Глава 11. Свидание.
Мы выехали за пределы посёлка. Погода была замечательная. Светило яркое солнце, которое запуталось в курчавой, с золотистым отливом, шевелюре Роберта. Он, молча, вёл машину, и лишь изредка улыбался своим мыслям. При этом уголки его восхитительно красивых губ едва заметно приподнимались, и всё лицо озаряло мягкое сияние.
-Так улыбаются только очень счастливые люди, - сказала я, глядя на него.
-А я и есть…, - он запнулся, видимо, прикидывая, можно ли со мной откровенничать, - я и есть очень счастливый человек.
Он на секунду оторвался от дороги, и посмотрел на меня тёплым, и немного сумасшедшим взглядом. Затем он снова уставился на дорогу.
Было очень заметно, что англичанин не умеет раскрывать душу, выставлять напоказ свои чувства. Он явно привык взвешивать каждое слово, будто отвечал за него головой. Я иначе представляла себе внутренний мир голливудского актёра. Мне виделся этакий экзальтированный нарцисс, который не может прожить ни секунды без всеобщего обожания. Почти эксгибиционист по своей натуре, внешне – утончённый эстет, следящий за последними новинками подиума. Я посмотрела на Стронга. Простые синие джинсы, чёрная рубашка – поло, волосы лежат в художественном беспорядке. Всё со вкусом, даже изящно, но абсолютно просто. Не зная Роберта, его легко можно было бы принять за обычного парня с соседней улицы. Очень красивого парня, впрочем. В которого влюблены, поголовно, все местные девчонки.
Я вздохнула. Стронг краем глаза видел, что я его рассматриваю, и улыбнулся. Потом спросил:
-Поедем в Москву?
Я кивнула, сказав:
-Поехали. Сейчас воскресенье, там машин будет немного. Главное, чтобы на шоссе пробки не было. Из дачников, которые домой возвращаются после выходных.
-Рано ещё, пробка начнётся после пяти.
Я пожала плечами:
-Впрочем, я совсем не тороплюсь. Может, мне даже хочется постоять с тобою в пробке…
Я сама от себя не ожидала таких смелых признаний. Просто, Роберт будил во мне какие-то новые чувства, и я ощущала себя совсем по-другому. Наверное, наконец, повзрослела.
После моих слов он глубоко вздохнул, будто старался скрыть сильное волнение. Затем, протянул ко мне правую руку, и осторожно, словно опасаясь повредить, сжал мою ладонь. Убедившись в том, что я не отнимаю пальцев, он нежно погладил каждый из них. Это была самая смелая ласка, которую я когда-либо позволяла мужчине.
Я удивлялась себе, наблюдая в душе подобные метаморфозы. Зажатая девочка на глазах превращалась в чувственную женщину, которой хотелось всё новых и новых ласк. Моё сердце бешено колотилось, и я никак не могла унять дрожь во всём теле. Что со мной? Неужели, у всех людей ЭТО происходит именно так? Я не могла поверить.
Роберт всё ещё держал мою руку в своей. После долгого молчания он сказал:
-Я весь извёлся, пока ты болела. Думал, не выживешь. А ты ничего, крепкая оказалась.
Я засмеялась:
-Кто же в наши дни от гриппа умирает?
Роберт нахмурился:
-Во-первых, умирают. Ещё как умирают. А во-вторых, это был не грипп.
Я уставилась на него, раскрыв рот:
-Нет? А что тогда?
-Это была версия для твоей мамы. Чтобы она тебя в больницу не увезла. Там такое не лечат. Тебя бы попросту потеряли.
Я ошарашено молчала. Мы уже ехали по Кремлёвской набережной. По реке плыл экскурсионный кораблик. Люди стояли на палубе, и с восторгом любовались Москвой. У кого-то из них в руке была открытая бутылка шампанского, и вся компания глотала шипучку прямо из горла. Они громко хохотали, наслаждаясь солнечным днём, прекрасным видом, и обществом друг друга. На секунду мне даже захотелось туда, к ним. Я понимала, что упустила момент, когда могла вот так же, как эти юные гуляки, петь песни, не стесняясь отсутствия слуха и голоса, творить всякие безумства, бездумно бросаться в авантюры. Мне было всего семнадцать, но я всем нутром ощущала, что стою на пороге другой, новой жизни, в которой уже никогда не будет места спонтанным решениям, глупым необоснованным поступкам, и детским проказам.
-Постарайся вспомнить, - серьёзно сказал Роберт, - с кем ты встречалась накануне болезни.
-С тобой, - мрачно отшутилась я. Затем стала серьёзной и прибавила:
-Ко мне приезжал следователь. Его фамилия – Черепанов. Он из какого-то там отдела. Я уже не помню. Он говорил.
Роберт напрягся.
-Чего он хотел?
Я по-своему истолковала его реакцию. У меня не было никакого желания разговаривать с Робертом о смерти Алексея Львовича, но именно так, по телефону, принадлежавшему Рудневу, и произошло наше первое знакомство со следователем. Стараясь обойти эту тему, я сказала:
-Нашли мою машину. А рядом с ней кучу трупов. И ещё машины, тоже разбитые. Мы с тобой сделали всё, чтобы «Мазду» нельзя было опознать, но следователь пришёл, и начал показывать мне фотографии с места происшествия.
-Ты брала их в руки?
-Конечно. Это бы могло показаться странным, откажись я их посмотреть. Вот, я их и разглядывала, изображая огромный интерес.
-Ты не почувствовала жжение на кончиках пальцев, покалывания?
Я заволновалась:
-Нет. А что?
