Цыпа и участковый
Вове Цыплёнкову сегодня опять не фартило. Пакет с пустыми бутылками, приготовленными для сдачи он разбил едва выйдя на лестничную площадку. Бросила какая- то сволочь кожуру от банана, и покатился Вовка вниз по ступенькам, громыхая собственными костями и разбитой стеклотарой.
С трудом поднявшись, стал себя ощупывать: вроде всё на месте , а кое-что даже и прибавилось- новая дыра на штанах. Плюнул с досады, сел на лавочку, потирая ушибленную ногу: «Ну не заладилось с самого утра…» Да вот и Галинку где-то чёрт носит, обещала с утра харчей каких-нибудь принести и вот нету её.
Огляделся Цыплёнков и увидел подъезжающий к дому милицейский «газик». «Ну точно невезуха, видать участковый Серёга на обед приехал»- загрустил Вовка…
- Ну, что, синяк, сидишь, балдеешь?- пнул его ногой участковый.
- Да какое там,- вздохнул Цыплёнков. - Собирался вот с утра насчёт работы пойти разузнать, но упал сильно, чуть не разбился.
- Я тебя, Володя, наверное скоро сам уроню, ну очень ты мне надоел.
- А чё, жаловался что ли кто? Да я вроде не шумлю, живу тихо, ну, так, иногда если взбрыкну…
- «Тихо»,- да ты меня вчера, синяк паскудный, чуть не затопил. Выхожу вечером на кухню, а в углу на потолке пятно мокрое. А у меня ремонт дорогой только сделан. Ты чё, а?
-Извиняй, Серёга, это у меня кастрюля с водой потекла- дно прохудилось, да я и не заметил.
-Эх, Вован, дождёшься ты у меня! Да, вот ещё, чтобы не топал как слон, Валюхе жене моей спать мешаешь. Понял или как? Давай, Вован, думай, как жить дальше, - изрёк на прощанье участковый.
Вечерело, и заходящее осеннее солнце было совсем не ласковым. Зябко поёжившись, Владимир Петрович Цыплёнков- пятидесяти лет от роду, бывший офицер Российской Армии, а ныне позорный алкаш, или синяк, как его иногда называл участковый,- поплёлся домой.
Доев краюху хлеба и запив её кипятком, прилёг на обтрёпанный диван. Не спалось. Болела ушибленная нога, и в голову дружно полезли воспоминания… Вспомнилась жена Надежда и дочь Светланка… всё тянет к нему свои маленькие ручки и зовёт, зовёт… А он, как и тогда, много лет назад, не может им помочь, потому что в тот момент, когда падал взорванный террористами их дом, находился на боевом задании далеко в горах Чечни.
Проснулся Петрович от стука в дверь. Еле сполз с дивана, увидел лужу, тянувшуюся с кухни, и с ужасом понял, что забыл закрыть кран.
От мощного удара дверь отскочила в сторону, зазвенев падающими внутренностями замка. В комнату влетел красномордый участковый. «Ах ты, чмо гнусное», - и на Цыплёнкова посыпались удары рук и даже ног.
«Дай ему ещё, Серёга», - прорывался сквозь удары визгливый женский голос. «Наверное и Валюха припёрлась- мадам Грицацуева»,- успел подумать Петрович, прежде чем отрубиться.
Долго болел Вовчик. Лежал на своём продавленном, потрёпанном диване и « пил горькую», пытаясь заглушить обиду. Приходила Галинка,- такая же алкашка как и он,- приносила, что могла. Кое –как выжил.
Как-то незаметно завьюжило, заснежило, въехала морозным кулаком в лоб зима. Добывать хлеб насущный приходилось всё тяжелее. И всё чаще добирался Петрович домой поздно, по – темноте, не успевая за день хоть что-то заработать на проживание.
В один из таких холодных январских вечеров подобрал Вовчик возле дома щенка. Тот бедняга настолько замёрз, что и скулить не получалось. «Живи, бедолага»,- говорил он ,- только вот что мы с тобой жрать будем - вот вопрос. Ну а самогон ты ведь не пьёшь.
«Куда-то подевалась Галинка. Совсем спилась и пропала»- думал как-то возвращаясь домой Петрович. Уже возле подъезда услышал, как лает его Фёдор- так он назвал собаку. Назвал в честь бывшего дружка своего ещё по Чечьне.
На площадке возле его двери стоял участковый, и несло от него водярой хлеще чем от Цыплёнкова.
- А, явилось чудо запойное, - начал он. – Что это? Я тебя спрашиваю! - показал рукой на дверь квартиры. – Ещё пса твоего мне не хватало! Чтоб завтра не было его, понятно тебе, Цыпа?
- Мешает он тебе что ли, Серёга? – спросил Володька.
- Не «Серёга», а товарищ капитан! Ты понял?
- Как не понять.
Вот и решил брать собаку с собой на промысел Петрович. Целый день их нет, вечером являются замёрзшие, усталые…
Этой ночью Володька хоть и был изрядно в подпитии, но уснуть никак не получалось. Что необъяснимое мучило его. Да и Фёдор беспокоился: то принимался лаять, то повизгивая бегал по комнате. Только к утру успокоились оба и забылись коротким сном.
Новый день выдался морозным и ветренным. Пряча замёрзшее, обветренное лицо в поднятый воротник своей старенькой демисезонной куртки, Петрович с Фёдором бродили по окрестностям в поисках случайного заработка, но не брезговали и пустыми бутылками. День складывался не весело, пустых бутылок не попадалось, работы – тоже.
Выручила случайная тётка с новым купленным диваном – помог Цыплёнков поднять его на третий этаж, заработав аж целых сто рублей.
Вернувшись поздно вечером домой, Петрович не смог открыть дверь своей квартиры. Присмотревшись, понял, что забита она огромными гвоздями. Чьих рук это дело он сообразил сразу, и с такой « радости» выпил почти всю бутылку водки, купленную на деньги той тётки « с диваном».
Посидев ещё немного в подъезде и чуть согревшись, Володька решил, что нужно добраться до Галинки, - может у неё переночуем – да и Фёдор голодный.
Крепко мело этой ночью. Деревья, потрескивая от мороза, жались друг к другу. «Не спеши, Федя», - говорил Петрович собаке, с трудом пробираясь по наметенным сугробам, - «сейчас отдохнем мы с тобой, а хоть бы и здесь, под этим деревом, и дальше…».
Уже наполовину засыпанный снегом, обняв рукой собаку, видел Володька сон… «Холодно мне, Светланка», - шептал он. «Ничего, папа, я накрою тебя сейчас одеяльцем, ты и согреешься» - улыбалась ему Светлана. И что-то большое и белое навсегда укрыло его…..
Дмитрий Грановский