32
Бекхан теперь практически не бывал дома. Приезжал поздно и ложился спать, лишь только отужинав. Редкие выходные он проводил с семьей. Майра даже начала скучать по нему. На ее ревнивые расспросы он неизменно отвечал:
- Кручусь, Майра, все кручусь!
Она и замолкала. Вот уже месяц, как он работал на новом месте, и Майра уважительно молчала. Бекхану выдали служебную машину – подержанную, но бодрую иномарку. Майра несколько раз каталась на ней, и ее посетило удивительное, незнакомое чувство. Она с некоторым высокомерием поглядывала на простых смертных, отягощенных сумками и пакетами, шагающих «на своих двоих». Ей нравилось, что Бекхан послушно возил ее туда, куда она просила отвезти. Она ощущала некое подобие признательности к мужу, чувство, давно ею позабытое. Она наблюдала за ним, удивляясь тому, как он уверенно ведет машину в плотном потоке, умело лавирует и четко перестраивается.
- Когда это ты научился так ездить? – спросила она как-то.
- Я всю жизнь водил транспорт, намного тяжелее этой машины, - отвечал Бекхан, - Но эта япошка - просто прелесть! Одно удовольствие им управлять.
И Зайра с Алиханом зауважали отца. Каждое утро Бекхан отвозил дочь на рынок с ее товарами, а вечером забирал, избавив ее от необходимости таскать свои грузы на тачке. И Алихан был рад – Бекхан учил его вождению. Сын с большим желанием мыл и чистил машину; расспрашивал отца о назначении рычагов, педалей и прочих узлов и деталей, помогал монтировать колеса.
Бекхан купил приличный костюм, дорогую обувь, кожаную куртку, джинсы и прочие добротные вещи, необходимые, как он объяснил Майре, при его новой должности. Она, конечно, немного пороптала, но он пообещал очень скоро одеть так же всех домашних. Все было внове и многообещающе, и Майра молчала. Только ее беспокоили его отлучки по воскресным вечерам. Он приводил себя в порядок, переодевался в новый костюм и, надушившись, уезжал.
- Куда ты уезжаешь опять? – пробовала она его задержать, - Неужели работаешь и ночью?
- Майра, прошу, не мешай! – просил Бекхан, - Потом, когда-нибудь, у меня будет больше времени. А пока не мешай. Пойми, так надо!
И Майра, скрепя сердце, отставала.
А Бекхан проводил эти вечера в обществе Виолетты Ким. Он ехал к ней с ее любимыми фиалками, и они посещали театр, ресторан, казино, а то и просто катались по городу или, спешившись где-нибудь в укромном уголке, в парке или скверу, гуляли и беседовали. Бывало, что он сопровождал ее на рауты, официальные приемы и презентации, куда ее приглашали вместе с отцом. Высшее общество города напропалую шушукалось, передавая из уст в уста необычную историю знакомства этой пары. Бекхан был представлен Ларисе Васильевне; вторая жена Владимира Ивановича оказалась очень красивой. Она была, пожалуй, красивее Виолетты, но проигрывала ей в другом. Виолетта казалось хрустальным родником рядом с непроницаемым омутом ее мачехи. Лариса Васильевна сразу заинтересовалась Бекханом, но Виолетта старательно оберегала своего сопровождающего от экспансии мачехи.
Но на следующее утро после знакомства, Лариса Васильевна явилась в офис и бесцеремонно прошла в его кабинет. Бекхан поднял к ней вопросительный взгляд, хотя сразу понял, что произойдет сейчас – они должны будут заключить сделку. И точно – едва усевшись в предложенное кресло, Лариса Васильевна взяла «быка за рога».
- Наверное, вы знаете, что я располагаю значительной долей акций «Мотивации», - сказала она, закидывая ногу на ногу и прикуривая свою длинную дамскую сигарету от зажигалки Бекхана. Тот ничем, ни словом, ни жестом не дал понять, что это ему известно.
- Мне нет дела до ваших отношений с Виолеттой, - продолжала Лариса Васильевна, - Хотя я одобряю ее выбор, - она усмехнулась, - Так же, как и ваш.
И вновь Бекхан никак не выказал своей реакции на ее слова. Он думал о том, зачем явилась к нему эта женщина – он догадывался, что нужно изнывающей от безделья даме от такого человека, как он сам. И чем грозит ему ее экспансия. Держательница значительного пакета акции фирмы продолжала свою речь, а он взвешивал все «за и против».
- Вы, наверное, также знаете, что мы с Владимиром Ивановичем не являемся супругами, - продолжала меж тем она, и в этом месте Бекхан позволил себе сделать замечание.
- Я не считаю возможным обсуждать личную жизнь президента фирмы, - сказал он. Но его собеседница проигнорировала это замечание. Она продолжала так, словно бы и не слышала этих слов.
- И теперь я – свободная женщина, - Лариса Васильевна сделал затяжку, и выпустила струю дыма прямо в лицо Бекхану – тот не шелохнулся.