-Мой доктор сделал анализы в первый же день, как только ты слегла. Сказал, ещё несколько часов, и была бы остановка сердца. Тебя отравили сильнодействующим ядом, который проник в кровь через кожу. Скорее всего, снимки были пропитаны этим веществом, а ты за них подержалась.
Роберт замолчал.
-Вот, так следователи у нас в милиции! – воскликнула я. Страх, который накрыл меня в начале, быстро уступил место ярости.
-Они зачем людей травят? Без суда? Без следствия? – почти кричала я.
-Успокойся, - прервал меня Роберт, - если тебя это утешит, то Черепанов - не сотрудник милиции. Нет такого человека. Не работает он в органах правопорядка.
Я непонимающе уставилась на англичанина.
-А где он работает?
-Там, где никогда ничего не расследуют. Там просто принимают решения – жить человеку, или нет. Всё просто и быстро.
Я похолодела.
-И кто решил, что меня надо…. Убрать? – пролепетала я.
Роберт молчал.
-Послушай! – взмолилась я, - расскажи мне всё! Я так скоро с ума сойду. Я ничего не понимаю. Вокруг меня уже давно творится что-то непонятное, а я не знаю, что мне делать, как себя вести.
Я замолчала, почувствовав, что мой голос стал очень тонким, почти звенящим. Ещё не хватало, чтобы он подумал, будто я – трусиха.
-Достаточно и того, что ты спасена. Доктор, который ввёл тебе противоядие, нарушил должностную инструкцию. Герберт может понести серьёзное наказание, но, тем не менее, он пошёл на это, потому что является моим другом.
-Герберт?! Но, как? Я не знала, что он – доктор.
-Герберт – квалифицированный врач. И очень честный. Он не смог мне отказать, когда я попросил о помощи. А должен был. Ведь, тебя нельзя было спасать.
Я буквально задыхалась от эмоций.
-С каких это пор спасение человеческой жизни является нарушением какой-то там инструкции?!! Тем более, для врача, который давал клятву?!!
-Не все врачи дают эту клятву, и уж, тем более, не все её выполняют, - сквозь зубы процедил Роберт.
-Тем не менее, я не понимаю, почему меня нельзя было спасать. Я что, являюсь носителем опасного вируса, который угрожает человечеству?
На этот раз, Роберт промолчал. Я сделала глубокий вздох, и огляделась по сторонам. Мы ехали по Шоссе Энтузиастов. В арке жилого сталинского дома был заезд во двор, и Стронг направил машину туда. Мы очутились в зелёном дворике, в глубине которого стояла старая хрущёвская пятиэтажка. Англичанин остановился и сказал:
-В одном ты можешь быть уверена – я не дам тебя убить. Никому. Я тебя чувствую. Если тебе плохо, или больно, я окажусь рядом.
-Сильно смахивает на фильмы про суперменов, - язвительно заметила я, злясь на Стронга за то, что он не спешил отвечать на вопросы. Он понял моё состояние, и сказал:
-Послушай, Мила! Ты очень скоро всё узнаешь. И поверь мне, тебе не станет спокойно, после того, как это произойдёт. Твоя жизнь круто изменится. Ты уже поняла, как быстро это происходит. Позволь себе ещё немного побыть в этом безмятежном неведении. Наслаждайся этим. Я бы многое сейчас отдал за то, чтобы ничего не знать, это не невозможно.
Я помолчала, потом медленно произнесла:
-Я очень, очень верю тебе.
Он улыбнулся мне своей ясной солнечной улыбкой, и сказал:
-Спасибо. Знаешь, когда ты лежала там, в своей постели, и бредила, мы славно с тобой пообщались. Ты даже меня не перебивала, и я смог выговориться.
Я ответила:
-Если захочешь поболтать ещё, милости прошу. Я готова.
Он улыбнулся, и вышел из машины.
Я последовала его примеру. Мы приблизились к пятиэтажке. Эта был старый дом, с отвалившейся штукатуркой, ржавыми газовыми трубами, которые шли прямо поверху стены, над окнами квартир. Весь фасад был исписан, водостоки, начинающиеся сверху, резко обрывались где-то на уровне третьего этажа. В общем, со дня на день дом должны были расселять. Хотя, в нашей стране, насколько я знаю, с этим не особо торопятся. По двору, с оглушительным гиканьем, носился мальчишка лет семи. Он держал в высокоподнятой руке самодельный вертолёт, и сейчас, должно быть, воображал себя отважным пилотом. Роберт с тихой грустью посмотрел на мальчика, и отвернулся.
-Не удивляйся, что я привёз тебя именно сюда. Ах, да. Я совсем забыл, что ты уже ничему не удивляешься, - наконец произнёс он, - просто, когда-то, очень давно, мне было здесь очень хорошо.
Я не понимала его. Какие воспоминания могут связывать англичанина, в первый раз посетившего Россию, и этот старый сарай, затерявшийся между большими домами в районе станции метро «Авиамоторная»? Я не решилась задать ему этот вопрос, но смотрела на него с недоумением.
-Мне просто хотелось вас познакомить, - он опять говорил загадками, - мне наконец-то снова хорошо, как в детстве.
Он посмотрел на меня, и добавил:
-С тобой.
Все лишние вопросы куда-то испарились. Осталось только одно, по-настоящему важное в этом мире – его глаза. Я утопала в них. Он предложил:
-Тут недалеко есть маленький сквер. Ты не против, если мы прогуляемся? Тебе не тяжело ходить?
Я звонко рассмеялась, и Роберт сказал:
-Так смеются только по-настоящему счастливые люди.
