Адепт часть2

ТАЙНЫЕ  ИГРЫ

             Непобедимость заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике.
                Сунь Цзы. Искусство войны.



Гл.9. Философия, поэзия и кое-что еще…

В полумраке ресторанного зала дома писателей было уютно.
Друзья устроились у окна с видом на Неву, заказали, для разминки, водку с апельсиновым соком и орешками на закуску, и наступили блаженные минуты душевной беседы.

Когда обмен последними новостями закончился, и началось обсуждение ближайших и долгосрочных планов, Эдуард, видимо еще находящийся под впечатлением погружения в мировое информационное поле, вдруг спросил: – Братцы, вот мы все куда-то стремимся, хлопочем, а зачем? Какая конечная цель всей нашей суеты? В конце концов – в чем смысл жизни?

На некоторое время повисла тишина. Столь глобальный и вечный вопрос требовал определенной концентрации. Но тем-то и хороша дружеская попойка, что самые каверзные вопросы под влиянием алкоголя и благожелательной атмосферы находят свое немедленное решение.
 
– Да нет никакого смысла жизни, – первым бросился в омут спора Крутов, – живи себе, служи, работай. Если сможешь – наслаждайся этой жизнью. Как говорил Екклесиаст: – «Суета сует – все суета!». И еще: – «…нет лучшего для человека под солнцем, как  есть, пить и веселиться …»! Так давайте выпьем за наше здоровье, да закусим чем-нибудь вкусненьким и не будем себе ломать головы философскими заморочками.

– Да, нет, Миша, – не поддержал приятеля Виктор, – вопрос-то интересный, можно сказать, жизнеопределяющий. Ты, кстати, что – библию читаешь?

– А как же, –  ухмыльнулся Михаил, – у меня в подчинении толпа людей и я должен быть готовым к любым вопросам.

– Одобряю! – тоже улыбнулся Виктор. – Но, как говорят англичане, вернемся к нашим баранам. Так вот, я думаю, что смысл жизни в продолжение самой жизни.

– Ага, значит, давайте размножаться! – Крутов довольно потер руки. – А, что нормально! – Трахай все, что шевелится и исполнишь свое предназначение. Мне нравится!

– Ну, не так же примитивно, Мишель, – поморщился Гордиенко, – не обязательно участвовать лично, так сказать, в продолжение рода. Я имею в виду способствование развитию жизни вообще и человеческой цивилизации в частности. Например, ученый или изобретатель, или строитель, да тот же крестьянин, кормящий людей, все они живут не зря, при условии, конечно, что никто из них не наносит вреда природе.

– Ну, а мы, военные – мы же разрушители, значит, мы не укладываемся в смысл жизни? – иронически улыбнулся Крутов
.
– Если мы боремся за правое дело, против настоящих разрушителей и тем самым способствуем развитию жизни, значит, смысл в нашей жизни есть.

Виктор похрустел орешком и посмотрел на Локаева: – Ну, а ты сам, что скажешь? Только не говори, что смысл жизни в построении коммунизма.

– А что? Если ты говоришь о смысле жизни, как способствовании развитию жизни, что, кстати, мне нравится, то и построение коммунизма имеет свой смысл. Ведь справедливое устройство общества – это важнейшее условие прогресса. О таком устройстве общества мечтали и древние. А, вообще, мне кажется смысл жизни каждого человека в собственном духовном совершенствовании. В превращении, так сказать, из зверя в собственно Человека, перед которым, может быть стоят задачи космического масштаба.
Просто пока мы не доросли до приобщения к высшим мировым силам.

Неожиданно из-за соседнего столика, за которым сразу после прихода друзей расположилась интеллигентного вида пара, поднялся импозантный седовласый мужчина и подошел к приятелям.

– Простите меня великодушно, – слегка поклонился он, – мы, – он показал рукой на свой столик, за которым мило улыбалась сногсшибательная рыжеволосая  девушка, – невольно стали свидетелями вашей дискуссии. Эта тема меня очень интересует. Вы  не возражаете, если мы присоединимся к вам?

Да, позвольте представиться, поэт Стеблов Феликс Яковлевич.

Поэт излучал доброжелательность и сердечность, и, хотя Локаев, почувствовав в глубине души легкую необъяснимую тревогу, собрался вежливо отказать непрошеному визитеру, его опередил всегда идущий на контакт с интересными на его взгляд людьми Крутов.

– Ради бога! – прогудел он, поглядывая на очаровательную спутницу поэта. – Будем только рады.
 
Локаев краем глаза отметил про себя легкую тень неудовольствия,   
скользнувшую в глазах Гордиенко, но возражать было поздно.
 
Через минуту девица, представившаяся поэтессой Инессой,  уже сидела рядом с Крутовым, стреляя глазками на Виктора и Эдуарда, а официант переносил с оставленного парочкой литераторов стола шампанское, коньяк и закуски.

Выпили за знакомство, и Стеблов, еще раз извинившись, вернулся к теме разговора, который он прервал: – Услышав ваш разговор, я не мог не подойти. Буквально на днях у меня родился стих, и мне хочется  поделиться с вами новорожденным. Простите поэту его нетерпение. Он называется «Надежда».
Выдержав небольшую паузу, автор, немного растягивая слога, начал читать:

А может, бытия восторг напрасен?
И я, подобно искре фейерверка,
Сияньем жизни разноцветным окруженный,
Не вижу тьмы, которая, как черт из табакерки,
Вдруг выскочит, когда огонь,
Лишь на мгновение зажженный  кем-то, погаснет…

Но теплится в душе надежда все же,
Что разум вырвется из мрака бессознанья,
Согласно замыслу и воле божьей, 
И память жизни высохнет от слез.
И вот тогда, в просторах величавых мирозданья,
Мне истина откроется в сверканье
Неугасимых первозданных звезд.

