8. Не боятся только мертвые

 

Минут через десять он уже он уже был возле большого красивого здания, где размещался горсовет. Раньше этот дом принадлежал управлению дороги. Вскоре его заняла местная власть, и вплоть до перестройки здесь хозяйничал  горисполком. Затем здание перешло в руки местной исполнительной и законодательной властей; верхний этаж и большую часть нижнего занимала администрация города, оставшуюся часть, собственно, это два кабинета на первом этаже – Совет депутатов.
В приемной его с улыбкой встретила секретарь Совета Людмила Никитична Панова:
– Еще один депутат явился, – сказала  она довольно. – А то мы тут волнуемся: удастся ли собрать кворум? Многие депутаты в разъездах, до других дозвониться невозможно. А у вас и телефона нет.
– А в чем дело?
– Внеочередную сессию собираем. Евгений Евгеньевич обзванивает депутатов. Вон, даже слышно, как он кричит в трубку.
– По какому вопросу сессия?
– Вопрос, наверное, будет два. Хотя, не знаю, что Поляков там решит. Он сам тебе скажет. А ты к нему по какому делу?
– Надо показать ему жалобу пенсионера, попутно решить вопросы, связанные с жалобой. Он долго еще будет разговаривать?
– Ой, не знаю, – вздохнула Людмила Никитична. – Пока он там беседует, давай, я зарегистрирую жалобу. Ты же будешь по ней разбираться?
– Конечно.
Вся операция заняла не больше минуты. Внеся данные в регистрационную книгу, Панова сделала ксерокопию жалобы, а подлинник вернула.
В кабинете Полякова стало тихо, и Андрей открыл дверь.
– Проходи, Андрей Викторович, – Поляков, седовласый мужчина, в больших с толстой оправой очках встал с кресла и подал руку. – Вовремя ты пришел, а то уже машину собирались к тебе гнать с повесткой. Людмила Никитична, сказала, что собираем внеочередную сессию?
Яковлев утвердительно кивнул, забыв спросить о том, какие будут на сессии рассматриваться вопросы. Сейчас его больше волновала жалоба Берестова.
– Придешь?
– Приду,– ответил Андрей. – Но я, собственно, вот по какому поводу к вам зашел. – Он достал из кармана письмо Берестова и протянул председателю Совета. – Прочтите, потом поговорим.
Поляков сел в кресло, достал очки и стал читать.   
– Есть над, чем поработать, – сказал председатель Совета депутатов, внимательно прочитав жалобу. – Немного разделаемся с "текучкой", и будем разбираться...  
– Евгений Евгеньевич! – воскликнул Андрей. – Так, это ж почти месяц пройдет! Зачем откладывать? Вопрос  очень важный. Здесь – не какая-то частная жалоба Берестова, или еще кого-то, которая может подождать. Многие избиратели жалуются не просто на некачественное лечение, а фактически на отказ в медицинском обслуживании из-за от¬сутствия, якобы, медикаментов в больнице!
– Да уж...– вздохнул Поляков – довели народ!
– А мы, депутаты, молчим. Медики, просто-напросто, обнаглели! Конечно, положение в медицине не из блестящих, но, я уверен, не настолько, чтобы не было даже бинтов.
- Может, и так обстоит дело. Мы же не знаем.
- А тут и знать нечего. Нет бинтов – бейте в набат! А то нашли выход – тянуть с людей последние копейки. Мы же за них еще глотку дерем на митингах: бедные врачи! Гнилая интеллигенция – и только!
– Не кипятись, – Андрей Викторович.
– Я не кипячусь. Но надо разобраться во всем и проинформировать людей.
– Да понимаю я! Но ты думаешь, это так просто? Пришел, увидел, победил! Так не получится. К тому же, если честно, никто из депутатов не изъяв¬ляет особого желания заниматься расследованием по больнице – ко мне ведь тоже приходили подобные жалобы – депутаты наотрез отказывались разбираться. Городок у нас небольшой, практически каждый, кроме железнодорожников  – у них своя поликлиника  – обращается к врачам  ЦРБ, поэтому…
– Поэтому, не дай бог, – продолжил Андрей, угадывая ход мысли Полякова, – ¬разгневать медперсонал, а потом оказаться в роли пациента. От тюрьмы, сумы, как говорится, и больницы не зарекайся!