-Ты повторяешь мои слова! – не выдержала я, и, схватив его за руку, потащила к арке.
Мы вышли на шумную улицу, по которой, несмотря на выходной, торопливо мчались многочисленные машины, и пошли в сторону сквера. Я не знала, почему его так тянет сюда, в этот старый рабочий район, где, в основном, преобладают коммуналки, населённые алкашами и маргиналами, но была уверена, что мне хорошо с ним везде. Абсолютно везде. Поэтому вопросы, вроде: «Что мы тут забыли?», я не задавала. Просто шла рядом с ним, и молчала.
Маленький скверик на пересечении Шоссе Энтузиастов и Авиамоторной улицы оказался очень уютным. Несмотря на выходной, там почти никого не было. Мы выбрали деревянную, довольно чистую, лавочку, скрытую от любопытных глаз аккуратно подстриженными кустами. Он опустился на неё, жестом приглашая меня последовать его примеру, но во мне уже не на шутку разыгрались эмоции. Захотелось действовать немедленно. Я решительно подошла к Роберту, и уселась ему на колени, обвив руками его шею и заглянув ему прямо в глаза. Он не ожидал от меня такого шага, но я поняла, что ему хотелось того же, что и мне. Он запустил руку мне под волосы, и прижал к себе, вдыхая мой запах. В этом, едва заметном для других, движении, было столько страсти и нерастраченной нежности, что я застонала. Он ещё сильнее прижал меня к себе, и я почувствовала, как он весь напрягся подо мной. Это ощущение было мне не знакомо, что делало его ещё более острым.
-Ты что творишь? – хрипло спросил он, - думаешь, я железный?
-Я просто живу, - тихо ответила я, - и не хочу откладывать жизнь на потом. Ты сам посоветовал мне это, забыл?
Замолчав, я взяла руками его лицо, и приблизила к своему. Он сделал первое движение в сторону моих губ. Мгновение – и мы уже целовались, страстно, без всякого страха быть застигнутыми врасплох. Мы припали друг к другу, как усталые путники припадают к живительному источнику.
Его сильные руки, словно тиски, сжимали моё тело. Он ласкал мою спину плечи, лицо, доставляя мне, поочерёдно, то неземное блаженство, то нестерпимую боль. Руки Роберта не были руками опытного ловеласа. Жёсткие, беспощадные, не знавшие устали, они, казалось, были сделаны из стали.
Он никак не мог рассчитать силу, с которой можно было дотрагиваться до девушки, сидящей у него на коленях, и безоглядно доверившейся ему. Страсть диктовала ему более жёсткую манеру обращения с моей плотью, чем я могла вынести. Его тело извивалось и вибрировало подо мной, он сжимал меня в объятьях, его губы жадно вбирали в себя мои губы, его язык проникал в мой рот, лаская каждый сантиметр. Было чувство, что он хочет слиться со мной, не оставив между нами никаких преград, превратить моё тело в продолжение своего.
Наконец, когда мы оба обезумели от эмоций, у меня что-то хрустнуло в спине. Я вскрикнула от боли, но моментально пожалела об этом – Роберт немедленно отстранился. Мне пришлось встать, чтобы он смог успокоиться.
Боль потихоньку отступала.
-Ничего серьёзного, - оптимистично заверила я, - по-моему, ты мне позвонок на место вправил.
Он невесело усмехнулся, потом сказал:
-Я пока не готов. У меня не хватает выдержки, чтобы не причинять тебе боль. Ты вызываешь у меня сумасшедшие приступы нежности и ярости одновременно. Я хочу тебя всю, целиком, никому не оставляя ни грамма, ни сантиметра. Я не понимаю, как противостоять этому.
Он был в отчаянии, и я не могла помочь ему. В отличие от Роберта, я чувствовала в себе просыпающуюся нежность, чувственность, стремление доставить самое изысканное, самое тонкое наслаждение. Я не могла причинить боль, только удовольствие.
Наконец, я сказала:
-Это будет грустно, если ты что-нибудь мне сломаешь. Руку, например. Я буду ходить в гипсе, и мама меня долго не выпустит из дома. Так, что, вставай. Поедем в какой-нибудь ресторан, покормишь меня, а то я две недели ничего не ела.
Услышав эту тираду, Стронг с облегчением вздохнул, и взял меня за руку. Затем он медленно поднёс её к своим губам, и нежно поцеловал.
-Вот, видишь, уже исправляешься, - оптимистично заметила я, - ещё несколько тренировок, и ты научишься рассчитывать свою молодецкую силу.
Роберт окончательно успокоился, и весело рассмеялся. Мы пошли к машине. На улице к нам несколько раз подходили, узнавая в Стронге знаменитого голливудского актёра. Он терпеливо раздавал автографы. Поклонники, в основном это были молодые девчонки, следовали за нами по пятам, на небольшом расстоянии, до самой машины. Мы торопливо сели в «Рэнчровер», и поехали в центр.
Когда мы ехали по Николоямской улице, я спросила:
-У тебя так… было со всеми девушками?
-Нет. Я никогда и ни в кого не влюблялся. Был только секс. Без лишних эмоций, ярости, страсти. Только взаимное удовольствие.
Я расхохоталась:
-А со мной тогда что?
-А тебя я люблю. По-моему, - тихо сказал он, - впрочем, тебе не привыкать.
Мы помолчали, потом я сказала:
-Мне ни до кого дела нет, кроме тебя. Скажи, а как теперь быть со всем этим?
-Не знаю. Отказаться от тебя не могу. Уже пытался. Значит, придётся поработать над своими эмоциями, чтобы, и в самом деле, не причинить тебе вред. А на это нужно время.