Автору похлопали и выпили за его творение.

– Вы меня, конечно, извините, но я человек военный и привык говорить без обиняков, – Михаил, вертя рюмку, в упор посмотрел на Стеблова. – О качестве стихов ничего сказать не могу. Я  в поэзии не разбираюсь. А вот, что касается смысла, – по-моему, чушь все это. В смысле истины, где-то среди звезд. Нет там ничего. Все кончается со смертью. Да и воли божьей никакой нет.

– А мне кажется, наоборот, как раз смысл в этих стихах есть, – с жаром возразил Эдуард. – Я тоже считаю, что земная жизнь это только школа, и, если человек успешно ее заканчивает, его ждут уже космические дела.
 
– То есть, вы считаете, что есть жизнь после смерти? – с ухмылкой спросил Михаил. – Да! – в один голос ответили поэты с Локаевым и засмеялись, удивленные столь горячим единодушием. Гордиенко, тонко улыбаясь, промолчал.
– Ну, хорошо, – уже начиная сердиться, завелся Крутов, – приведите хоть один факт, подтверждающий ваши измышления, и я буду рад поверить в эти бредни. И даже признаю существование бога, только – факты, факты, господа хорошие.

– Если под словом Бог понимать неведомые нам силы, создавшие этот мир, то, отрицая его, ты просто лишаешь смысла человеческое существование, – осторожно подбирая слова, вступил на скользкую тропу доказательств недоказуемого Эдуард. – Ведь если цепочка жизни на человеке заканчивается, и он рано или поздно обречен исчезнуть без следа – тогда зачем весь этот мир был создан? Бессмыслица какая-то получается.

– Я и говорю – смысла жизни нет! – буркнул Крутов.

– Это, по-твоему, его нет, а по-нашему – есть! – испросил взглядом поддержки у своих союзников Эдуард, и, получив их молчаливое одобрение, продолжил: – А что касается доказательств жизни после смерти, то человеку просто нельзя этого знать наверняка. Вспомните, еще Шекспир устами Гамлета об этом говорил.

Если бы мы точно знали, что жизнь со смертью не кончается, то зачем мучиться и бороться на этой земле? Раз, один удар кинжалом – и на небеса, к богу поближе. Но все дело-то в том, что ты, не прошедший выучку в суровых земных условиях, не закаливший свою душу испытаниями и не обогативший ее земными красотами и удовольствиями, не нужен ему там.

– Вот вы уверены в том, что бог есть, – вступил в дискуссию Виктор, – и, конечно, поскольку это высший разум, само собой, он должен быть милосердным, гуманным и так далее. А тогда скажите – почему наш мир такой жестокий? Чтобы выжить,  всем надо друг друга, извините, кушать. Почему бы богу не сделать так, чтобы все живое на земле получало энергию, например, непосредственно от солнца, а не через поедание себе подобных?

Литераторы молчали, и ответ снова пришлось держать Локаеву.

– Я думаю, все по той же причине – чтобы человек стал Человеком. Ведь, если не надо добывать пищу, то не надо и трудиться, что-то выдумывать, а, значит, ты так и останешься на первобытном животном уровне. А так как смерти-то, по сути дела, нет, и все возвращается в этот мир, то всевышний не так уж и жесток, как нам кажется.
 
Спор начал уже утомлять всех, и Эдуард, почувствовав это, решил разрядить обстановку: – Так давайте выпьем за нас – Человеков и за наше будущее, чтоб оно было! – предложил он, и все с удовольствием выпили.

– Ладно, оставим богу богово, все равно – есть ли он или нет, нам этого узнать не дано, – примеряющее подвел итог спора Михаил, – лучше попросим Инессу прочитать что-нибудь из своего.

Рыжеволосая красавица не заставила себя долго упрашивать:

– Песни у людей разные, – начала она  на распев приятным грудным голосом,
– А моя – одна на века:
Звездочка моя ясная,
Как ты от меня далека!
Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоем – вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле.*
* Стихи Ольги Фокиной.

Она читала стихи, поглядывая из полуопущенных ресниц на Гордиенко. Ее голос завораживал, и тут Эдуард почувствовал, что Инесса излучает какую-то энергию, буквально обволакивающую Виктора. На глазах Локаева тот как-то обмяк. Одновременно в его глазах, неотрывно следящими за чаровницей, появился лихорадочный блеск, на смуглых от природы щеках, выступил румянец.
          
– Знаю, для тебя я – не бог:
  Крылья, говорят, не те…

– Продолжала тем временем Инесса,

– Мне нельзя к тебе на небо прилететь!
  Бродят за тобой тученьки,
  Около кружат они…
  Протяни ж ко мне лучики,
  Ясная моя, протяни!

Внимательно вглядываясь в Инессу, Эдуард вдруг явственно ощутил целенаправленную волю, исходившую от нее. Тем временем, та, получив свою долю аплодисментов, и, теперь уже глядя в упор на Виктора, продолжила:

– Было душно от жгучего света,
  А взгляды его – как лучи.
  Я только вздрогнула: этот
  Может меня приручить.
  Наклонился – он что-то скажет…
  От лица отхлынула кровь.
  Пусть камнем надгробным ляжет
  На жизни моей любовь.

Эти стихи Эдуард уже слышал на одной из вечеринок у Панова, когда зашел спор о женской поэзии. Кто-то, в качестве примера женской открытости, страстности переживаний и готовности в любви идти до конца, привел эти строки Ахматовой.