- Да, я уже не супруга Владимиру Ивановичу, но мое слово не последнее в правлении фирмы. Мой бывший муж вынужден считаться с этим; вы, наверное, заметили, что на публике он держится так, словно мы все еще вместе.
Лицо Бекхана оставалось непроницаемым. Лариса Васильевна усмехнулась – она отдавала должное его тактике. Он выжидал. Скажет ли она о своих планах насчет него «открытым текстом»? Или будет блуждать вокруг да около, вынуждая его сделать первый шаг? Нет, ему не изменит выдержка. Он будет держаться до конца, ибо завязать сейчас связь с мачехой девушки, на которую он сделал ставку – значит усложнить и без того усложнившуюся жизнь свою. Но и игнорировать женщину, имеющую влияние и вес в фирме, с которой приходится считаться даже Владимиру Киму, он не может. И он продолжал слушать ее с тем же вниманием и почтением, ничем, однако, не выражая своего отношения к тому, о чем говорила она. А Лариса Васильевна делала маневр за маневром, подъезжая к нему, то с одной, то с другой стороны, но в этот день так и не смогла высказать открыто всего, что собиралась ему сказать. Бекхан вздохнул облегченно после того, как простился любезно с непрошенной гостьей и даже проводил ее до дверей кабинета.
На этот раз пронесло. Но успокоится ли эта женщина? Отступится ли она? Вряд ли. И что нужно делать Бекхану? Пораздумав над этим, он принял решение придерживаться и впредь избранной тактики – держать ее на расстоянии, давая, однако, надежду, что ее усилия будут вознаграждены.
Бекхан перезнакомился с кучей полезных людей, которые охотно на него западали – он был модной личностью в своем роде. С помощью этих людей – банкиров, предпринимателей, функционеров из властных структур Бекхан собирался в будущем провернуть некоторые операции, долженствующие принести ощутимый доход. Бекхан уже набросал, в общих чертах, проекты тех, скажем так, сомнительных операций. Он постоянно расширял круг знакомств, наводил справки о тех людях, чтобы определить, кто, чем дышит, у кого какие слабости и пристрастия.
Бекхан развернул кипучую деятельность на своем рабочем месте. Охранники на всех объектах почувствовали твердую руку нового начальника. Бекхан заметил с первого же дня, что сотрудники любят ссылаться на Рахата Аскерова. «Рахат Жаманович сказал», «Рахат Жаманович приказал», «Рахату Жамановичу не понравится»… Бекхан дал понять своим подчиненным, кто отныне для них начальник, и в строгой форме потребовал выполнять только его указания. Он инспектировал ограждение вокруг объектов и добился, чтобы проломы и лазы были заделаны. Ужесточил пропускной режим на проходных и положил конец халатности охранников. По истечении первой недели подчиненные Бекхана выглядели, как караульные воинской части. К исходу второй новый начальник охраны представил руководству фирмы документ, в котором изложил предложения по кардинальной перестройке всей системы охраны. Предложения те были настолько профессиональными, что начальство совсем по-другому взглянуло на человека, которого считало профаном, принятым на должность благодаря капризу дочери президента. И Владимир Иванович, посоветовавшись с заместителями и другими главными специалистами, утвердил документ и подписал смету с многозначной суммой, необходимой для приведения дела охраны в надлежащий вид.
К концу месяца и гвоздя нельзя было вынести без ведома Бекхана Кадиева. Прекратился вывоз стройматериала по устным распоряжениям Рахата Аскерова, и Бекхан уволил охранника, выпустившего машину без должных сопроводительных документов. Склады стройматериала превратились во что-то вроде складов с боеприпасами – глухая высокая ограда, прожектора, система сигнализации, четкая смена караульных.
Личный состав охраны преобразился и внешне и внутренне. Бекхан добился выдачи единой формы с логотипом фирмы и требовал от охранников соблюдения идеального внешнего вида. Бекхан лично занимался их физической подготовкой и регулярно давал уроки боевого самбо в организованной им самим секции. Подчиненные Бекхана стали держаться уверенней, теперь на них не действовал ничей авторитет, кроме их нового начальника. Многочисленные прорабы, мастера, завскладами заискивали перед Бекханом, перекрывшим все каналы хищения стройматериала и дорогого оборудования. Бекхан предложил новую систему оплаты труда своих ребят, материального поощрения и наказания их. Владимир Иванович согласился и с ней. Бекхан был в курсе всех семейных проблем подчиненных и помогал в их разрешении. И сразу же ощутил уважение сотрудников.
Результат деятельности Бекхана не замедлил сказаться. Президент фирмы был приятно удивлен цифрами отчета в конце квартала. Экономия средств была налицо. А ведь ни объем, ни темпы строительства не были снижены. Когда Владимир Иванович рассказал о сэкономленных, а, по сути, не расхищенных суммах дочери, та в восторге расцеловала отца.