-А мне что делать? – грустно спросила я, - тоже над своими эмоциями поработать?
-А ты постарайся не доводить меня до белого каления. Видишь, я пока не готов.
Я засмеялась:
-А ты меня разлюби. Тогда у нас сразу всё получится!
Роберт оторвался от дороги и сказал очень серьёзно:
-У нас и так всё получится. Просто, дай мне время. Я не ожидал тебя встретить в этой жизни, и оказался не готов.
Я кивнула, и замолчала. В конце концов, Роберт Стронг, наша жизнь только начинается, и у меня есть время, чтобы тебя подождать.
Мы доехали до Таганки, и Роберт остановил машину возле красивого трёхэтажного особняка. Этот дом, скорее всего, позапрошлого века, был верхом изящества и вкуса.
-Наверное, раньше здесь жила какая-нибудь богатая дворянская семья. Особняк передавался из поколения в поколение, пока не настала пора перемен. Уж не знаю, что было принято устраивать в таких домах при советской власти, но роскошное здание уцелело. Видимо, его посчитали достойным идей социализма. Когда закончился совок, кто-то из чиновников сумел приватизировать этот объект, и присвоить его себе. А потом продал под ресторан. Или, сам устроил в нём ресторан, - задумчиво рассуждала я.
Роберт с удивлением посмотрел на меня. Я смущённо зарделась и объяснила:
- Мне нравится смотреть на красивые дома, и отгадывать, кому они принадлежали, и кто в них сейчас живёт. Год постройки, назначение. Что в нём было при большевиках. Могу часами по центру ходить, и играть в эту игру. Я же раньше в Москве жила, пока за город не переехала. Правда, сейчас редко приезжаю. Наверное, повзрослела. В пробках стоять не хочется….
Стронг нежно смотрел на меня.
-По-моему, русские женщины не только красивые. Они ещё и умные. Даже чересчур. Я не понял ничего, из того, что ты сказала.
Я махнула рукой.
Мы зашли в ресторан, и Роберт попросил администратора:
-Мы хотим занять отдельный кабинет.
Я добавила:
-И покурить кальян!
Брови Роберта поехали наверх. Он сказал:
-Это что за новости? Ты куришь кальяны? Так, признавайся, чего ещё я не знаю о тебе?
Я промолчала. Какими словами можно было объяснить ему, что во мне проснулась необычайная жажда к жизни. Мне хотелось целоваться, заниматься любовью, ходить по ресторанам, и даже курить кальян. По-взрослому, по-настоящему. Наслаждаясь, как и советовал Роберт, каждым мгновением.
В ресторане нам выделили VIP зал, отделанный в марроканском стиле. Стены были покрашены тёмной краской, на окнах висели плотные портьеры, с цветным рисунком. Полы были устланы шёлковыми коврами ручной работы, а на потолке красовалась огромная бронзовая люстра с цветными стёклами. Мы с аппетитом поели. Я заказала шашлык из ягнёнка и овощи на гриле. Никогда ещё обычное мясо не казалось мне таким вкусным! Роберт заказал целиком форель. Ему принесли огромную рыбину, и он стал её уплетать с таким аппетитом, будто за те две недели, пока я лежала в бреду, он не притрагивался к еде. Будто подтверждая мою догадку, он сказал:
-Что-то в последнее время есть не хотелось.
Я внимательно смотрела на него. Мне бросилось в глаза, что у него на лице была очень нежная, и тонкая, как пергаментная бумага, кожа. Теперь, когда он поел, через неё стал проступать нежный румянец. Мне показалось, что это очень трогательно, даже, по-детски. Я спросила:
-Сколько дней ты обходился без пищи?
Этот вопрос задумывался, как шутка. Понятно, что человек не может долго прожить без еды, находясь в нормальном состоянии. Конечно, если он бредит в своей постели, это другой разговор.
-Две недели и три дня, - последовал спокойный ответ.
Я опешила. По его тону было не похоже, что он шутит.
-Сколько? – переспросила я.
Роберт оторвался от еды, и сказал:
-Ты слышала. Зря удивляешься. Могу и дольше. Еда – совсем не главное в жизни. И даже не источник энергии. Мною, и такими, как я, движет иная сила.
-То есть, ты можешь совсем без еды обходиться?
-Могу. Только зачем? Ведь так приятно пообедать в компании красивой девушки!
Я насупилась.
-А ты, значит, только в компании красавиц принимаешь пищу? Я учту.
-Для меня теперь существует только одна красавица, и она очень мешает мне доесть эту огромную рыбу.
Я засмеялась, и стала уплетать свой шашлык. Чёрт возьми, Мила! Что это было? У тебя был приступ ревности, когда он сказал про других женщин? Вот это новости! Надо срочно брать себя в руки.
После того, как мы поглотили всю еду, которую нам принесли, я захотела травяного чая. Красивая официантка предложила мне на выбор ромашку, лимонник, мяту или липу. Я выбрала мятный чай, и попросила позвать кальянщика.
Я всего один раз пробовала кальян, и мне очень понравилось. Это было на дне рождении одного моего знакомого. В небольшом ресторанчике на Остоженке собралось человек сто, и я в том числе. Нам предложили восточные блюда, и кальян. Именно тогда я узнала, что они бывают разные – на молоке, на воде, на вине, и даже на абсенте. Помню, тогда мне пришлось покурить именно кальян на абсенте с вишнёвым табаком. Я долго сопротивлялась, но тёплая компания дружно уговорила меня попробовать. Я очень боялась, что абсент начисто лишит меня способности соображать, но мои страхи оказались беспочвенными. У меня слегка закружилась голова, но никаких нехороших последствий не было.