– Нас еще и за лохов здесь держат! – уже не сомневаясь во враждебности намерений навязавшейся парочки, подумал он и с насмешкой произнес: – Насколько я понимаю, милейшая Инесса, это стихи Анны Ахматовой.

Запнувшись на полуслове, красавица медленно повернулась к Эдуарду, и его обжог ее ненавидящий взгляд.

– О, я вижу, здесь собрались не только офицеры и философы, но и знатоки поэзии, – протянула она с иронией, и на Локаева обрушился страшной силы гасящий сознание мысленный удар.

– Кто же она? – мелькнула ускользающая мысль, и на какой-то миг он потерял контроль над происходящим.
               
Кем бы ни была эта рыжеволосая красавица, но она переоценила себя.

Внутренние резервы Локаева оказались сильнее. Помимо его воли, какая-то сила отразила ментальную атаку и нанесла ответный удар. Не ожидавшая такого отпора, женщина под именем Инесса оказалась полностью деморализованной. Она безвольно откинулась на стуле, бессмысленно глядя в потолок. Из уголка рта тоненькой струйкой потекла слюна. Досталось и всем, находившимся  в зале. Затихли голоса, не стучали ножи и вилки, не звенели бокалы. Официанты замерли на своих местах. Феликс Яковлевич, невидяще глядя на Эдуарда, безмолвно открывал рот. Меньше всех пострадали Крутов и Гордиенко. Видимо Локаев интуитивно исключил из числа враждебных субъектов своих друзей. И, все-таки, на какое то мгновение их психика тоже была нарушена.

– Что происходит? – пришел в себя первым Михаил, – какого черта?!

Виктор, первым подвергшийся психологической атаке Инессы, а потом, вдобавок, получивший толику контрудара друга, еще некоторое время пребывал в прострации.

Тем временем, откуда-то к Локаеву пришла уверенность, что надо уходить.

– Миша, ты быстренько рассчитайся и догоняй нас. Потом все объясню. Ждем тебя на выходе. – Эдуард подкрепил свои слова мысленным посылом, и Крутов, привыкший к роли лидера, но военный человек до мозга костей, каким-то внутренним чутьем осознал: сейчас надо беспрекословно выполнять все указания друга.

Через несколько минут все трое благополучно покинули, превратившийся в место засады, Дом писателей.

Однако на улице их тоже ждали. Когда приятели двинулись в сторону Летнего сада, за ними, неслышно ворча двигателем, последовал большой черный автомобиль.
 
– Нас ведут, – тихо сообщил приятелям окончательно пришедший в себя и обретший свой профессионализм Гордиенко.

 У Эдуарда на это счет тоже не было сомнений и он, отмобилизовав свою внутреннюю энергию, мысленно воздвиг перед находящимися в машине непроницаемую стену. В тот же момент взвизгнули тормоза и автомобиль, преследовавший их, уткнулся в бордюр.
               
– Да нет, показалось, – как можно беспечнее и в тоже время убедительно, произнес Эдуард.

 Он еще раздумывал, каким образом предупредить Виктора о грозящей ему опасности со стороны неизвестных сил, не раскрывая своих так неожиданно приобретенных способностей.
               
Пройдя по Лебяжьей канавке на набережную Мойки, они поймали такси и через полчаса уже сидели в ресторане Московского вокзала, откуда ровно в 23-00, т.е. через полтора часа Красная стрела должна увезти Гордиенко и Крутова в столицу.

– Слушай, Эд, – после выпитой за дружбу рюмки коньяка, начал разговор Михаил, – по-моему, ты лучше всех просек ситуацию с этими поэтами. Что там случилось?

– Ну, не знаю…, мне показалось, что эта рыжая положила глаз на Виктора и пыталась его охмурить. Причем, она, как мне кажется, обладает даром внушения, типа, что-то вроде гипноза. И еще – очень может быть, что эта встреча не случайна. Может быть, конечно, что я начитался шпионских романов, но, вероятно, это все связано с твоей, Витя, работой.

– Что ж, вполне возможно, – задумчиво протянул Виктор, – придется мне, друзья-товарищи, подробный отчет об этих событиях  для начальства сочинять. Кстати, а что с ней случилось? Почему она отключилась? – Он пытливо взглянул на Локаева.

– Что я вам – доктор? Почему, да отчего… Наверное, перенапряглась. Не так-то просто тебя, Витенька, захомутать.

Оставшееся время до отхода поезда пролетело быстро. Прозвучал величественный гимн Глиэра, и Эдуард остался на платформе один. Второй раз за сутки он прощался на этом вокзале с дорогими ему людьми.

Он и не предполагал, что уже через несколько дней ему самому предстоит отсюда же отправиться в совершенно новую, полную драматических событий, жизнь.


***

Из доклада резидента московской нелегальной резидентуры начальнику отдела спецопераций при ЦРУ.

«…Для выполнения поставленной вами задачи по психологической обработке и последующего захвата сотрудника ГРУ Виктора Гордиенко был привлечен обладающий экстраординарными гипнотическими способностями тайный агент Ник. Поскольку Гордиенко неожиданно выехал в Ленинград, было решено воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, операцию провести там, не дожидаясь его возвращения в Москву, где вероятность вмешательства КГБ на порядок больше. В операции была задействована также ленинградская резидентура – агент Овидий и группа обеспечения  в составе четырех человек. По прибытию в Ленинград, Гордиенко встретился с подполковником артиллерии, неким Михаилом. Затем они заехали по адресу: набережная Фонтанка 90, корпус 5, откуда через тридцать минут вышли в сопровождении человека по имени Эдуард (его фамилию, как и фамилию Михаила, пока установить не удалось).

