37
- Вы хотите знать, чем у нас все кончилось? – сказал Вячеслав, когда они с Владимиром опять остались наедине. В присутствии других сокамерников он всегда молчал.
Владимир кивнул, повернувшись к сокамернику, с которым успел сдружиться. Тот, по обыкновению удобно уселся, поджав под себя ноги.
- Назавтра, после той ночи, я отправился к Юлии. Когда я вошел в ее дом, она завтракала. Приветливо улыбнувшись мне, пригласила к столу. Я отказался – тогда она придвинула ко мне стул. Но я не стал и садиться.
- Юлия, почему ты избила Лену? – спросил я ее.
- А это не твое дело! – отрезала она. Приветливая улыбка на ее лице сменилась выражением досады. Юлия смотрела на меня как-то нехорошо. Мне показалось, что она все о нас знает.
- Как это не мое, она – моя племянница, - возразил я.
- Ты знаешь, что это не так. Лена рождена не от Николая, поэтому уволь меня от каких-либо претензий. Она моя дочь, и я буду делать с ней, что захочу.
- Пусть она и не от Николая, но он удочерил ее. Я считаю… я ее считаю родной. Сколько лет ты не вспоминала о Лене? Все эти годы я заботился о ней.
- Спасибо. Но я не просила тебя об этом. Что тебе еще нужно?
- Я хочу, чтобы вчерашнее больше не повторилось. Лена уже не маленькая и ты перешла все границы. Как ты могла так ее избить! Так вывалять в грязи! Как она покажется подругам с таким лицом? И что такое она сделала, чтобы так с ней поступать?
- Она знает, за что получила. И еще получит, если будет бегать к тебе. Ведь она провела эту ночь у тебя?
- Да. А куда было ей деваться? И вообще, что происходит, Юлия? Ты решила на Лене сорвать зло за свою неудавшуюся жизнь? Но ведь она ни при чем! Все, что с тобой произошло – это только дело твоих рук.
- Заткнись! Моя жизнь – это моя жизнь, и не суй в нее свой нос. Я мать, и хочу, чтобы с дочерью не произошло того, что произошло со мной. Я знаю, почему ты заботишься о Лене. Не думай, что у людей нет глаз, нет ушей.
Я почувствовал, как кровь хлынула к лицу. Проницательная женщина попала в самую точку. Она смотрела на меня так, словно застигла меня на месте преступления. Я решил уйти. Юлия поняла мое намерение и поднялась. Мы стояли друг против друга, и на моих глазах менялось ее лицо.
- Я все знаю, Слава, - произнесла она вкрадчиво, - Леночка совсем еще ребенок, и мне, как ее матери, надо бы накатать на тебя заяву. Ты, наверное, знаешь, что за совращение малолетки по головке не погладят.
Юлия замолчала. По ее изменившемуся тону я почувствовал, что она готовит что-то нехорошее. Она молчала, выжидая, что я скажу. А я не хотел лгать, наоборот, я должен был сказать, что отныне Лена принадлежит мне.
- Что сказать тебе, Юлия? У тебя отличные осведомители. Но я и не хочу ничего скрывать. Мы с Леной любим друг друга. И мы будем мужем и женой. Как только она окончит школу, мы распишемся. Теперь она будет жить со мной, и если ты захочешь переселиться к нам, я не буду возражать. Была снохой – станешь тещей.
- Интересное предложение! – протянула она, театрально расширив глаза. И добавила, понизив голос:
- А что делать с тем, что было когда-то между нами? Или ты забыл обо всем?
Я молчал, глядя в ее зеленоватые глаза. «Она имеет на меня виды», подумал я. Пока я соображал, как ответить, Юлия заговорила вновь:
- А я вот не забыла. Сейчас я одна, свободна, и, как видишь, далеко не старуха. Почему бы нам не сойтись? Я знаю, все эти годы ты любил только меня и не мог подступиться из-за своего брата. Ты хочешь утешиться Леночкой? Зачем? Бери меня - я согласна.