Мы с Робертом выбрали кальян на молоке, с грейпфрутом и виноградом. Нам принесли огромный агрегат, явно привезённый из какой-нибудь арабской страны. Кальянщик, красивый парень восточного типа внешности, раскурил его, и ласково поглядел на меня, передавая мне трубку. Я высвободила одноразовую пластиковую насадку для кальяна из упаковки. Роберт помрачнел.
Я с наслаждением затянулась сладким дымом, и невинно спросила:
-Роберт, что-то не так?
Он долго молчал, видимо, пытаясь справиться со своими эмоциями. Я не мешала ему, так как понимала, что творится сейчас в его душе. Наконец, он взял у меня трубку, и шумно затянулся. Выдохнув, он произнёс:
-Не знаю, когда я перестану так реагировать. Я знаю, ты совсем не виновата, но каждый раз, когда на тебя смотрит кто-то из мужчин, мне хочется устроить бойню. Убить всех, в том числе, и тебя.
Я не удивилась его словам. В конце концов, у меня тоже недавно был приступ ревности абсолютно на ровном месте. Когда любишь, это неизбежно. Тем более, в нашем случае.
Я придвинулась к Роберту почти вплотную. Мы сидели на мягком диване, утопая в многочисленных подушках. Я скинула с себя лёгкие кеды, с золотыми буковками, и забралась с ногами на мягкое ложе. Затем, я почти легла на Роберта, доверчиво положив ему голову на плечо. Его грудь начала вздыматься. Я вплотную приблизилась губами к его уху и прошептала:
-Помню, что ты просил пока не трогать тебя, но я не могу. У меня тоже есть желания, и я совсем не умею их контролировать.
Я виновато пожала плечами. Он посмотрел на меня изменившимся взглядом, из которого напрочь исчезла царившая там недавно безмятежность. Он полностью развернулся ко мне, и слегка нажал, чтобы повалить меня на мягкую поверхность. Теперь я лежала под ним, и захлёбывалась от новых ощущений, которые затопили мою душу. Он взял мои руки, и отвёл их наверх, над моей головой. Как будто ожидал, что я начну сопротивляться его ласкам. Затем он дёрнул молнию на моей кофточке, и я застонала, протяжно и глубоко. Правда, немедленно пожалела об этом, поскольку в любой момент в этот уютный кабинет могли войти. Официантка захочет спросить, не остыл ли чай, а кальянщик – не надо ли поменять угли. Впрочем, думать про это совсем не хотелось. Роберт провёл языком по моей шее – от ложбинки у самого основания, до подбородка. Я снова застонала, но уже тихонько. Ощущения были запредельными. Наверное, такое бывает лишь в первый раз. Он нашёл мои губы, и с жадностью прижался к ним. От его тела шёл такой жар, что мне стало трудно дышать. Я чувствовала, как всё его естество вибрирует и пылает, как он старается сдержать свой неистовый порыв пойти до конца, прямо здесь и сейчас, понимая, что это совсем неправильно в подобной ситуации. Роберт целовал мои губы, щёки, глаза, лоб так нежно, насколько было возможно. Он учёл свою ошибку, которую совершил там, в сквере, и сейчас очень старался не причинить мне боль. Наконец, я почувствовала, что больше сдерживаться он не может. Его трясло. Он резко отстранился, и хрипло пробормотал:
-Прости. Я опять не смог удержаться.
Я поднялась на подушках и сказала звенящим голосом:
-Поехали к тебе.
Я никогда не думала, что первая предложу это мужчине.
В этот момент в кабинет вошёл-таки парень, который отвечал за кальян. Он понимающе посмотрел на нас. Видимо, ему было ясно, что мы делали минуту назад на мягком диване. Наверное, в этой комнате происходило и не такое! Кальянщик быстро поменял угли, и, раскурив заново агрегат, бесшумно удалился.
Роберт сидел в задумчивости, а я снова затянулась фруктовым дымом. Я уже слегка успокоилась, мне стало очень хорошо и легко.
-Я никогда и ничего не боялся в этой жизни, - неожиданно сказал он, - а тут, вдруг, как будто сломалось что-то внутри. Нет, я по-прежнему не боюсь за себя. Мою жизнь не так-то просто взять, - он усмехнулся.
Я слушала, затаив дыхание. Похоже, он действительно говорит от чистого сердца, не тая от меня своей боли. Не опасаясь насмешек. Не боясь разочаровать меня. Искренне, от всей души. Не испугавшись, что может показаться слабым.
-Я боюсь за тебя. Боюсь, что не успею вовремя, не почувствую, что тебе нужна помощь.
-А ты будь со мной. Всегда, - предложила я.
-Ещё я боюсь себя. И это – самое страшное. Я не вполне владею собой, когда ты рядом.
-А, по-моему, вполне! – оптимистично заметила я.
-Ты не знаешь, о чём я думал, мечтал, когда мы…., - он осёкся, потом продолжил:
-Какие животные инстинкты ты разбудила во мне. Если бы ты знала, что творилось в моей голове, пока ты извивалась подо мной, невинно наслаждаясь поцелуями. Ты, такая чистая, как порхающий по летнему полю мотылёк, и такая порочная, как сам грех…
Я молчала, иногда наполняя свои лёгкие ароматным дымом. Я понимала его, и была согласна на любое определение, которое он давал мне.