 Анализ их взаимоотношений и содержания разговора, позволяет сделать вывод, что их связывают приятельские отношения и, скорее всего, совместная учеба. Так как по указанному выше адресу находится общежитие Военной артиллерийской академии, логично предположить, что и Гордиенко, и указанные лица являются сокурсниками и выпускниками этой академии.

Контакт с объектом удалось установить в ресторане Дома писателей. Из доклада Овидия следует, что Ник успешно начал обработку Гордиенко, но неожиданно и Ник, и Овидий сами подверглись психической атаке и на некоторое время потеряли сознание. Когда Овидий пришел в себя, ни Гордиенко, ни его приятелей не было.
 
Агенты вспомогательной группы не смогли проследить за объектом из-за возникшей, как они все утверждают, перед ними на неопределенное время (точно сказать не могут) какой-то непреодолимой стены. Считаю, что «стена» – галлюцинация, вызванная психическим воздействием.
 
В последствии, Ник, которому была оказана экстренная медицинская помощь, утверждал, что ментальный удар был нанесен Эдуардом. В свете вышеизложенного предлагаю:
1. Принимая во внимание большую вероятность того, что Гордиенко доложит руководству ГРУ о произошедшем, и, следовательно, будут приняты меры по его безопасности, считаю, что операцию по его захвату необходимо временно свернуть.
2. Образы-маски, в которых действовали в этой операции Овидий и Ник,
в дальнейшем не использовать;               
3. Учитывая выдающиеся способности Эдуарда в области психического
воздействия, установить его личность и изыскать возможности вывоза его за пределы Союза для последующего использования».
               

***

В результате проведенного служебного расследования по факту попытки
психологического воздействия на майора ГРУ Гордиенко, были сделаны следующие выводы.
1. Операцию проводили службы ЦРУ (установлено, что машина, преследовавшая Гордиенко у дома Писателей, принадлежит резидентуре США в Ленинграде).
2. Гордиенко, скорее всего, из-за своей активной деятельности в Бельгии, стал весьма мешающей и, одновременно, интересующей руководство ЦРУ фигурой, вследствие чего была предпринята попытка его вербовки или захвата для выяснения какой-то информации, даже несмотря на риск подобной операции.
3. Весьма любопытным фигурантом в деле стал бывший сокурсник Гордиенко – Локаев Эдуард Александрович. По предположению Гордиенко, именно Локаев сумел нейтрализовать мощное гипнотическое воздействие некой Инессы (меры по ее идентификации принимаются). В связи с этим, целесообразно рассмотреть вопрос о привлечении Локаева для работы в нашей системе.   
             
               
Гл.10. Испытания продолжаются

                Сов. секретно
       Начальнику Восьмого Управления*  разведки               
       Ленинградского военного округа
* Восьмое Управление ГРУ – диверсионный спецназ.
               
                Рапорт

30 апреля в рамках проекта «Мозговое радио»*, в полном соответствии с методикой профессора Полонского, проводился очередной сеанс по обработке личного состава роты спецназа по программе «Идеальный боец».
 
Во время вечерних инъекций препарата Промафлада**, сержант Исмаил Керимов
* Проект «Мозговое радио» – прообраз психотропного оружия, c 1957 года возглавлял профессор Борис Полонский. Работу по этой теме (воздействие на мозг инфразвука) начал в1928 году Бернард Кожинский. До 1957 года курировался ПГУ. Затем в ведении ГРУ.
** Промедол + амфивитамины + ЛСД (гипотетический препарат).
(кличка Эмир) изнасиловав и задушив медсестру, похитил контейнер со ста дозами препарата и скрылся с территории курсов. При попытке его задержания, Керимов, проявив необыкновенные боевые качества, убил троих бойцов спецохраны и две служебные собаки.

Считаю, что, несмотря на несомненные достижения группы испытуемых в боевой подготовке, программу «Идеальный боец» необходимо приостановить до выяснения причин побочных эффектов.
               
Начальник спецкурсов ГРУ «Штурм» полковник Ермолаев Л.А. 
 

***
               
Сидя под грибочком на детской площадке внутреннего двора одного из домов на Фонтанке, Исмаил Керимов блаженствовал. Пять минут назад он ввел себе в вену эликсир счастья и наслаждался нарастающим чувством всемогущества. Это чувство вполне соответствовало его кличке, которой он гордился – Эмир!
 
– Да, он Эмир – князь, повелитель, а окружающие людишки только средство для его ублажения.

Изнутри начала подниматься волна желания, и он понял, что скоро ему понадобится женщина. За те десять дней, прошедшие с того момента, когда он, повинуясь неведомой силе, овладел беленькой сучкой, которая безнаказанно, как ей казалось, крутила своей задницей перед сотней мужиков, он еще пять раз использовал женщин – эти сосуды греха и одновременно источники плотского удовольствия, оставляя их безжизненные тела в темных аллеях ленинградских парков. И каждый раз он чувствовал неописуемое блаженство, когда их тела, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, дарили ему неземные наслаждения. Двоих мужчин, попытавшихся помешать ему, он мгновенно убил.
 
– Жалкие шакалы, – презрительно усмехнулся он, вспоминая их неумелые попытки сопротивления. Кстати, их одежда, документы и деньги ему очень пригодились.
 
– Но где же она – та, которая на этот раз предназначена утолить голод его плоти?

Ее все не было, и раздражение, этот предвестник багровой ярости, все чаще в последнее время охватывающей его, начало наполнять Керимова.

Он поднял голову и уставился на повисшую на страшной высоте бледную луну. Ее голубое сияние, казалось, вливалось прямо в душу, вызывая волну бешеного желания, поднимающуюся с самых темных глубин его сущности. В поле зрения попала облитая этим  мертвенным светом стена старинного трехэтажного здания. Вдруг он заметил, как  на третьем этаже распахнулось окно, и женский силуэт соблазнительно обрисовался в его желтом прямоугольнике.