– А ты не боишься? – не скрывая иронии, спросил председатель.
– Не боятся только мертвые, – ответил Яковлев. –  Но я согласен взяться за расследование. И еще я думаю, Косарев не откажется взяться за это дело.
– Косарев? – задумчиво повторил Поляков фамилию депутата. И тут же отрицательно замотал головой: – Нет, Косарев не пойдет... К тому же он из другого комитета. А из других комитетов, как тебе известно, не принято привлекать депутатов. – Он вздохнул: – Никто особо не желает  заниматься расследованием по такому делу, вот такие пироги. Если даже мы и включим кого-нибудь в состав комиссии, все равно никто из депутатов всерьез за это дело не возьмется.
– Ну, тогда я могу один этим заняться.
– Один? Да как-то... Не солидно получается. Комиссия из одного человека... Да и не совсем правильно
– Ну и что?
- Как «ну и что». Один – есть один. Даже в суде, одному человеку трудно будет что-либо доказать.
- Тогда уж, лучше Косарева, чем никого.
– Да нет... А если мы сделаем так,  –  Поляков встал из-за стола, подошел к сейфу и достал фирменный бланк. – Я подготовлю распоряжение о назначении комиссии. Она будет состоять из трех человек. Формально  – из трех. Запишу Струкова и Епифанова. Фактически же, придется тебе заниматься расследованием одному. А там, по ходу пьесы, посмотрим. Может, и они подключатся. Так пойдет?
– Пойдет.
– Торопить тебя никто не будет  – расследуй по-маленьку. От работы освобождение получишь на любое время в любой день.
–  Хорошо! – не раздумывая, ответил Андрей. – Сам разберусь! А освобождение от работы мне не нужно. Я решил, что не выйду на работу, пока мне не выплатят долги. Я объявлю, так сказать, единоличную забастовку.
– И ты туда же?! – сокрушенно произнес Поляков. – Ладно, об этом мы еще поговорим. Сейчас подготовлю решение. Секретарь наберет на компьютере, я поставлю печать, и можешь сразу отправляться за сбором доказательств.
Он сел за стол и начал писать   распоряжение о назначении комиссии.
Вошла секретарь. Увидев, что Поляков занят, отдала Яковлеву вызов на сессию, и тихо сказала:
– Пусть поставит печать и распишется.
Андрей взглянул на повестку дня. В ней значился всего один пункт: О заявлении Иваненко.
Покрутив бумагу в руках, обратился к Полякову:
– Извините, Евгений Евгеньевич, что отрываю вас, но хотел бы узнать, почему только один вопрос указан? Мне кажется, секретарь говорила о двух вопросах...
– Вопрос один, – ответил председатель Совета, положив ручку на стол. – О заявлении Иваненко, начальника агрофирмы. Знаешь такого?
– Знаю. Это тот, у кого Косарев работает. И что это за "заявление"?
– Как тебе известно, руководитель организации не может уволить работника, если последний является депутатом, без согласия Совета. Вот Иваненко и просит Совет дать согласие на увольнение Косарева.
– Что? – возмутился Яковлев. – Кого уволить? Юрия Михайловича?
– Да, Косарева, друга твоего. За прогулы...
– Да уж, конечно, важнее нам нечего решать! – не мог скрыть он своего негодования. – И чем же Иваненко мотивирует свою просьбу?
Поляков стал искать нужное прошение. И вскоре протянул Яковлеву вдвое сложенный тетрадный листок.
– Читай!
Андрей внимательно прочитал каждую строчку. Собственно, их было совсем немного. Начальник агрофирмы просил представительный орган дать согласие на увольнение Косарева по причине прогулов. 
– Ну, Иваненко и наглец! – воскликнул Яковлев.
Поляков пожал плечами, взял ручку и продолжить писать распоряжение.