-Я остановился только потому, что почувствовал приближение постороннего. Остановился с трудом. На мгновенье показалось, что было бы проще убить его, и тогда никто не помешает мне пойти до конца. Это ужасно. Так не должно быть. Но это так. Как нам быть с этим?
Он посмотрел на меня. Его серые глаза были полны горечи и отчаянья.
Я пожала плечами и предположила:
-Может, пока я не принадлежу тебе полностью, до конца, ты испытываешь эти страшные эмоции. Я знаю, когда желания исполняются, человек успокаивается. Я готова исполнить твоё желание. Готова давно, с первого дня, как знаю тебя. Просто, не сразу это поняла.
-Я тоже, - признался он, - не сразу понял. Когда я увидел тебя впервые, ты была ещё совсем маленькой – лет двенадцать, не больше. Я должен был кое-что узнать о тебе, и мне пришлось несколько раз наблюдать за твоей жизнью. Она многих интересует.
Я изумлённо молчала. Затем, когда эта мысль окончательно осела в голове, я спросила:
-Это из-за моего отца?
Роберт покачал головой:
-Не только. Ты и сама представляешь огромный интерес для них. Ребёнок, являющийся плодом любви Ясного отца и обычной земной женщины, не должен был обладать сверх способностями. Да ещё и такой разрушительной для простых смертных силой. Это почувствовали, когда ты была ещё совсем маленькой. Меня попросили понаблюдать за тобой. Я тогда был в Могадишо, с совершенно другой миссией. Мне было приказано лететь в Москву. Всё это мне показалось очень странным.
Он замолчал, и я решила воспользоваться этой паузой, спросив:
-Но ведь голливудский актёр английского происхождения Роберт Стронг никогда не служил в горячих точках?
Роберт покачал головой. Я продолжила:
- Если почитать твою биографию в Интернете, то ты даже в баре ни с кем ни разу не подрался. Учился в элитной школе для мальчиков, в двенадцать лет перешёл в другую. Начал играть в школьном театре. Потом получил приглашение в полупрофессиональную театральную труппу, где тебя и заметил твой агент. Именно он подыскал тебе неплохие роли в большом кино, которые сделали тебя по-настоящему знаменитым.
Роберт серьёзно посмотрел на меня, и спокойно сказал:
-Мила, первый фильм с известным актёром Робертом Стронгом появился ровно четыре года назад. До этого – ни в прессе, ни на плёнке, не было не одного упоминания обо мне.
Я выдохнула. Вспомнив, что феномен Стронга активно обсуждался на всевозможных форумах. Всем, и вправду, было интересно, каким образом их кумир умудрился так высоко взлететь на голливудский олимп за сравнительно короткий промежуток времени. Его слава стремительно набирала обороты именно в последние четыре года. Этот факт поклонники признали удивительным, и вскоре приняли, как должное. За это время он получил мировое признание, всевозможные награды, и вошёл в список самых влиятельных людей мира, потеснив некоторых русских олигархов и американских медиа магнатов с их привычных позиций. Ему приписывали романы с самыми красивыми актрисами Голливуда.
Я ошарашено спросила:
-Роберт, сколько тебе лет?
-Побольше, чем ты думаешь, - был мне ответ.
-И под каким именем ты служил в Африке? Ты тогда ещё не был Робертом Стронгом?
-Конечно, нет.
Я помолчала, и, не удержавшись, спросила:
-Ты говорил, что тебе приходилось наблюдать за мной, пока я была маленькой.
Он кивнул.
-Ты что-то почувствовал ко мне?
Он отрицательно покачал головой и нехотя сказал:
-Ты была ребёнком. Я что, похож на извращенца? Просто, твои способности уже начали проявляться, и об этом узнали. Надо было выяснить, насколько далеко всё может зайти. Ты кокетничала со своими одноклассниками, они были без ума от тебя. Вот, и всё. Что тут странного? Любая нормальная девочка в этом возрасте старается произвести впечатление на противоположный пол.
-Почему я не помню тебя? – спросила я.
-Потому что я умею оставаться незаметным, - спокойно ответил он.
На мгновение позабыв, тему разговора, которая привела меня в замешательство, я засмеялась, и сказала:
-Да, уж. Незаметная голливудская звезда.
Роберт поморщился:
-Когда-нибудь, это прекратится. Мне всё это не очень-то по душе. Просто, так было надо. Ясным. Это - приказ.
Я уже успела потонуть в потоке информации, и задала запоздалый вопрос:
-Так значит, мой отец – Ясный, как и ты?
-Я бы хотел, чтобы твой отец сам рассказал тебе всё. Непонятно, почему он не сделал этого раньше. Тебе бы не пришлось совершить столько неприятных открытий самостоятельно.
-Папа никогда особенно не баловал меня своим вниманием, - небрежно произнесла я, постаравшись этим тоном скрыть свои детские обиды, - у него ведь ещё много детей помимо меня…
-И ни одного, с твоими способностями. Чёртовыми способностями! Ну, почему они достались именно тебе?
Роберт закрыл руками лицо.
Вдруг, у меня в сумочке завибрировал мобильный телефон. Мне отчаянно не хотелось отвечать на звонок.
-Алло! – торопливо произнесла я.
-Мила? – робко спросил незнакомый мужской голос.
-Да. Кто это?
-Простите, - вкрадчиво начал мой невидимый собеседник, - это Никита Белов. Продавец – консультант из автосалона «Елена». Ничего, что я вам в воскресенье звоню?
Я хлопнула рукой себе по коленке. Машина! Как я могла забыть?
-Нет, нет, ничего, - сдержанно ответила я.
-Вы не забыли, что две недели назад покупали у нас автомобиль «Мазда» чёрного цвета?