– Вот она! – Мелькнула догадка, и, уже не раздумывая, зверь под кличкой Эмир, порожденный преступным самомнением ученых и военных, бросился к водосточной трубе, протянувшейся поперек стены рядом с так беспечно открывшимся окном.

***

Проводив друзей, Локаев, раздумывая о своем новом даре мысленного внушения,  спустился в метро и уже через пятнадцать минут подходил к своему дому со стороны улицы Дзержинского.

Проходя мимо корпуса номер четыре общежития академии, он вдруг почувствовал какое-то тревожное ощущение. Как будто ледяной ветер, усиливающийся с каждой секундой, сжимал сердце, предвещая беду. На протяжении последующих бурных лет Локаеву не раз придется ощутить подобное леденящее дуновение.

 «Предвестник смерти» – вот как он назвал это чувство, и в данный момент этот предвестник сообщал, что совсем рядом кому-то грозит смертельная опасность. Медлить было нельзя, и, повинуясь интуиции, Эдуард стремглав бросился в подъезд.

Взлетев на третий этаж, он сосредоточился и, определив направление, ломанулся прямо сквозь стену и оказался в центре коммунальной кухни. Стоящие возле своих столов две женщины, с немым ужасом воззрились на неведомо откуда появившегося мужчину, но Эдуард, отдав мысленный приказ – забыть про него, ринулся дальше через очередную стену, уже именно в ту комнату, откуда и дул ледяной ветер смерти.

Второпях он не заметил, что из коридора, ведущего на кухню, за его действиями с изумлением смотрел хорошо ему знакомый старший  инструктор политотдела майор Глазунов.

Оказавшийся в этот вечер в гостях у своего сослуживца и приятеля майора Ястребенко, Глазунов как раз помогал хозяйке убирать со стола и нес поднос с посудой.
 
– Что за черт! – потряс он головой, сгоняя наваждение. –  Девушки, а кто
это здесь промелькнул? Случайно не Эдуард Локаев? – обратился он к
женщинам на кухне, но те лишь недоуменно пожали плечами.
 
Тем временем, ворвавшийся в комнату с источником смертельного ветра, Эдуард на мгновение замер перед открывшейся в свете горевшего торшера его взору картиной.

Мужчина, с обнаженным, порытым черной шерстью торсом, прямо на полу, рыча от звериного наслаждения, душил сопротивляющуюся из последних сил женщину. В углу комнаты безжизненно лежал мужчина.
 
Удар, нанесенный Эдуардом, отбросил звероподобное существо на несколько шагов от его жертвы, и, скорее всего, надолго бы вырубил  обычного человека, но этот монстр поднялся и двинулся на Локаева. Двигался он неестественно быстро и явно прошел хорошую школу рукопашного боя. 

В последующей схватке Эдуарду пришлось мобилизовать все свое умение и способности, чтобы сначала отразить все его удары наносимые вполне профессионально с бешеной скоростью и разных углов, а затем и скрутить опасного противника, который, казалось, не чувствует боли от ударов, наносимых по самым уязвимым точкам. В конце концов, только удушающий захват позволил отключить насильника.
 
В дверь уже ломились перепуганные грохотом драки соседи, и Локаев, наскоро связав руки поверженному чудовищу, бросился к открытому окну. Перед тем, как выпрыгнуть, он оглянулся и, увидев полные страданий глаза растерзанной женщины, державшейся обеими руками за горло, мысленным усилием стер происшедшее из ее памяти.


***
                Сов.секретно               
Начальнику Восьмого Управления разведки Ленинградского военного округа

                Рапорт

Согласно вашему приказу, одной из групп, сформированных для поиска Эмира-Керимова, 10-го мая отслеживался радиообмен ленинградской милиции, с целью получения информации о преступлениях, характерных для Эмира. В 23.45  был зафиксирован вызов оперативной группы по адресу Фонтанка 90, к.4 с указанием причины вызова – убийство и попытка изнасилования. Преступник был задержан неизвестным, но при конвоировании задержанного к патрульной машине он, сбив с ног окружавших его милиционеров, бежал. Прибывшая по месту происшествия группа захвата из числа лиц постоянного состава курсов «Штурм», знающих Эмира в лицо, установила, что убийство и попытку изнасилования совершил человек «кавказской внешности», который был задержан на месте неизвестным лицом. Характер преступления и приметы преступника указывают на то, что преступником является Эмир. Личность мужчины, скрутившего Эмира по горячим следам установить не удалось, так как он с места происшествия скрылся.      
В настоящее время группами поиска и захвата продолжается патрулирование Ленинграда и его окрестностей. 

Начальник спецкурсов ГРУ «Штурм»
Полковник Ермолаев Л.А.


Гл.11. КГБ берет след

Утром 11 мая худощавый, коротко стриженый мужчина средних лет, в своем просторном кабинете, расположенном на пятом этаже мрачного серого здания на Литейном проспекте, называемым народом Большим домом, читал докладную записку Завлаба филиала НПО «Проба» Лазарева о сбое в работе аппаратуры в рамках проекта «Моральный кодекс».

Хозяин кабинета – полковник Моисеев недовольно хмурился, оценивая возможные неприятности, которые могли последовать из-за очередных промашек ученых. Вообще-то, этот проект курировало пятое управление КГБ, отвечающее за идеологическую обработку населения, но безопасность НПО и предотвращение утечки информации обеспечивало подразделение шестого управления, начальником которого по Северу-Западу был два года назад назначен Моисеев. В сферу его ответственности, кроме промышленной безопасности, входила и экономическая контрразведка, и полковник лихорадочно прикидывал, какие распоряжения необходимо отдать по проверке последствий сбоя в программе «Кодекс», прежде чем уйти на совещание к начальнику Ленинградского управления КГБ для обсуждения мер по борьбе с недавно возникшей преступной группировкой в сфере финансов.

