Чтобы немного сократить расстояние до дома, Яковлев с прямой дороги свернул на пустырь.
Еще не так давно здесь дымило трубами предприятие, а теперь о нем напоминали лишь торчащие в земле, словно занозы, железобетонные столбы разрушенных корпусов. Таких заброшенных мест в городе, особенно на его окраинах, с каждым годом становилось все больше.
Несколько метров пробираясь сквозь высокий бурьян из конопли, крапивы и лопухов, он, наконец, вышел на уцелевшую асфальтовую дорожку, которая привела его к полуразрушенной котельной.
Здесь с удивлением заметил, что за то время пока он отсутствовал в поселке, кто-то уже успел "похозяйничать" на территории бывшего предприятия. У котельной были разобраны плиты покрытия, они валялись на земле с обломанными краями.
Осторожно ступая по груде разбитых кирпичей, остаткам плит, Андрей вспомнил о березке, которая росла на крыше котельной. Когда она еще работала, березка пустила здесь свои корни. Год от года набирала силы, удивляя прохожих своим необычным местом жительства.
Березку заметил недалеко от разрушенной стены. Она была надломлена и походила больше на корягу. "Отжила ты свой короткий век, – с грустью подумал он. – Теперь ты никому не нужна и неинтересна".
Постояв немного, Андрей отправился домой.
Ужасно гудели ноги. Сняв туфли у порога, почувствовал необычайную легкость. В квартире, после жаркой и душной улицы, приятно дохнуло прохладой.
Ольга смотрела телевизор. Показывали юмористическую программу. Какой-то артист, перевоплотившись в шута, смешил своих поклонников.
– Знаешь, как это называется? – спросил Андрей жену.
– Как? – повернувшись к мужу вполоборота, спросила Ольга.
– Пир во время чумы! – зло выпалил Андрей.
– Что так долго? – спросила жена, не придав значения едкому замечанию мужа.
– По делам задержался, – уклончиво ответил он и спросил о дочери, по которой соскучился: – А где Ангелина?
– Играет на улице с соседской девчонкой.
Тяжело вздохнув, Андрей не переодеваясь, прилег на диван.
Ольга, ничего больше не спрашивая, отправилась на кухню.
– Иди, поешь, а то остынет, – вскоре позвала она.
– Не хочу, – отмахнулся Андрей.
– Так вот язву и зарабатывают. Нервничают, не едят нормально, – сказала она, нарезая тонкими кусочками хлеб.
Он поправил подушку и, подложив руки под голову, уставился в одну точку на потолке.
– Картошка скоро кончится, – Ольга присела на табуретку возле стола. – Что тогда будем есть, не знаю…
– Не впадай в панику! Раньше не пропали, и сейчас не пропадем!
– Да уж...
Андрей поднялся с дивана, достал сигарету и, не закуривая, встал у окна.
– Иди за стол! – снова позвала она. – Заодно и расскажешь, как съездил.
– А что рассказывать? – Андрей сел к печке, открыл дверцу и поджег сигарету. – Денег я не получил. Опять, козел, кормит "жданиками"...
– Да поняла я уже, что приехал без денег…
– Если директор не отдаст долги по зарплате, на работу не пойду больше.
– Уволишься что ли, – спросила Ольга испугано.
– Нет, объявлю забастовку. И в суд подам.
– Смотри, доиграешься... Ты так и не ответил, почему поздно вернулся. Какие дела тебя задержали?
Ему не хотелось говорить правду, зная, как на нее среагирует жена. Но и обманывать ее не мог.
– Занимался расследованием по ЦРБ, – произнес сухо.
– Чего? – Ольга вскинула брови. – Каким расследованием?
– Жалобу написал один старик, – пояснил он, – я ходил разбираться в больницу
– Надо тебе это! О себе бы лучше позаботился.
- Проблема не только какого-то старика, она общая – и для тебя, и для меня. Вот, случись, попасть тебе в больницу, тогда не так запоешь…
- Тьфу, на тебя! Не дай бог. И что ты там узнал?
– Пока немного... Побеседовал с больными, с главврачом встретился...
Настроился рассказать все подробности сегодняшнего инцидента, но Ольга прервала его:
- Пойду, телевизор посмотрю, - сказала она. – Надоели мне все твои расследования.
- Неужели тебе не интересно?
