Прислонясь к стене, слепая
песню в тонкий мир ведет.
Голос, гвалт превозмогая,
ноты грозные берет.
Постоянные касанья
юрких Ж и бойких М,
будто крысье щекотанье
перепутанных фонем,-
нет, ее не раздражают,
не сбивают. Так и мать,
что ребенка пеленает,
верно знает, как унять.
И резиновая песня,
растянувшись, разрастясь,
темный город и предместья
подхватив, не тяготясь,
понесет наверх упрямо,
раздвигая звонких сфер
золотистые капканы,
прочь от царства перемен.