Тонко заточенным карандашом Моисеев в тексте записки подчеркнул «Это может привести к гибели объекта, или к неподдающимися анализу изменениям его психофизических  возможностей.» Затем подумал и на полях напротив фразы: «Учитывая кратковременность нештатной работы Z-15 и малую вероятность совпадения  нахождения объекта с перечисленными биологическими качествами в зоне действия Z-15, можно сделать вывод о невозможности предполагаемого эффекта», поставил знак вопроса.

– Старшего лейтенанта Круглова ко мне, – нажал он кнопку селектора.
 
Круглов – высокий, худой молодой человек, внешность которого так не соответствовала его фамилии, появился через пару минут.
               
– Читай, – пододвинул к нему докладную записку Моисеев.

– Да, возможны варианты, – через минуту сосредоточенного изучения докладной протянул Круглов.

– А конкретнее? – Моисеев, обладавший недюжинными аналитическими способности, всеми силами старался развить эти качества и у подчиненных.

– А конкретнее, можем  в лучшем случае получить труп, а в худшем – какого-нибудь монстра или психа. И может даже не одного.

– Вот именно! – глубокомысленно протянул полковник, – давай-ка, друг Круглов, определимся, где эта неприятность могла произойти.

Разложив подробную карту Ленинграда на «совещательном» длинном столе и вооружившись маршрутным листом полета вертолета – носителя излучателя, они довольно быстро определили место сбоя.

– Давай, двигай туда и прошерсти там все на предмет чего-нибудь необычного. Свяжись с милицией и проверь все больнички и травматологию. Кстати, там, напротив Витебского вокзала – поликлиника Военной медицинской академии – ты туда тоже обязательно загляни.
 
Отослав Круглова, Моисеев достал из сейфа материалы по  операции «Финансист». До совещания по этой теме оставался час, а начальник Управления генерал Попов имел привычку вникать во все мелочи.

Не успел он перелистать несколько страниц, как раздался стук.
 
– Разрешите, Алексей Николаевич? – в приоткрытой двери кабинета, как нельзя, кстати, возник возглавляющий оперативную группу по этой теме майор Кузнецов. – У нас ЧП!
– Что еще за ЧП? Докладывайте.
– Финансист убит. Огиньская исчезла, – на одном дыхании выпалил Кузнецов.
– Подробнее, – в голосе Моисеева зазвучал металл. Он бросил взгляд на часы – оставалось тридцать минут до совещания, и, похоже, ему будет, что докладывать генералу.

***

Генерал Попов Владимир Иванович, низкорослый, бритый «под Поскребышева» наголо мужчина, строго оглядел участников совещания.
 
– Товарищи, час назад мне позвонил наш председатель – Юрий Владимирович Андропов. Разговор был очень серьезный и касался положения дел по стране в целом и нашем регионе в частности. Он настоятельно просил довести до вас установку партии: – Главная задача на настоящий момент это борьба с экономическими преступлениями и коррупцией. Враги делают ставку на мелкобуржуазные инстинкты, пытаясь разрушить моральные принципы наших людей и тем самым взорвать наше общество изнутри.

Из этого следует – что? – он перевел взгляд на Моисеева, – а то, товарищ полковник, что ваша операция «Финансист» и ваша, товарищ Брагин, – он взглянул на  начальника группы пятого управления, – «Моральный кодекс» приобретают исключительное значение. За их ходом будет лично следить товарищ Андропов.

Что вы, подполковник, можете доложить по проекту «Кодекс»?

– В рамках проекта осуществляется масштабный эксперимент по обработке жителей Центрального района, – бодро начал Брагин. – Наши  эксперты отмечают повышенный уровень оптимизма и работоспособности населения, а, главное, повышенную восприимчивость к средствам массовой информации.

– А в чем это выражается, товарищ подполковник? – перебил уверенный доклад Брагина Попов. – Вы в цифрах свои данные можете подтвердить? Или только «ля-ля»? А то получается, что можно уже победные реляции писать.

Брагин немного сник, но, видимо, был готов и к вопросам подобного рода. 
– Товарищ генерал, обычно в таких экспериментах используется метод «Экспертных оценок», но вы правы – необходимо поставить задачу перед научной группой по разработке количественных показателей.

– А что у вас случилось с установкой Z-15? – Попов не собирался ослаблять хватку.
 
– Разрешите? – пришел на помощь Брагину Моисеев. – Этим  занимается моя группа.

– Докладывайте, – буркнул Попов, жестом руки усаживая Брагина.

Коротко обрисовав ситуацию с облучателем и предпринятых по этому делу мерах, Моисеев, после небольшой паузы перешел к операции «Финансист».

– Как вы помните, год назад были получены данные о том, что Левин, получивший псевдоним Финансист, создал преступную группу для отъема средств у торговых предприятий и подпольных цеховиков, а также для использования этих средств в финансовых махинациях.

Перед нами поставлена задача – вскрыть схему этих махинаций и связи Левина с высшими эшелонами власти.

Кроме того, по некоторым данным, им заинтересовалась израильская разведка Моссад. Было принято решение ввести в его окружение нашего агента.

Под видом уголовника, бежавшего с зоны, где он, якобы, отбывал срок за грабеж, удалось внедрить в банду нашего сотрудника капитана Бессонова – псевдоним Бесков.

