал, что при этом возможно достижение космической скорости. Статья об этом была опубликована. Шли годы. Статья встретила молодого профессора Ветчинкина, который понял её и стал читать публичные лекции о космических полетах. Однажды в 1924 году он выступил с лекцией в МГУ перед студентами и профессорами университета. Сначала всё шло нормально, но вот учёный зал, услышав о Циолковском, взорвался от возмущения. Топали ногами, свистели, кричали: "Недоучка, ускорение буквой У обозначает. Но Циолковский стал "отцом" космонавтики, а кто помнит тех крикунов? Обидно ученым, что их переплюнул какой-то недоучка (вернее сказать самоучка).
Одинокому самоучке противостоит весь аппарат науки сверху до низу и чем дальше тем крепче хорошо организованная научная оборона от одиноких «открывателей», несущих одни неприятности и страдания ученым. И эта оборона имеет «теоретическое» обоснование.
В журнале «Юность» №3-1977 г. была опубликована статья Вадима Горелова «Познания вечное древо», в которой автор писал: «Если попытаться одним словом определить основную отличительную черту сегодняшнего исследовательского процесса, то, пожалуй, самым подходящим будет. Коллективность. Осуществление задач научно-технической революции немыслимо без объединенных усилий больших групп ученых, конструкторов, проектировщиков, порой насчитывающих тысячи человек. Индивидуальная научная работа уступила место коллективному творчеству. Времена гениальных одиночек и полукустарных лабораторий давно остались в прошлом». Но как же быть с новаторами? И Горелов продолжает: «Разумеется, человечество и впредь будет рождать могучие умы под стать Галилею, Ломоносову, Кеплеру, Декарту. Но делать ставку на столь редкое событие, как рождение гения, было бы в высшей степени опрометчиво. Современная наука не может основываться, как некогда, на сверхвозможностях выдающейся личности». То есть предполагается, что большой коллектив мелких ученых «с большой дороги» может заменить Коперника или Ньютона.
В полном соответствии с этими представлениями возникла совершенно абсурдная доктрина, что теперь открытия делают ученые коллективно. Это частично верно для экспериментальных открытий, да и то не всегда. Наиболее важными открытиями являются теоретические, которые всегда делаются индивидуально. Но мелкие ученые с большими учеными званиями, объединившись в коллектив (клан) перекрыли путь в науку новаторам. Для этого и придумали акты экспертизы. Но вспомним экспертов-рецензентов открытиям Коперника, Менделя и Циолковского… Но ведь сейчас другое время и эксперты будто бы другие? Какая разница? Назову три фамилии новаторов.
Это московский химик Борис Павлович Белоусов, пытавшийся еще в 1951 году сообщить ученым об открытии нового типа реакций – колебательных. Не смог. Уже после его смерти за это открытие получил Ленинскую премию коллектив из четверых ученых. Пятым в списке лауреатов был Белоусов (посмертно). Это иллюстрация коллективного новаторства. Нобелевские премии посмертно не присуждаются. Позднее за исследования, связанные с колебательными реакциями стал Нобелевским лауреатом бельгиец Илья Пригожин.
Это магнитогорец Борис Черкун, инвалид первой группы, открывший наиболее общий закон природы, в котором законы Ньютона являются только частными случаями.
Это пермяк Владимир Толчин, открывший неизвестный науке эффект, который он демонстрировал ученым с помощью инерциоидов. Но четверть века не мог опубликоваться. Сам Толчин не нашел правильного объяснения своему эффекту, но его открытие помогло мне разгадать причину всемирного тяготения. И тоже уже много лет я не могу сообщить об этом ученым, хотя после 1989 года есть несколько куцых публикаций в общей печати. Научная же печать не рассматривает статей без акта цензуры (экспертизы).
Таким образом, объединенное большинство «мелких» ученых – ученых с большой дороги борется с открытиями, несущими им неприятности. В этом деле наша АН добилась «больших» успехов. Последний президент АН СССР Г. Марчук вынужден был признать: «Широкой общественностью, руководством страны должно быть осознано: наше положение в науке находится в разительном контрасте не только с развитыми, но и с развивающимися странами». Наиболее наглядными показателем развития науки является количество открытий в стране, отмеченное Нобелевскими премиями. В ХХ веке у нас было 19 таких лауреатов, в США – 255. Даже маленькая Голландия обогнала нас по этому показателю. Некоторые считают, что Нобелевский комитет предвзято относится к нашей стране, но есть еще индекс цитирования, независящий от Нобелевского комитета. И по этому показателю Голландия с ее 25 тысячами ученых обогнала нас с нашими полутора миллионами ученых (в лучшие годы). Это говорит о низком качестве наших научных статей подвергаемых беспощадной цензуре экспертами (рецензентами), не пропускающих в печать никакой новой мысли.
Я пытаюсь критиковать нашу науку снаружи. Но есть и критика изнутри. Говорит доктор физики, зав. Отделом Института общей физики Академии наук С. Яковленко: «Однако в самом научном сообществе существуют не только исследователи непосредственно занимающиеся научной работой, но и те, кто делает вид, что наукой управляет, то есть те, кого я бы назвал околонаучной номенклатурой… К этой околонаучной номенклатуре относятся безусловно и многие из руководства нашей Академии наук. Если правительство будет обманывать человек, не очень грамотный в науке, то его быстро разоблачат. Но если это делает профессионал, наделенный академическими званиями, то это гораздо опаснее. Академические структуры, к сожалению, выросли на обмане государства, выдвигались безответственные проекты, заранее было ясно, что результата не будет, что проект будет провален, а в кулуарах оправдывались – иначе, мол, денег вообще не выпросишь». («Вопросы философии» №11,1994,с.27).
Павел Каравдин 2001 – 2014 гг.