Проснувшись ночью на своей раскладушке, Путин осознал, что забыл повысить себе зарплату. Он торопливо и тоскливо задвигался на жесткой парусине. Раскладушка возмутилась и проскрипела что-то типа:
- Мы жертвою пали в борьбе роковой…
Ужас!
- Выкинуть эту вещь пора! – подумал Путин. И тут же раскаялся:
- А на что новую покупать? На какие шиши? - и он пригорюнился.
А потом вспомнил, что зарплату-то он сам всем повышает. Всем повысил, а себе нет.
- Вот меня народ за это любит! – размечтался Путин. И стал думать о том, как народ друг другу говорит:
- Какой он скромный этот Путин, всем зарплату повысил, а себе нет!
Здорово, правда же?
Путин поерзал, теперь уже радостно, а раскладушка спела:
- Вставай проклятьем заклейменный…
- Во-первых, рано, - возразил Путин, - а, во-вторых, не проклятьем, а любовью!
Но раскладушка стояла на своем:
- Нам не нужно дешевых кумиров…
- Выкину и все! – окончательно осерчал Путин.
- Низзя! – показала ему нос раскладушка. – На мне еще Ежов спал.
- Тогда в музей КГБ отдам!
- Нет такого музея! – засомневалась раскладушка.
- Создадим! – напугал ее Путин.
Напугать-то напугал, да призадумался.
- Эту гадость в музей, а мне спать-то на чем? Эх, заработать бы тысячу-другую-третью рублей и купить новую, алюминиевую раскладушку… Или… - и тут он аж задохнулся от грандиозности мечты, - диван!
От этой мечты он вскочил и сел, опустив ноги на пол. Комары, врываясь в незастекленное окошко дачи, на подлете к Путину организованно тормозили и, воя камаринскую, улетали прочь.
- Вот, опять мальчишки стекло выбили… - обиделся Путин. – И крыжовник воруют…
И вдруг, как озарение, как блеск клинка, пришла идея – простая и гениальная.
Теперь Путин знал, как заработать на раскладушку или диван. Все просто. Он даст объявление, что готов за плату сечь соседских детей!
И будет, будет сечь! И не только соседских! И не только детей!
Он представил себе, как входит в комнату с розгами в руке и кимоно на босу ногу, как трусливо жмется в угол наказываемый.
- Иди сюда, нехороший! – ласково зовет Путин.
И отрок, а лучше отроковица покорно спускают штаны.
- Всех высеку! – взвизгнул он. – И эту, как ее, оппозицию!
А потом подумал: - А вдруг Масюлина провинится? - огорчился и решил, что все-таки проще повысить себе зарплату.