Благодаря своим феноменальным боевым качествам, Бессонов используется Левиным для запугивания строптивых и проведения силовых акций. Вскоре он получил кличку Бес и  занял в окружении Финансиста высокое положение – он стал его личным телохранителем и доверенным лицом.
 
Месяц назад, с нашей подачи, через Бескова, Левин был введен в круг клиентов Огиньской Олеси  Михайловны, пятьдесят четвертого года рождения, русской, по матери имеет белорусские и польские корни. По некоторым данным – дальняя родственница графа Огиньского.

– Это что? Того самого, который полонез «Прощание с Родиной» сочинил? – заинтересовался  Попов.

– Так точно, товарищ генерал, но главное то, что Огиньская, несмотря на молодость, обладает выдающимися способностями целительства и даром предвидения, а также, предположительно, владеет гипнозом.
 
– Как я помню, она отказалась работать с нами, – недовольно нахмурился генерал.

– К сожалению, отказалась, – подтвердил Моисеев, – поэтому и было решено использовать Левина. Зная его слабость в отношении прекрасного пола, мы рассчитывали, что он увлечется Огиньской и начнет ее преследовать. Когда давление с его стороны станет для нее невыносимым, мы рассчитывали предложить свою помощь.

– Что ж, вполне логично, – одобрил генерал.

– До вчерашнего дня все шло по плану, – подошел к самому щекотливому моменту Моисеев. – Левин решил похитить Огиньскую. Сегодня ночью он и боевая группа из трех человек, под руководством Бескова, проникли в ее квартиру и попытались ее увезти. В квартире оказался, неизвестный нам, дружок Огиньской, который, по словам капитана Бессонова, по своим боевым возможностям оказался на две головы выше всех, с кем ему приходилось иметь дело.

Ну, а уж, если сам Бессонов говорит такое, то можете представить, каков этот неизвестный.

В результате стычки, трое бойцов, в том числе и Бессонов, оказались этим суперменом  нейтрализованы, связаны и с тяжелыми травмами доставлены милицией, вызванной самой Огиньской, в больницу.

Моисеев сделал паузу, собираясь с духом, и, уставившись в бумаги,
произнес: – Во время схватки Левин был убит…

Повисло тяжелое молчание.

– Та-а-к, – протянул Попов, – час от часу не легче. Что же за монстр этот мистер Икс? Он что – и перед убийством не останавливается?

– Дело в том, что Левин был убит капитаном Бессоновым, – добил генерала Моисеев и, не дожидаясь его реакции, продолжил: – Бессонов утверждает, что перед тем, как неизвестный его «вырубил», капитан успел два раза в него выстрелить, пытаясь его ранить, но тот так стремительно перемещался, что пули прошли мимо, и одна из них попала в Левина. Кроме того, и Бессонов, и двое его боевиков в один голос твердят, что неизвестный во время схватки свободно проходил сквозь мебель, причем та даже не сдвинулась с места.
 
– У них все в порядке с головой? Психиатры с ними работают?

– Так точно, товарищ генерал, в настоящее время все трое переведены в нашу поликлинику в отделение психиатрии. Проводится тщательное обследование, в том числе на предмет воздействия гипноза… 

Вот такие у нас дела, – закончил свой не радостный доклад Моисеев.

– Хреновые у вас дела, – генерал схватился за нос и начал яростно его тереть, что не сулило ничего хорошего. Обычно за этим следовал жестокий разнос.

– Не так уж все плохо, Владимир Иванович, – поспешил успокоить начальника Моисеев. – Есть идеи.
 
– Хм, – генерал оставил в покое нос, – ну, если идеи есть, давайте их обсудим. Излагайте.

– Первое, – начал загибать пальцы Моисеев, – Огиньская от нас никуда не денется, и мы ее скоро найдем. Думаю, после всего что произошло, она не будет упрямиться и пойдет на сотрудничество.
               
Второе, – через нее мы выйдем на ее друга. И даже если происшедшее с боевой группой Бескова  плод галлюцинации, вызванный гипнотическим воздействием, то человек с такими возможностями представляет для нас огромный интерес.

Третье и последнее, – необходимо в ближайшее время подыскать достойную кандидатуру для замены Левина. Так как намечается игра с Моссадом, претендент должен иметь еврейские корни ну и, конечно же, иметь связи в деловом и финансовом мире.

– Ну, что же, – после паузы заговорил Попов, – на первый взгляд все выглядит логично. Возьмем ваши предложения за основу.

Полковник Куценко, – поднял он начальника отдела наружного наблюдения, – выделите людей для розыска Огиньской и ее друга. Работать в тесном контакте с группой Моисеева. Выполнять все его распоряжения.

Кстати, уточните, что случилось сегодня ночью на Фонтанке 90. Наши информаторы сообщают – там произошло убийство, но почему-то вместе с милицией там работали спецы из ГРУ.

– Товарищ генерал! Фонтанка 90! Это же район, где проводится наш эксперимент, и где произошел сбой, – не на шутку взволновался Моисеев.
 
– Вот и выясняйте есть здесь какая-то связь или просто совпадение.
Ну, а все предложения по кандидатуре на роль финансиста представить мне завтра к 15. 00.
Все свободны.
               

Гл.12. Разборы полетов

Традиционное после праздничное совещание с подчиненным ему личным составом четвертого факультета Артиллерийской академии, готовившего специалистов по радиоэлектронному вооружению, генерал Пашкин назначил на 16 часов 11 мая. Когда он взошел на трибуну, установленную на сцене актового зала второго городка, в зале установилась тишина. Все знали – ни один праздник не обходится без ЧП, и оставалось только ждать – на кого в этот раз обрушится карающая десница начальства.