– А чего интересного? Ты в холодильник загляни – там много чего интересного увидишь! Пишешь статейки, расследованиями занимаешься, в суд вот подавать собрался – со злостью говорила Ольга. – А что толку? Я уже ночами начинаю вздрагивать от звука любой, проезжающей возле нашего дома машины. Мне кажется, что это к нам едут разбираться по поводу твоих статеек.
– Да кому я нужен! – Андрей тоже начал злиться
– Ты забыл, как приезжали разбираться за твою прошлую статью? Как хотели тебя поколотить?
– Но не поколотили же.
– Подожди, еще не время! Я не за тебя боюсь – ты ненормальный! Я за ребенка боюсь.
– Перестань…
Но жена ничего не хотела слышать.
– Я не пойму, зачем тебе это надо? – с гневом продолжала Ольга. – Объясни – дуре! А! Ты, наверное, надеешься, что народ тебя отблагодарит? Не надейся!
– Я не жду благодарности ни от кого, – сказал он. – Почему ты решила, что я, депутат, должен исполнять свои обязанности ради благодарности?
Ольга запыхтела с новой силой.
– Если тебе наплевать на «благодарности», то ради чего тогда, позволь узнать, ты бегаешь по редакциям? Может, ради денег? Так не платят тебе ничего. И от депутатства твоего – никакого толку. И на работе ты получаешь двести рублей, но и те не выплачивают. И "жнец, и швец"… а сидим впроголодь. У твоего председателя Совета Полякова есть зарплата – пусть и работает.
– Откуда ты все знаешь?
– Сам говорил, что Поляков получает неплохо...
– Может, и говорил… Да, у Полякова зарплата хорошая – семь тысяч рублей… А нам рядовым депутатам не платят ни копейки. Таков закон.
– Семь тысяч! – для Ольги это была астрономическая сумма.– Вот, я и говорю – они деньги огребают, а ты мусор разгребаешь. Зачем тогда тебе это надо?!
– Я не курица – мусор разгребать. Если ты имела в виду, что чищу землю от мусора – это другое дело. И вообще, перестань все сводить к деньгам. Не один я в подобном положении. Сейчас время такое, что многие люди даже хлеба досыта не едят.
– А мы едим, "чистильщик"? – колко спросила она.
– Ну, пока еще без хлеба еще не сидели, – ответил Андрей. – Ты не видела, как люди с помойки еду варят. А я видел!
Еле сдерживая себя, чтобы не наговорить гадостей, он решил выйти на улицу. Уже держась за дверную ручку, с болью в голосе произнес:
– И зачем я тебя только рекомендовал в партию? Балласт!
На веранде услышал Ольгин голос, срывающийся на крик:
– "Балласт"? Ты забыл, наверное, как я с листовками в дырявых сапогах за твою партию бегала?
– За – нашу! – твердо ответил он. – За – нашу!
Жара немного спала. Неумолимо стремясь к горизонту, солнце на голубом и безоблачном небе еще давало о себе знать, но жгло уже не так ощутимо.
Он закурил. И тут же выбросил сигарету, почувствовав внезапное головокружение. Присел на карточки. Затем встал, постоял немного и, взяв лопату в сарае, неторопливой походкой направился к котельной.
– Пап, ты куда собрался? – окликнула его дочь, игравшая с соседской девчонкой. – Можно с тобой?
Он остановился.
– Конечно, можно.
– А Карине, можно с нами? – спросила она, подбежав вместе с подругой.
Он наклонился, чмокнул дочку в щеку, и сказал:
– Пойдемте, куда же вас девать.
Выдернуть деревце оказалось не так-то просто, оно крепко пустило корни. Сняв пласты битума, он обозначил круг, чтобы вытащить корни вместе со смесью шлака и земли, но корни оказались слишком длинными.
– Пап, а где мы посадим березку? – спросила Ангелина.
– Возле нашего дома, – ответил он, обрубая корни, выходящие за пределы круга. – Только березке придется сделать немного больно.
– А она не умрет?
– Нет, доченька. Мы не для того ее спасаем, чтобы она умерла.
Увидев из окна идущего мужа с непонятной ношей в руках, Ольга вышла навстречу.
– Ты куда несешь эту корягу? – спросила она, сдерживая улыбку. – Поди, еще собрался посадить?
– Не бойся, она еще вырастит красавицей. – Да, доча?
– Да, папа, вот тако–й! – она широко расставила руки.