- Видишь, какого специалиста я тебе подыскала! – она не удержалась, чтобы не похвалить себя, - А ведь ты не хотел брать его.
- Когда это я не хотел? – возразил тот, улыбаясь.
- Ну, сомневался, это точно!
- Сомнения были, а как же! Предложила совершенно незнакомого человека.
- А теперь? – с гордостью за своего протеже допытывалась Виолетта, - Остались теперь сомнения?
- Нет, - ответил, посерьезнев Владимир Иванович, - Бекхан Кенжеевич – очень толковый специалист. Такие на дороге не валяются. Нам очень с ним повезло. Спасибо тебе, дочка.
Виолетта ушла к себе счастливая. Она редко слышала слова благодарности от требовательного отца. «Какой замечательный человек мне встретился!» – думала она, сидя за своим столом, не торопясь приступить к работе. Улыбаясь, она погрузилась в размышления о себе и Бекхане.
Бекхан пробудил в ней женщину; и женщину с требовательным вкусом, не согласную довольствоваться посредственностью. Ей нужен был талант, яркая и оригинальная личность, сильный телом и духом человек. Как раз такой, как Бекхан – бесстрашный рыцарь, и в то же время интеллектуал, способный заткнуть за пояс любого кривляку из «высшего света», «неоаристократа» из числа удачливых бизнесменов и коммерсантов, лезущего вон из кожи, изображая знатока и ценителя искусств; способный руководитель, волевой и обладающий даром подчинять людей; тонкий аналитик, умеющий проникать в корни явлений и событий в любой области - политике, бизнесе, науке и искусстве, социологии и психологии. Виолетта испытывала почти физическое наслаждение, когда Бекхан точными и глубокими формулировками обнажал самую суть обсуждаемой проблемы, которую участники высокого раута могли мусолить в течение всего вечера.
Физическое наслаждение… Виолетта подошла к тому возрасту, когда природа будит в девушке спящую до поры до времени женщину. И если до знакомства с Бекханом ей не приходилось особо напрягаться, чтобы сдерживать ее зов, то теперь желания, прежде смутные и вялые, затопили все ее существо и подступили к краю плотины приличий, грозя прорвать ее и низвергнуться неудержимым потоком.
Виолетта, может быть, не думала ясно о Бекхане, как о мужчине для себя, но женщина в ней уже примерялась подсознательно к нему. Сильные желания, рельефно обозначившиеся страсти, нескромные мысли о нем и о себе, его слова, врезавшиеся в память, взгляды, оставившие почти осязаемые кожей ощущения, мимолетные прикосновения, после которых бурлила кровь, и учащался пульс, - все это свидетельствовало о том, что ее захватило стихийное бедствие по имени любовь.
Виолетта прочно и неотвратимо влюблялась в Бекхана; проснувшаяся в ней женщина эгоистично требовала себе лучшего мужчину, не желая считаться с тем, что он принадлежит другой. Она еще вполне контролировала себя, но с каждым днем все труднее это ей удавалось. Скоро, очень скоро ее разум, ее воля капитулируют перед напором этой женщины, и они отпустят все свои тормоза, бросив ее в мутные волны неудержимого любовного потока, отбросив доводы разума и требования приличий, как что-то абсурдное или ненужное. Она уже входила в воды половодья страстей, решительно погружалась все глубже, не догадываясь, что тот, кого она идеализирует, кого она возвела на пьедестал, расчетливо и хладнокровно ведет ее к стремнине, из которой уже нельзя будет выбраться.
Проницательные глаза Бекхана определяли степень влюбленности Виолетты по ее поведению. И он, как опытный дрессировщик, от встречи к встрече приручал, привязывал к себе все прочнее, так, чтобы в один прекрасный день она бросила к его ногам все свое существо, свое тело и свою душу. И тогда она сделает все, что он захочет, все, к чему он стремится.
В свою очередь Бекхан понимал, что понадобится вся его железная воля, чтобы противостоять волшебным чарам юного и прекрасного создания. Да, он держал ситуацию под контролем и считал, что удержит ее до конца. Да, но ведь он человек. Мужчина. Виолетта обладает не меньшим, чем он сам обаянием, которое, умножаясь во сто крат ее юностью, красотой, женственностью, представляет не меньшую приманку, чем все его ухищрения. Приманку, способную завлечь в смертельную западню любви.
В отличие от нее, Бекхан знал, что происходит, и старался взять меры, чтобы не запутаться в одной сети со своей жертвой. Его внутренний голос предупреждал: он втягивается в непредсказуемую авантюру; голос этот благоразумно советовал отступить, убрать и сложить ловушки и силки, которыми он орудует слишком неосторожно; что он сам скоро станет их пленником. Бекхан убеждал себя в том, что он не допустит этого. И что отступать теперь поздно, что нельзя вот так, рискнув, решившись на отчаянный шаг, бежать, не дождавшись результатов этого шага. Именно бежать, так как после всего, что случилось за прошедшие месяцы, не могло быть и речи об упорядоченном отступлении.