Я опешил.
- Ты! – я не находил слов, - Ты думаешь, что говоришь?! То, что было между нами, давно перегорело и развеялось. А теперь я нашел свою любовь, свою, только свою, понимаешь? Которую не нужно делить ни с кем. Свою любовь – чистую, настоящую!
- Я так не думаю. Если не возьмешь меня – отстанешь от Лены. Она моя дочь и я ее тебе не отдам. Лучше соглашайся на мое предложение.
Юлия улыбалась, ожидая моего ответа, а я чувствовал, как она обволакивает меня своей непонятной аурой, как тогда, на чердаке нашего дома. Я ничего ей не ответил - повернулся и бросился вон из дома.
После некоторых колебаний я рассказал Лене обо всем. Она стала моей женщиной, и должна была знать все. Пришлось рассказать о нашей с Юлией былой близости. Мой рассказ подействовал на нее удручающе. Очевидно, ее поразило то, что я спал с ее матерью, пусть это и было давно. После некоторых раздумий она заговорила, глядя на меня своими чистыми глазами:
- Это было давно. Я тогда была маленькой, и ты не знал, что полюбишь меня. Но теперь ты любишь меня. И только меня. Ведь так?
Леночка приникла ко мне. Я гладил ее волосы и думал: «Какая ты еще маленькая!»
- Ты умница, - сказал я, - И ты правильно все рассудила. Я любил когда-то Юлию, но любовь та давно умерла. Пусть тебя не тревожат мои прошлые женщины. Ты умница и понимаешь, что я не виноват, что родился раньше тебя. Что было – то было. Но все прошло, исчезло без следа, потому что было не всерьез. И наверное, оттого, что я знал, - ты когда-нибудь появишься в моей жизни. И теперь все у нас будет по-настоящему. Без черных мыслей и подозрений, без глупой ревности и мелочных придирок. Не разменяем любовь, не растеряем ее, не оскверним грязными мыслями. Я – твой, ты – моя! И мы оба чисты, и ты, и я. Ты согласна со мной?
Вместо ответа Лена закивала, не отрывая головы от моей груди. Я уткнул лицо в ее волосы и с наслаждением вдохнул ее полудетский аромат. Лена повернула ко мне свое лицо, и я начал целовать ее пухлые губки. Постепенно поцелуи мои перешли к шее, плечам, затем к грудям. Я неторопливо и истово покрывал ее тело поцелуями. Мои губы постепенно опускались все ниже и ниже – к ее тугому животу, к пупку, а потом и еще ниже. Я с наслаждением ласкал ее юное тело, и не было в тот момент счастливее человека…
Вячеслав замолчал. Он откинулся на топчан, и глаза его мечтательно прикрылись веками. Взгляд его ушел внутрь, мысли его вернулись к своей Леночке, к тому счастливому мигу, который он заново переживал. Владимир сидел не шелохнувшись, боясь вспугнуть видения своего товарища. И он вспомнил свою юную Татьяну, и как в приступе обожания ласкал губами ее клитор, доводя и себя, и ее до экстаза…
О, женщины! Как не воспеть ваших чудных прелестей! Как забыть о ваших, зацелованных трепетными губами женолюбов, влагалищах! Их не испоганить грязным членам насильников, не испохабить нечистым языкам пошляков! Они – истинные врата рая, и для тех, кто входит в них, и для тех, кто выходит на этот белый свет. Вы – неиссякаемый источник блаженства, вы – чистый родник жизни. Пусть вовек не выведутся племена очарованных вами, пусть продолжится вечно поклонение сонмов, жаждущих испить свою долю наслаждений! Да будете вы оплодотворены, и да не изведется никогда род человеческий!
Резкий окрик в коридоре вывел наших узников из задумчивости.
- Что же было дальше? – спросил Владимир.
