Знамение Времени или Шаг к Свету. Часть вторая. Глава десятая: Нарушенная заповедь.
19 октября
Джаред лежал на тротуаре неподвижно, а потом вдруг скорчился от боли и застонал, и окрашенными кровью зубами он стал, обезумев, рвать на себе кожу. Дориан видел, как кровь вдруг хлынула у него изо рта, как некто невидимый заломил ему руки за спину, стал выворачивать суставы. Из груди Джареда вырвался истошный крик, и прямо в лицо Дориану брызнула кровь, он почувствовал ее на своей коже. В ужасе он схватил Джареда за плечи, пытаясь заглянуть в глаза.
- Что происходит!? Как это остановить!? - вскричал он, побледневший от страха.
Мысли оставили его, и единственным желание, которое он еще мог хоть как-то различить в себе было желание бежать. Дориан еще раз встряхнул Джареда за плечи, но тот, пребывая вне досягаемости любого проявления сил сего мира, метался из стороны в сторону от боли и едва ли мог что-либо слышать и ощущать. Когда Джаред, наконец, затих, боль, терзающая его, стала видна Дориану во всем своем отвратительном обличье, и даже закрыв глаза он долго еще не мог вырвать из поля зрения своего картину воистину ужасающую.
Джаред обмяк, шумно выдыхая кровь. Тело его, а точнее, его душа, что видна была только Дориану, но более никому, была жестоко истерзанна и кровоточила; изломанные крылья беспомощно обвисли, потухли глаза, вспыхнув в последний раз ослепительной вспышкой - так потухает пламя над заговором колдуна, и веки сомкнулись в покорном мучении, и изорванные руки накрыли их в попытке сдержать стоны. Поверженный демон, павший на колени, некогда грозный, но скованный, точно Прометей, и так же, как он, вынужденный терпеть вечные муки.
Дориан вдруг почувствовал, что близость Джареда порождает страх и заставляет его думать о неизбежности смерти, и, хотя художник и знал, что смерть настигнет его нескоро, но дрожал от ужаса и покрывался испариной. Это был более чем дурной знак. Он не раз уже ощущал страх в присутствие нелюдей, но это было нечто иное, всепоглощающее, леденящее разум, несравнимое по силе ни с какими чарами. Дориан и раньше, в детстве, ощущал эту странную энергию в своем брате, но теперь увидел ее в полной силе, в боли, в диком изнеможении истерзанного духа, и понял, какая бездна таилась все эти годы внутри того, кого он любил.
Джаред очнулся лишь ощутив легкие пощечины, и приоткрыл глаза в полнейшем бессилии. Раны его затягивались, но боль не уходила. Джаред тяжело дышал, пытаясь удержать внутри себя ошметки разодранной души и утихомирить удаляющийся, но все еще сводящий его с ума шепот. Он запрокинул голову назад, глотая струи крови, рвущиеся из горла наружу, и тихо шептал что-то, будто бы отгоняя духов, витавших вокруг и желающих заполучить свой лакомый кусочек кровоточащей души. Так ожесточенно рвали его на части те, кому вынужден он подчиняться, что едва ли когда-нибудь пытка была для него столь же мучительна.
Он поднял глаза к верху: его отчаянно пытался привести в чувство спутник Джины. Его прекрасное белоснежное лицо лунным ликом воссияло перед Джаредом, как облик лучезарного альва. Он очнулся и попытался подняться на ноги.
Физической силы в нем было немерено, поэтому он довольно быстро оправился от повалившего его удара и тут же осмотрелся.
- Что это было? - спросил Дориан, наблюдая за тем, как раны души его брата затягиваются.
Джаред ответил не сразу. Он с минуту изучал лицо Дориана, и лишь только вновь убедившись, что перед ним стоит никто иной как его старший брат, решился сказать правду.
- Это мое наказание от высших демонов. - произнес он, глядя, как затягивается разорванная кожа на его руках. - Они отдирают куски моей души, моей памяти, терзают меня. Они желают подчинить меня, они пытаются погубить меня, и я не знаю, почему я до сих пор еще жив.
- Быть может от того, что им не под силу тебя убить? - неожиданно для себя спросил Дориан.
Ему бы следовало молчать, ибо он понял, кто есть Джаред, ему бы следовало никак не выдавать себя, но увы, язык его действовал быстрее мозга.
- Я всего лишь пешка в этой игре... - Джаред опустил голову. - Что я для них!? Им ничего не стоит обломать мои крылья.
- Быть может... - Дориан сложил руки за спину, наблюдая, как лицо Джареда принимает тревожное выражение.
- Куда направилась Джина? - спросил он вдруг и метнулся в сторону. - Ты знаешь, где она? Я должен помочь!