 Андрей смотрел на Полякова, пытаясь понять, что у того на уме. "За нас он, или против"? – думал Андрей, ему было крайне важно знать мнение главы депутатского корпуса насчет Косарева. – Скорее всего, против нас. Если бы он был на стороне Косарева, он сделал бы все возможное, чтобы просто не выносить этот вопрос на рассмотрение..."
Казалось бы, депутаты независимы от своего председателя: он не может их ни  уволить, ни наказать, а все равно к его, председателя, мнению очень даже прислушиваются. И все потому, как стало ясно Яковлеву значительно позже, что здесь, в основном, играл роль не "кнут", а "пряник". 
В прошлом малоизвестный руководитель одного из железнодорожных пред¬приятий, Евгений Евгеньевич Поляков, стал депутатом, а в последствии и председателем городского Совета, благодаря членству  в КПРФ. Вступив в партию накануне выборов. 
Долгое время, протирая штаны на руководящей работе, он шаг за шагом создавал в своем сознании некую невидимую черту, разделяющего его и подчиненных ему рабочих.
Он их  не уважал, и даже не пытался скрывать этого.
– Зачем ты пытаешься вознести рабочих до каких-то высот? – однажды сказал он в разговоре, когда Яковлев заявил о том, что спасти Россию сможет только объединившийся и зрелый политически рабочий класс. – Я был руководителем и знаю: большая часть из рабочих пьяницы и лентяи. Никаких серьезных дел с ними не хотел бы иметь. Да и нет сейчас никакого рабочего класса.
Правда, три года назад, когда на первой сессии предстояли выборы председателя, и нужно было заручиться поддержкой простого рабочего, он обратился к Косареву, в то время также являющегося членом КПРФ:
– Юра, – сказал он, – предложи мою кандидатуру. – К мнению заслуженного рабочего, я думаю, депутаты прислушаются.
Косарев, вступивший в партию после перестройки, относился к соратникам по борьбе с верой и большим уважением. В каждом коммунисте он видел большевика – ленинца, сумевшего в трудную минуту не только не откреститься от Красного знамени и партбилета, но и включиться в непримиримый бой с противниками социализма. Поляков для него был одним из них.
К тому же, Юрий Михайлович считал, что будет совсем неплохо иметь в Совете своего  председателя. При хорошей работе глава депутатского корпуса – по сути, второй человек в городе, – сильно может поднять авторитет партии.
И Косарев выдвинул кандидатуру Полякова от имени рабочих города.
Когда же Евгений Евгеньевич стал председателем городского Совета депутатов и, что называется, освоился  в новой роли,  он буквально стал плевать на решения горкома КПРФ и фракции коммунистов. На сессиях голосовал за явно антинародные решения не только сам, но и, пользуясь долж¬ностью, призывал поступать так же других депутатов. 
– Ты что такой грустный? – прервал его  мысли Поляков, – Выше нос! – Он вытер платочком пот со лба. – Жара! Вспотеешь тут, пока  напишешь…
– Евгений Евгеньевич, я хотел бы знать,  ваше мнение?
– О чем?
– Как "о чем"? Косарева хотят уволить, а вы "о чем"! Вы как будете голосовать?
– А что значит здесь мое мнение? – слукавил он. – Как решат депутаты.
 – Как ни странно, но значит много...
– Послушаем обе стороны. А вообще, я считаю, что трудовую дисциплину нарушать нельзя.
– А зарплату не платить  несколько месяцев, выходит можно? Косарев не ходит на работу, потому что ему не платят зарплату. Если депутаты дадут добро на увольнение, то мы выпустим листовку нашей Рабочей партии, в которой назовем поименно всех, кто голосовал за такое решение. И расклеим ее по всему городу!
– Да, ради Бога! –  спокойно ответил председатель. – У нас ведь демократия!
Яковлев махнул рукой и направился из кабинета.
– Постой, Андрей Викторович, – услышал он голоса Полякова. – распоряжение о назначении расследования возьми.
Он вернулся.
– Забудешь тут с вами, зачем и пришел.