Я торопливо заверила:
-Конечно же, нет. Видите ли…э….Никита, мне неожиданно пришлось уехать, и я не могла забрать машину. Хотела это сделать завтра. Заберу её, и сама поставлю на учёт в ГИБДД.
-Замечательно! – обрадовался продавец, - так, в котором часу вас завтра ожидать?
-После обеда. Сначала мне надо в университет, - машинально отчиталась я.
-Хорошо, Мила, буду вас ждать с нетерпением, - последнюю фразу Никита сказал с томным придыханием. Я поёжилась – только этого мне сейчас и не хватало.
Я отсоединилась, и спросила Роберта, сидевшего в глубокой задумчивости:
-Слушай, может, я что-то не то делаю? Может, даю им всем надежду, совсем не понимая этого? Может, голос у меня игривый, или улыбка кокетливая, не в меру?
-Успокойся, - невесело усмехнулся он, - хоть паранджу на себя натяни, и перестань разговаривать – не поможет. Тебя всё равно почувствуют, - он со злостью пнул ножку стола.
-А ты?
-Не знаю. Я говорил тебе – любовь – не моё предназначение, таким, как я вообще не суждено любить. Это не моё. Я – боец, но никак не герой-любовник.
-А как же твои многочисленные подружки из Голливуда?
Роберт рассмеялся. Похоже, он начал постепенно приходить в себя.
-Я вижу, ты основательно изучила сайты, посвящённые мне.
Я смущённо пробормотала:
-Просто, мне очень понравился один фильм с твоим участием. Это не боевик. Ты же обычно в боевиках снимаешься?
Он кивнул.
-Мелодрама с твоим участием. Такая пронзительная. Там всё грустно закончилось. Я плакала в конце. Год назад, по-моему, вышел этот фильм. Вот, с тех пор, я и интересуюсь жизнью Роберта Стронга. Можно сказать, я – твоя фанатка.
Он засмеялся, и сказал:
-Все романы – PR чистой воды. Обоюдно выгодное сотрудничество. Такая профессия требует создавать вокруг себя постоянные поводы для сплетен. Это нужно людям, которые читают глянец. Подчас их собственная жизнь – серая и неинтересная, лишённая всяких событий.
-Неужели ты ни разу не влюблялся? Тебе приписывали роман даже с Меган Стивенсон. Ты смог устоять?
-Нас застукали папарацци в баре одного отеля на Багамах. Мы с ней вместе снимались в фильме, и решили расслабиться после съёмочного дня, выпив по коктейлю. Она очень хороший собеседник – остроумная, язвительная. Веселила меня. У неё недавно распался брак. Ну, об этом тогда много писали. Конечно, она искала замену. Но я не подходил ей, как и она мне. Между нами ничего не могло быть. Кстати, как ты, наверное, знаешь, вскоре она вернулась к своему бывшему мужу, не найдя никого, кто был бы лучше, чем он. А то, что нас заметили репортёры, было обоим на руку.
Я слушала, и мне казалось, что я сплю. Подумать только! То, что недавно можно было лишь прочитать в журнале, сейчас мне преподносилось из первых уст. Да, пожалуй, это впечатление, как и остальные, что мне довелось испытать с Робертом, было очень сильным.
Неожиданно он прижал меня к себе, и прошептал:
-Я бы всё это променял, не задумываясь, на возможность быть с тобой. Чтобы у нас всё происходило, как у нормальных людей. Без самурайских мечей, погонь, без разбитых машин, яда и…, - он помолчал, глядя на меня, и продолжил фразу:
-И разбитых тобой сердец. Тебя никогда не оставят в покое!
-А давай уедем? – воодушевлённо предложила я, - на остров. Необитаемый. Там не будет посторонних. Только мы вдвоём. Я тебе детишек нарожаю. Троих, не меньше, - я звонко рассмеялась. Роберт молчал. Его явно что-то беспокоило, но он не признавался в этом. Скорее всего, он не хотел меня огорчать, видя, что я «на подъёме», несмотря на шквал новой для меня информации. Я не стала допытываться, так как тоже не хотела упускать из своего сердца это счастье. Мы были молоды, здоровы, свободны, а значит, у нас всё получится! Я не сомневалась в этом! Правда, мне было не понятно, что думает Стронг по этому поводу.
В комнату вошла официантка. Она с обожанием посмотрела на Роберта и спросила:
-Вам что-нибудь ещё принести?
Меня она, как будто, не замечала.
-Принесите счёт, пожалуйста! – быстро ответил он.
Официантка огорчённо протянула:
-Уже уходите? А можно с вами сфотографироваться?
Роберт разрешил. Счастливая девица выхватила из кармана передника мобильный телефон, и, заметив, наконец, меня, попросила:
-Девушка, вы не могли бы?
В её голосе прозвучала плохо прикрытая зависть. Я ответила:
-Конечно!
Взяв телефон, я нацелила объектив на Роберта и девицу, которая судорожно вцепилась в своего кумира. Он стоял, невозмутимый и спокойный, и улыбался подходящей для этого случая улыбкой – официальной и отработанной до блеска. Я нажала на кнопочку, и сказала:
-Всё.
Официантка не сразу отлепилась от Роберта, но ей, всё-таки, пришлось это сделать. Во мне опять стала просыпаться ревность. Я подумала, как нелегко, должно быть, ему в те моменты, когда на меня смотрят другие мужчины. Вот так же, как сейчас смотрит на него эта официантка – влюблёно и страстно. Когда она ушла, я сказала:
-Знаешь, это может показаться смешно, но мы с тобой почти в равном положении. Тебя будут всегда преследовать женщины, потому что ты знаменит и очень красив. Меня всегда будут преследовать мужчины, потому что….