- А? – Вячеслав встрепенулся. Он глядел несколько секунд недоуменно, пока не понял, что сосед по камере ждет продолжения его рассказа. Он вздохнул и продолжал свою исповедь:
- Счастье наше оказалось коротеньким. Мы лежали в полудреме после близости, когда кто-то заколотил требовательно в дверь. Лена вздрогнула и взглянула на меня затревожившимися глазами. Я встал и, застегивая на ходу брюки, пошел открывать. За порогом стояла Юлия.
- Где Лена? – спросила она тоном, не предвещающим ничего хорошего.
- Здесь, - отвечал я, хмуро глядя на непрошенную гостью.
- Пропусти! – требовательно бросила она, пытаясь пройти в дом. Я загородил дорогу.
- Вячеслав, не дури! – процедила она сквозь зубы, - Не то я прямо отсюда пойду к участковому.
Мы стояли некоторое время, глядя друг другу в глаза. Я понял, что Юлия осуществит свою угрозу, и пропустил. Лена сидела на кровати, закутавшись в одеяло. Вся ее фигура выдавала напряжение, но испуга на лице не было. Я подошел и стал рядом. Лена приклонила голову ко мне, давая понять, что она под моей защитой. А Юлия приказала и голос ее неприятно взвизгнул:
- Марш домой, маленькая шлюшка!
- Не пойду! – твердо отвечала Лена, - Я буду жить здесь. Мы со Славой поженимся.
- Да что ты говоришь! – воскликнула Юлия и уперла руки в бока, - А меня ты спросила? Ты обо мне подумала?
- Можешь жить с нами, мы не против, - сказала Лена, взглянув на меня снизу вверх. Словно спрашивала, не буду ли я возражать. Но я улыбнулся ей ободряюще. Тогда она вновь взглянула на Юлию и повторила уверенно:
- Можешь жить с нами, - лишь бы не мешала.
- Да?! Но ведь вся деревня будет потешаться над нами! Не лучше ли мне стать его женой, а тебе – его падчерицей? Так будет естественней, ведь мы с ним ровесники. К тому же мы когда-то были любовниками. Мы с ним несколько раз переспали. Разве Слава ничего тебе не рассказывал? Сделаем так, и я обещаю не мешать, если вы иногда решите побаловаться. Чего не сделаешь ради единственной дочери? Соглашайтесь на такой вариант, или… Слава знает, что я сделаю, я его предупредила.
Лена молчала, ошарашенная этими словами. Я же не мог больше сдерживаться.
- Ах ты дрянь! – вскричал я, - Вон отсюда! А ведь я еще жалел тебя, думал, Коля испортил тебе жизнь. Теперь я понимаю, что это ты во всем виновата. Уходи! Уходи, Юлия, не то я не погляжу, что ты баба. Так отделаю, что забудешь, как тебя зовут.
Юлия не торопилась. Она смерила нас с Леной ледяным взором и сказала:
- Ладно, черт с вами! Не хотите по-хорошему - будет по-плохому. Подумайте, у вас есть время до утра. Потом будет поздно. Думай ты, Вячеслав, ведь пропадешь ни за что. Ленка что – она совсем еще девчонка. Ты пропадешь, а она и не вспомнит о тебе. Заведет себе другого. Ты не мальчик и должен все понимать. Мне будет жаль, если такой видный мужчина сгинет в самом расцвете сил.
Естественно, я не мог принять ее предложения. И Лена не вернулась домой. Всю ночь мы отдавались своей любви, стараясь не вспоминать о существовании Юлии. Но все кончилось утром следующего дня, хотя я и надеялся, что Юлия не осуществит свою угрозу.
К нам постучались, когда мы спали. Я осторожно встал и вышел, стараясь не разбудить Лену. Участковый сказал, хмурясь и словно извиняясь, что поступило заявление от Юлии, и что он должен отвезти меня в райотдел, мол, там и разберутся. Я вернулся в дом, чтобы одеться. Лена мирно посапывала. Я быстро собрался, и вышел, только прикоснувшись губами к ее чистому лбу. Я оставил ей записку.
«Солнышко мое, - написал я, - Я поехал в район. Не горюй и жди меня. Смотри за домом и хозяйством. Я знаю, что ты справишься, ведь ты теперь моя жена. Целую, твой муж Слава».
