Карнэ Пьера Безухова
карнэ (от фр. carnet — записная книжка)
Пьер Безухов и все-все-все
***
Князь Безухов взбежал по лестнице и стремительно вошел в апартаменты.
- Где друг мой, поручик Ржевский? - спросил он у выбежавшего навстречу ему солдата Постылова служившего у поручика конюхом, пекарем, постельничим и официантом.
- В опочивальне! – хмуро ответил Постылов и шумно высморкался в трофейный батистовый платок с монограммой Ришелье.- Спят ишо! Не велено будить!
- Ну, как же не велено?!! – возмутился Пьер и сжал горло… стал тереть виски… вот невезение! – день уж на дворе а во рту еще даж абсенту не было!
- А скажи ка, братец! – позвал он собравшегося уйти Постылова. – Нет ли у тебя… у поручика то исть… мадеры, али вина какого… фалернского было бы желательно!
- Нет! Никак нет! – четко и строго ответил Постылов. – Вчерась все и кончилось! Слыхали небось?
Пьер наслышан был уже… вчерась опосля посиделок да веселий у князя Воротынского на именинах собачки ейной, поручик поехал прочь от сей компании тоскливой и до утра ухаживал за дамами и развлекал их танцами, песнями, плясками и фокусами веселыми, совершенно того не замечая, что танцует посередь статуй нереид, граций да муз мраморных… опосля уж совсем под утро он еще и с верзилой с трезубцем сцепился… сломал руку ему да и себе повредил.
Тут его санитары – фельдшеры поймали… опоили зельем снотворным и в дом отвезли – высыпаться да в разум вернуться.
-Друг мой! – раздалось от опочивальни.
Пьер, резко обернувшись увидел поручика… он был смертельно бледен… глаза в темных кругах.
-Что со мной? – спросил Ржевский удивленно разглядывая мраморную руку в своей руке. – Кто это…был?
- Посейдон! – ответил Пьер. – Морскому царю ты руку оторвал.
- Зачем? – недоуменно переспросил Ржевский.
Пьер решил не щадить его.
- А затем что показалось тебе что он вроде Терпсихоре и Клио подмигивает.
- Тогда правильно и сделал! – ободрился Ржевский. – Нечего понимаешь ли чужим мамзелям глазки строить!
Пьер нахмурился, соображая.
- Только вот беда! – задумчиво сказал Ржевский, рухнув в кресло и почесывая заросшую щетиной щеку. – Никак вспомнить не могу ни Терпсихору эту… ни Клио… вторую значит… за которую я… кто такие?!! Не помню!
Он еще раз поднес к глазам оторванную длань Посейдона.
- Этого тоже не помню… инвалид что ли? Почему у него руки каменные? Да еще и с позолотой!
Пьер сокрушенно вздохнул и потом рассказал изумленному и недоверчивому Ржевскому о его приключениях в Летнем Саду, в Петергофе, в Зимнем Дворце и во всех остальных местах.
- А я то думаю! – резюмировал поручик по окончании повествования. – Я то думаю вот повезло – сиськи у всех как камень! Да и… остальное... тож!
Они некоторое время молчали под пристальным и укоряющим взглядом Постылова.
- Нет в жизни счастья! – убежденно подытожил Ржевский. – Голова трещит! Да и рука болит чего-то!
Он еще раз поглядел на руку Посейдона и с отвращением выкинул ее в угол… ойкнул от боли.
- Надо бы поправиться что ль?!! – заметил он.
- Так я за тем и потревожил тебя! – воскликнул Безухов. – Который час уж все до сознанию твоего, брат, довесть не могу!
- Так в чем же дело?!! – вскричал радостно Ржевский. – Постылов! Халдей несчастный! Не видишь чтоль, баре мучаются!
- Нету ничего! – строго сказал Постылов и заложил руки за спину. – Вчера все и кончилось.
Безухов осунулся лицом и помрачнел аки туча дождевая.
- Вот беда! – зажевал губами Ржевский и стал бегать по гостинной. – Ну, ничего! А сходим ка, брат, в гости к кому-нить!
- А давай! – просиял Безухов.
Спустя получасу они уж были на улице и пошли по проспекту примеряясь и соображая куда направить свои стопы.
Долго у них согласие не сходилось да на счастливый случай Ржевский закомое лицо средь прохожих заметил.
- Англичанин! – зашептал он Безухову. – Хороший человек… добрейшей души, хоть и из Лондону… Джоном зовут – Ваня по-нашему. Сейчас я его в оборот возьму!
Они подошли к насторожившемуся британцу и расшаркались.
-Здравствуй, Ваня! – по свойски обнял Ржевский англичанина.
- Что такое есть Ваня? – сухо отстранил его британец. – Мое имя есть Милн… Джон Милн! Кто ви есть такой?
Они представились и после нескольких фраз о погоде и лошадях разговор плавно перетек на тему женщин и выпивки.
Как оказалось британец тоже не был чужд человеческих страстей, но к великому сожалению вчера сильно потратился на цыган, медведей и балалайку… друзья выразили свое недоумение и Джон Милн тут же показал им разбитую об парапет Английской набережной огромную балалайку с красным бантом… зачем-то купленную им вчера в таборе.
Опосля непродолжительного разговора Ржевский отошел от разбуженных им кучеров и поведал что вчера были именины и у князя Зайценскаго… известного своим тактом и воспитанием.