Роберт мрачно перебил меня:
-Да, твоя идея с необитаемым островом не такая уж плохая. Только, боюсь, нас никто туда не пустит.
-А куда пустят? Я готова с тобой оказаться в любой точке мира. И даже вселенной.
-В расход нас пустят, я боюсь, - мрачно отшутился Стронг. Или, он не шутил?
Тем не менее, настроение резко ухудшилось, и я попросилась домой.
-Что-то, стала себя чувствовать плохо, хочу прилечь, - пожаловалась я.
Он обеспокоенно положил мне на лоб свою ладонь и сказал:
-Да нет, вроде не горячая, а то я уж испугался.
Он был абсолютно прав – я чувствовала себя прекрасно. Просто, мне нужно было побыть одной, чтобы как следует переварить услышанное сегодня. Для одного дня информации, действительно, было многовато. Да, и последняя фраза Роберта, совсем не добавила мне оптимизма. В душе зародилось предчувствие беды.
Роберт расплатился по счёту. Ему, как знаменитости с мировым именем, дали огромную скидку. Я вспомнила, что в автосалоне тоже получила большой дискаунт, ничего для этого не сделав. Всё же, мы с Стронгом были в равном положении и ужасно подходили друг другу. Две звезды, блин! Не удержавшись, я даже фыркнула, но веселье сразу пропало, уступив место мрачной задумчивости.
Мы, молча, погрузились в «Рэнчровер» и поехали по вечерней Москве.
-Мне завтра после учёбы нужно будет поехать в салон, машину забрать. Ты подбросишь?
Роберт кивнул. Мы проезжали мимо кремлёвской стены, вдоль которой прогуливались пары. Некоторые девушки держали в руках цветы. Было видно, что они подарены по случаю свидания. Значит, это пары, отношения которых только начинаются. Как у нас с Робертом. Я вспомнила про букеты, подаренные им, и сказала:
-Мне было очень приятно очнуться от болезни, и увидеть прекрасные цветы, которые ты подарил. Спасибо тебе.
Затем я немного помолчала, и задала вопрос, который очень волновал меня:
-Скажи, а ты умеешь читать мысли?
Ответ и так был очевиден, но после того, как я услышала от Роберта: «Да. А ты не догадывалась?», я смогла уточнить:
-И мои тоже?
-Твои – почти нет, - спокойно сказал он, - ты ведь наполовину Ясная. Я только могу чувствовать, что тебе плохо. Или больно.
Это всё, что мне хотелось узнать. Я верила, что он не обманывает меня. Мысль о том, что он может хозяйничать в моей голове, вызывала беспокойство, которое, впрочем, рассеялось после такого исчерпывающего ответа.
Мы въехали в область. Вечерело, и небо стало затягивать облаками.
-Вот и осень накатила, - задумчиво сказала я, словно про себя. Я не ждала от Роберта никакого ответа. Мне было ясно, что он поглощён своими мыслями, и просто меня не слышит. Эти перепады в его настроении ничуть не удивляли. Слишком много проблем. Слишком много забот лежало на его плечах. Возможно, я не всё знаю, ведь он неохотно делится информацией. Но даже того, что мне довелось от него услышать, достаточно, чтобы придти к выводу: его жизнь – далеко не сахар, как могло бы показаться со стороны. Я чувствовала, что и моя жизнь переходит в иную плоскость, тесно переплетаясь с его, Роберта, жизнью. Возможно, от той детской беззаботности, которая иногда проглядывает в моих словах и поступках, скоро не останется и следа.
Мы подъезжали к моему дому. Я тихонько сжала его руку. Говорить не хотелось. Он остановил джип у калитки, и повернулся ко мне. От его взгляда меня бросило в жар – так много разнообразных чувств он выражал.
-Ты так прекрасен, - тихо прошептала я.
Он, как будто, не слышал меня. Его серые глаза были полны затаённой боли. Я почувствовала, как он тянется ко мне, чтобы поцеловать, но передумал на полпути. Дёрнувшись, словно от боли, он сказал:
-Иди. Иди, прошу тебя. Мне очень плохо. Я хочу большего, чем ты можешь мне дать.
Это было произнесено с таким отчаянием, что я не посмела ослушаться. Я выскочила из машины, аккуратно хлопнув дверцей. Затем, я кое-что вспомнила, и постучалась в тонированное стекло «Рэнчровера», которое сразу же плавно опустилось.
-Роберт, а что такое «телефраг»? – быстро спросила я.
Он вскинул брови.
-Откуда этот термин?
-Не знаю. Приснилось ночью.
-Это в компьютерных играх, в стрелялках разных, способ убийства, когда один игрок телепортируется в точку, в которой находится другой и таким образом убивает его, - объяснил Стронг безжизненным голосом, - надо просто знать координаты этого игрока на карте.
Я не являлась поклонницей компьютерных игр, поэтому почти ничего не поняла. Кивнув головой, я пробормотала:
-Спасибо, до скорого.
Глядя на его потерянное лицо, мне захотелось снова прижаться к нему, поцеловать, утешить, но это было бы не совсем правильно в сложившейся ситуации. С огромным усилием я заставила себя оторваться от машины Роберта и удалиться прочь.
Ничего, всё пройдёт, рассуждала я, подходя к своему дому. Я спокойна, ведь мы скоро увидимся. Уже завтра. И я снова смогу любоваться его восхитительно прекрасным лицом.
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/03/04/2150