Вячеслав замолчал. Он сидел, печально уставившись в решетчатое окно, за которым ворковали голуби. Птицы свободно отдавались своей любви, не подозревая, что за это естественное чувство можно поплатиться свободой. Владимир с состраданием окинул поникшую фигуру своего товарища по несчастью.
- Да-а, – протянул невесело он и спросил, чтобы как-то развеять тягостную атмосферу, - А Лена приезжала к тебе? Тебе разрешили свидеться с ней?
- Нет. Но мне показывали акт об ее освидетельствовании. Зачем нужно было делать это? Я же не отрицал того, что было между нами. Нет, им обязательно нужно унизить человека.
Владимиру захотелось как-то поддержать несчастного парня, вселить в него надежду, уверенность в том, что жизнь его не кончена. И он заговорил, вкладывая в слова всю силу своего убеждения.
- Слава, послушай, что я тебе скажу. Это очень важно. Многие считают меня неудачником, а некоторые – так просто дураком. Но это не так. И то, что я сижу здесь, ни о чем не говорит. Я, как и ты, жертва эгоистичных и жестоких людей. Ведь я, как и ты, не захотел идти у них на поводу. Я старше тебя, я немного узнал жизнь; и я считаю, что ты не должен отчаиваться. Я в тюрьме, меня ждет долгий срок, но все равно не считаю, что жизнь моя кончена. Нет, просто наступило время испытаний, которые должны проверить меня на прочность. И я готов к ним. Я уверен в себе, и я спокоен. Я знаю, что зона меня не сломает. Говорят, там другие законы. Может быть. Но я буду жить там по своим, человеческим законам, и никто не заставит меня изменить им.
Мы с тобой знаем, как бывают жестокими люди, как они подчас несправедливы. Но они не смогут заставить нас уподобиться им. Ни за что! Мы останемся такими, какие мы есть, что бы они с нами ни сделали.
Мне хочется попасть с тобой в одну зону, чтобы быть рядом, чтобы поддержать тебя. Но вряд ли это будет так, ведь у нас разные статьи. Я знаю – нам обоим будет нелегко, но ясно, что тебя ждут испытания гораздо тяжелее. Это так, и я не буду зря успокаивать тебя. Тебе будет тяжело, неимоверно тяжело. Но прошу, заклинаю! – не накладывай рук на себя. Будь стойким, и что бы ни сделали с тобой, держись. Держись, ибо ты должен пережить все и вернуться к своей Лене, к своей жене. Я знаю, - она дождется тебя; эта Юлия лжет, говоря, что Лена забудет тебя. Такие, как Юлия мерят людей своей, короткой меркой. Ты должен выйти из испытаний невредимым, потому что ты должен думать о своей Леночке, о своей жене, которой нужен только ты. Только ты, и никто другой. Я в этом уверен, хотя и не знаю ее. Но я в этом уверен, потому что я успел узнать тебя.
Да, тебя будут унижать, оскорблять, возможно, даже осквернят. Но осквернят только тело. Душа твоя для них недоступна. Ты понимаешь меня, Слава?
Вячеслав слушал Владимира, и непроницаемый мрак, застивший все его будущее, понемногу стал рассеиваться. Его глаза освободились от безнадежности и засветились благодарностью к человеку, который сам, находясь в безнадежном положении, нашел слова, которые вселили уверенность, надежду, веру в будущее. А Владимир продолжал:
- То, что с нами сделают люди – на их совести. Они родились такими, они, как ты говорил, как хищные звери и не понимают своего убожества. А мы должны держаться так, чтобы не уронить человеческого достоинства, чтобы не опуститься до этих нелюдей. Не стань одним из них, не оскверни свою душу, не опустись, не сломайся! И тогда ты выйдешь победителем из этих испытаний; человеком, с которым никто ничего не сможет сделать; человеком, который не зачерствеет, который будет любить, и который будет любим вопреки всему.