НА СНИМКЕ: Вера Лотар-Шевченко (снимок 30-х годов)
Хочу напомнить, что мне неизвестна дата её выезда из Ленинграда: то ли в июле 1941 года с Денисом, то ли в 1942 году из блокадного Ленинграда по «дороге жизни», но доподлинно известно, что она ходила по инстанциям и добивалась освобождения мужа.
Давайте опять поразмыслим над событиями и датами.
Могла ли Вера Августовна выехать из Ленинграда в июле 1941 года, через месяц-полтора после ареста мужа?
Полагаю, что на этот вопрос следует ответить однозначно, - могла только в одном случае, - если В.Я. Шевченко этапировали из Ленинграда, и она бы об этом узнала.
Узнать о том, когда его отправили из Ленинграда на Южный Урал, можно было бы из «Личного дела» В.Я. Шевченко. Его сын Денис, по-видимому, интересовался «Делом», - мы же видим какие-то документы (или копии документов) из него, которые демонстрировались в фильме «Мы ещё будем жить настоящей жизнью». Но среди показанных нам документов нет «Приговора» и нет данных об этапировании. Подозреваю, что не было ни суда, ни приговора. Но вот документ об этапировании в «Деле» должен был быть.
За полтора месяца в те времена допросы не кончались и приговоры не выносились, но в военное время, понимая, что немцы стремительно приближаются к Ленинграду, органы НКВД могли вывезти заключенных из Ленинграда. Сбрасывать такую возможность со счетов нельзя. И если это произошло, Вера Августовна могла броситься вслед за мужем. Кроме того, он уже тогда мог сойти с ума, и его именно поэтому отправили в Троицкую психколонию как заболевшего, а там могли продолжать допросы.
Ясно одно, Вера Августа знала, куда его отправили, и она помчалась его освобождать. Так она добралась до Южного Урала, где в Новотроицкой колонии содержался Владимир Яковлевич Шевченко.
Татьяна Дмитриевна Третьякова рассказывает в интервью Марине Монаховой об этом так:
«Начальство находилось в Златоусте, куда она и приехала хлопотать за Шевченко. Так она приехала и стала высказывать:
- Вы почему моего мужа посадили?
Руки в боки, глаза навыкате. Она знала, что приехала к самому высшему начальству. Хлопнула по столу и сказала:
- Мой муж честный человек, мы приехали, потому что хотели быть “коммунист”. За что его посадили? Он не имеет никакого отношения к политике - он просто вернулся на родину! Он честный человек.
Она начал скандалить:
- Мне не верите? Вы не верите в него? Сажайте и меня!
Кулаком хлопнула – даже чернильница подлетела. Вызвали дядьку и под конвой, в женскую тюрьму, она там сидела месяцев восемь, ничего добиться от неё не могли, её отправили в лагерь – в эту Тавду, где люди умирали».
Татьяна Дмитриевна говорит о таких деталях, которые домыслить нельзя. Скорее всего, она сама слышала эту историю от Веры Августовна. Конечно, «руки в боки» и «глаза навыкате» дорисовано. Видимо, она когда-нибудь видела Веру Августовну такой во гневе. Но вот, Златоуст, Тавда «хотели быть «коммунист», «даже чернильница подлетела», «сажайте и меня», - похоже, всё это со слов Веры Августовны.
И Любовь Николаевна Качан, и я, - мы слышали этот рассказ Веры Августовны о своём аресте. И мы запомнили, как Вера Августовна рассказывала, что она говорила «милиционерам» из НКВД (все военные для неё были милицией):
-Вы дураки и идиоты. Мой муж - честный человек.
Кому-то из чинов НКВД ее «настойчивость» надоела, и ее тоже арестовали, как жену французского шпиона. Кто-то из этих чинов не захотел терпеть «дураков и идиотов», да еще от француженки, которая двух слов по-русски связать не может!
Недавно после открытия архива, Г.Г. Угодников узнал немгого жизни Веры Августовны в Златоусте.
Поиск был затруднён тем, что первое слово в её фамилии было написано с ошибкой - не "Лотар", а "Лотор".
Но зато сразу стало возможным уточнить год и место её рождения: в её деле записано: 1899 год, Италия, Турин. Думаю, что теперь уже никто не будет утверждать что-либо иное.
Далее в личном деле было записано, что в момент ареста Вера Августовна проживала в г. Златоусте Челябинской области и работала пианисткой а гортеатре.
Георгий Георгиевич Угодников сумел найти кое-какие сведения и об этом гортеатре. Он пишет:
"Пока что, я нашёл, что с началом войны златоустовский Театр имени X-й годовщины Октября был закрыт, труппа распущена, а здание театра было отдано военному заводу, эвакуированному из Москвы.
Театральная жизнь в городе в годы войны была продолжена (с октября 1941 до марта 1944 года) эвакуированным из г. Орла областным драматическим театром, но уже на сцене небольшого клуба на окраине города (на 300-350 мест). Клуб почти не отапливался. Зрители сидели в пальто, актёры играли на сцене в лёгких костюмах .
С апреля 1942 театр переехал в здание клуба завода имени Ленина в центре города с количеством посадочных мест на 700 зрителей, но это было уже после ареста В.А.Лотар-Шевченко".
Пианистку гортеатра Веру Августовну Лотар-Шевченко, как следует из её дела, арестовали 2 марта 1942 года. Её заключили в тюрьму в Златоусте, и начались допросы, которые продолжались чуть менее года (на 8 дней меньше года). Осуждена она была Особым совещанием при УНКВД СССР по челябинской области по статье 58-10 ч.2 Уголовного кодекса РСФСР 24 февраля 1943 года на 8 лет лишения свободы.
Статья 58-10 именовалась "Контрреволюционная пропаганда и агитация". Причём первая часть этой статьи была сравнительно мягкой:
"Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст.ст.58-2 -- 58-9 настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой
лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.
В деле Веры августовны значится часть 2 статьи 58-10. А она уже звучит так:
Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собой меры социальной защиты, указанные в ст.58-2 настоящего кодекса. И по этой статье получали не ниже 3-х лет, но могли и расстрелять. В деле нет пояснений, которые встречаются в других делах после названия статьи. Например, иногда ставилось: АСА (антисоветская агитация) или КРА (контрреволюционная агитация).
Осуждение особым совещанием - это не суд. Это внесудебная расправа. Этот внесудебный орган действовал в СССР с 1 января 1930 по 1 сентября 1953 года.
Т.Д. Третьякова пишет, что её допрашивали долгие 8 месяцев. Но мы теперь знаем, что от ареста до приговора прошёл год - столько она провела в тюрьме. А после приговора её отправили в Тавдинский лагерь.
Приговор был, безусловно, чрезмерно суров. За "дураков" она получила по полной мере. Но это понимаем мы, а она...
За что? – она так никогда и не поняла.
- Я сидела в лагере. Но я ни в чём не виновата, - говорила она.
Продолжение следует: http://proza.ru/2014/03/05/486