Решено было навестить князя и передать ему поздравления, а также извинения, что вчера никак не могли позволить себе нарушить его покой и одиночество в сей пркрасный момент его жизни.
С тем они и направились ко дворцу князя.
Обеспокоенный их визитом князь долго не мог понять причину их визита, поскольку исполнилось ему намедни девяносто восемь годков, но виду не показал, что недоволен и не ждал гостей, а немедля приказал челяди накрыть стол для дорогих гостей.
Ржевский торжествующе подмигнул компании и щелкнул себя пальцем по горлу… опять зашипел от боли в потревоженной руке.
Правда спустя получасу они с недоумением и ужасом глядели на то как на стол водружают самовар в окружении блюд с пыщками, блинами, пирогами и вареньем с медом.
- Это чего такое? – изумленно – негодующе прошипел Ржевский. Безухов ту же толкнул его локтем. Джон попытался встать и уйти по-английски… не прощаясь со старым идиотом. Но Пьер и его остановил.
- Так не принято! – зашептал он. – Сейчас я все устрою!
Он встал и расшаркавшись перед князем пояснил ему что стоит поднять тост за здоровье именинника, а какой может быть тост с чаем и самоваром? Это противно застольному обычаю и памяти предков кои в недоразумении там сейчас находятся куда все рано или позно придут и тогда уж ответ держать придется пред всем сонмом родни высокопамятной.
Князь похлопал – похлопал глазами… потом просиял смысл сказанного уловив и велел подать наконец все что есть спиртного в погребе.
-Ура! Ура! Ура! – трижды приветствовали князя собравшиеся. Джон еще хотел и Гип-гип прокричать, но Ржевский не позволил ему встрять со своими порядками и уста его кубком с анисовой заткнул.
Уж четверо часов прошло… князь стал зевать и опосля заснул в кресле… друзья тоже утомились и собрались уходить… Джон уже совсем ничего не соображал и встав пытался размяться… стал тереть лицо и лоб… таращил глаза и бегал по гостиной, подпрыгивая и приседая, чтобы себя в чуйство привесть. Друзья присоединились к нему
Пьер подошел к узкому витражному оконцу и раскрыв его стал полной грудью вдыхать морозный воздух.
-Я вот чего понять не могу! – сказал он с возмущением икая. – К чему вот такие узкие окна… каков смысл в затее сей?
-Так это и не окно! – заметил подошедший Ржевский. – Это ты брат, просто батальному делу не обучен… не окно енто, а бойница… дворец то старый… а в прежние времена повсеместно бойницы в стенах были чтобы во время штурма или осады какой в неприятеля стрелять и чтобы он в ответ влезть через окно как тать не смог.
- Как же не смог?!! – заспорил Безухов. – Тут и корова пройдет… не то что неприятель!
- Что? Что есть карова? – шатаясь приблизился к ним Джон, привлеченный шумом и криками.
- Да вот, - Пьер отпустил ворот Ржевского. – Поручик говорит, что в енто окно неприятель не влезет!
- В окно к даме может влезть любой приятель!Ик! Если сильно хочет! – убежденно кивнул Джон. – Даже есть известный пьеса оф Уильям Шакспи… там один моледой человьек лезет в окно к сфоей любофь... потому что очень хотеть.
-А я говорю - не сможет! – продолжал настаивать на своем Ржевский. – Бьюсь об заклад, что не сможет!
-Пари?!! – вскричал Джон. – Ви есть предлагать англичанину пари?!! Это есть очень неосмотрительно с вашей стороны!
Джон примерился и, не снимая сюртука, полез в окно. Безухов поставил на него сто рублев, как только они появятся.
Некоторое время англичанин, пыхтя, продвигался вперед в направлении улицы… потом остановился… потом попытался вылезти обратно… потом застонал… потом стал кричать.
- Все понятно! – сказал Ржевский. – Он застрял!
Пришлось вызвать пожарных, чтобы они вытолкнули Джона обратно в залу.
Проснувшийся к тому времени князь долго не мог понять, что происходит и почему вокруг него так много пожарных… испугался, и его пришлось увести в опочивальню и вызвать врача.
Не дожидаясь обещанных городовых и полицмейстеров, друзья покинули особняк князя.
- О! Пятачок! – радостно сказал Ржевский, поднимая с мостовой оброненный кем-то пятак. – Как вы себя чувствуете, Джон?
- Это есть сказка… нереальность! – задумчиво и тоскливо сказал постепенно приходящий в себя Милн. – У вас какой-то нереальный страна. Я буду рассказывать этот сказка своим детям, чтобы они говорить их своим детям. Зачем я купить балалайка… зачем я ехать к цыганам… зачем я лезть в окно?
- В бойницу! – поправил его Ржевский.
В этот момент Безухов упал.
-Что такое есть ‘’пьятачок’’? – вспомнил незнакомое слово Джон.
Ржевский забыв о найденной монете в качестве пояснения приложил пальцы кружком к носу и хрюкнул…
-А, - понятливо кивнул Джон. – Пиг… I'm in a fairy tale - Я нахожусь в сказке.
- Да, Ваня! – сказал Ржевский и обнял его.
-Вання! – произнес Джон Милн, стараясь запомнить. – Вання, пьятачок, и все-все-все глупости которые я совершил…