- Увы, не могу тебе сказать. - покачал головой Дориан.
- Нет, можешь! Ты должен! Ей грозит опасность! Я должен успеть! - Джаред мигом забыл о той боли, что оставила его назад тому минуту.
- Я понимаю тебя, твое стремление помочь Джине, но не могу позволить тебе последовать за ней. Она запретила мне подпускать к ней кого-либо во время сражения. - произнес Дориан, преграждая разгоряченному Джареду путь.
Он старался никак не выдать своего удивления тому, как быстро исцелился его брат.
- Слушай, я так или иначе добьюсь своего, поэтому просто скажи мне, где она! Скажи и отойди с дороги! - Джаред не отступал, и Дориан стал решительно сопротивляться ему.
- Тебе стоит остыть и... - Дориан начал, но закончить так и не сумел: раздраженно-умоляющие восклицания Джареда прервали его.
- О! Неужели ты не видишь, что я терплю страшные муки!? - воскликнул он.- Не ужели не понимаешь: они пронюхали, что я спас Джину, и теперь охотятся за моей душой. Если он найдут меня, моя душа погибнет. Они по частям отправят ее в свою темную обитель, где над ней будут издеваться до скончания веков. Они все-равно найдут меня, мне не жить, но... Я могу еще помочь Джине! Позволь мне пойти за ней! Ты ведь понимаешь, Дориан, она может умереть! - Джаред умоляюще посмотрел в глаза художнику. - Пожалуйста, я прошу, скажи, где она.
Бессмысленно искать ее среди бесконечных улиц незнакомого мне города. Я опоздаю, я могу опоздать, если кинусь сломя голову, не зная куда! Скажи, куда она направилась. Ты знаешь, ты знаешь... - звук последних его слов поглотил шум толпы.
Дориан поглядел на него с сожалением и пониманием. Безопасность Джины волновала его не меньше, чем брата, и он, конечно, знал, куда она отправилась, и если бы не ее приказ ни в коем случае не мешать ей во время сражения, он бы и сам поспешил к ней на помощь. На деле, он с самого начала подумывал подстраховать ее, но понятия не имел, что за опасность будет ей угрожать и в его ли силах будет помочь ей в случае чего. Джаред казался ему могущественным помощников, а потому, обреченно вздохнув, он все же решился на этот шаг.
- Я пойду с тобой. - кивнул Дориан. - Я знаю, куда она направилась.
Джаред с благоговением и благодарностью поглядел на Дориана. Тот оглядел толпу и, удостоверившись в том, что за ними никто не следит, повел за собой Джареда, обнажив короткий клинок тончайшей стали, напоминающий одновременно и крохотный меч и утолщенную шпагу. Этот клинок подарила ему Джина, сказала, что это больше, чем просто вещь, что это великий клинок, и ей жаль расставаться с ним, но ситуация обязывает, чтобы ее спутник всегда был надежно вооружен. Клинок, как говорила она, был выкован не на Земле, а в далеком мире, в том, что вечно молод и лежит на ветвях древа, что выситься среди далеких и любимых ею звезд. В чертоге, что носит название Альвхейм, что означает Земля Эльфов (но так именуют его лишь люди Земли, а истинное его имя Джина не называла, ибо не желала осквернять язык чудесных созданий, произнося слова их на чуждой им планете) был выкован клинок великими мастерами, а вместе с ними и иные клинки, что познали кровь, победу и поражение в великих боях древности и переходили от одного воина к другому. Долга история того, как это оружие попало в руки Джины. Историю ту она не рассказывала, а имени клинка не произносила, ибо то было имя на языке альвов, и передать его сложно, а тому, кто никогда не внимал звукам волшебного их говора, невозможно запомнить его и понять. Потому Джина назвала его так, как было бы понятно Дориану: Искрящийся. Ничтожно звучало это и не сравнимо с именем, что дали клинку альвы, но даже и это могло дать представление о великолепии оружия: гладкий, холодный, словно источающий искрящийся свет, тонкий, как лист и столь острый, что прикосновение к нему, пусть даже самое легкое, оборачивалось раной. Джина говорила, будто сам Всеотец однажды оцарапал им ладонь, и шрам тот до сих пор напоминает ему о клинке. Дориан верил в это. Он еще ни разу не усомнился в ее словах, не приходилось этого делать и сейчас.
Горькое предчувствие того, что Джина в опасности, подкатывало к его горлу, и он следовал внутреннему голосу, ведущему его меж стен домов, и, конечно же, нашел свою воинственную наставницу и, собрав в кулак всю свою решительность, двинулся ей на помощь.