– Товарищи офицеры! – голос Пашкина был строг как никогда. – Вынужден еще раз напомнить вам о бдительности и недопустимости пьянства. Сегодня ночью трагически погиб слушатель первого факультета нашей академии капитан Макаров Иван Георгиевич. Он был убит в своей квартире в нашем общежитии на Фонтанке,  в результате, как считает милиция, пьяной драки.

Так как в этом общежитии проживают многие офицеры и нашего факультета, убедительная просьба – всем кто что-то знает о происшествии срочно сообщить мне. Это очень важно. Милиция утверждает, что убийца был вначале задержан и даже связан кем-то, скорее всего офицером, проживающим там же, и, вероятней всего, участником  этого трагического застолья, но затем скрывшимся с места происшествия, а в результате преступнику удалось сбежать.

– Черт, черт, черт! – выругался в сердцах Локаев и саданул кулаком по колену. В душе заскребли кошки –  все его старания оказались напрасными. По вине каких-то растяп в милицейских погонах убийца и насильник безнаказанно гуляет по городу. Хорошо хоть женщину удалось спасти.

– Среди наших слушателей тоже есть любители гульнуть, – Пашкин оглядел зал, – Савинов, где вы там? – Встаньте!
 
Поднялся пунцовый от смущения капитан выпускного курса Александр Савинов, которому одни пророчили головокружительную карьеру вследствие его удачной женитьбе на дочке командующего артиллерией одного из военных округов, а другие скорое увольнение из армии  из-за множества амурных похождений и непреодолимой тяги к спиртному.

– Так вот, этот деятель позавчера утром пошел гулять со своей годовалой дочкой. Проходя мимо гастронома, он увидел приятелей, пьющих пиво возле ларька, и, несмотря на мои неоднократные запреты распивать спиртные напитки на улице, присоединился к теплой компании. Затем они решили продолжить уже в пивном баре потому что, видите ли, кто-то им сказал, что туда завезли раков! И пока они пили пиво с раками, – Пашкин, умело сконцентрировав голос на выражении «с раками», и, выдержав паузу, продолжил: – о  дочке, которую он оставил в коляске возле пивного ларька, этого рассадника пьянства, этот герой и не вспомнил!
 
Явившись домой на бровях в девять часов вечера, на вопрос жены «а где дочка?», он спросил: – Какая дочка?!
 
Это хорошо, что люди отвезли брошенную коляску с девочкой в милицию, куда бедная мама, в конце концов, прибежала, потеряв всякую надежду увидеть свою дочурку. Стыд и позор! Пиво с раками он, видите ли, пил!.. Садитесь, с вами будем еще разбираться.

Пашкин немного помолчал, как бы решая – в каком виде преподнести очередную порцию неприятной информации.

– В том же баре пиво с раками пили независимо от Савинова и другие наши офицеры, которыми почему-то очень интересуется ОБХСС. А наши потому, что сегодня утром на совещание у начальника академии присутствовали представители этого отдела милиции, настоятельно просившие выяснить личность некого майора артиллерии и его собутыльников, которые, хоть и были в штатском, но, по словам официантов бара, болтали на профессиональные темы именно нашей организации.

В голосе Пашкина явно слышались досада и раздражение – ведь, если офицеры будут опознаны и они, не дай бог, окажутся его подчиненными, то пора будет думать о пенсии.
 
– Впредь настоятельно советую всем любителям пива с раками не болтаться, черт знает где, и не уподобляться базарным бабам, машущими своими языками, как помелом…

– Прав старикан, ох как прав, – думал Эдуард, пробираясь после окончания совещания к выходу, – болтовня до добра не доведет.

В седьмом часу, когда, расставив и наладив аппаратуру для завтрашних лабораторных работ, подчиненные ему инженеры разошлись по домам, и Локаев, усевшись за свой стол, начал набрасывать план заключительного параграфа своей диссертации, раздался телефонный звонок. Звонил заместитель начальника  факультета полковник Кутарев: – Зайди, – коротко сказал он и повесил трубку.
 
На лестнице, ведущей на второй этаж, где располагалось командование факультета, Эдуард лицом к лицу столкнулся с Валей Алексеевой, симпатичной лаборанткой, работающей под руководством Ежова.

– Ой, а я как раз к тебе! – обрадовалась Алексеева. – У моей подруги Катеньки, ну ты ее знаешь – она в секретном отделе хранилищем заведует, сегодня день рождения, и мы тебя приглашаем!

Локаев хорошо знал Алексееву и по службе, и по совместным посиделкам на различных мероприятиях, отмечаемых на кафедре. Он даже знал о кратковременном, но бурном романе, возникшем у Валентины с Гордиенко, из которого Витя смог выпутаться с большим трудом.

Знал он и Катю, симпатичную брюнетку, составляющую с беленькой Валей эффектную пару, на которую заглядывались многие офицеры, но никогда раньше ему таких откровенных предложений со стороны подружек не делалось. Как будто угадав его мысли, Валентина продолжила атаку: – Ты ведь сейчас один, без жены, некому тебя бедненького приголубить!

Несмотря на репутацию Алексеевой, ведущий весьма свободный образ жизни, такой напор с ее стороны ошеломил и насторожил. Удивила и скорость прохождения информации о его семейных делах. Глядя на милую девушку и подбирая слова для вежливого отказа, Эдуард вдруг почувствовал ее смятение и понял, что она, испытывая истинную симпатию к нему, тяготится ролью соблазнительницы, явно навязанной ей чужой волей.

Интуиция его не подвела. Валентина Алексеева, приехавшая в Ленинград из Пскова пять лет назад, попалась на крючок КГБ в ресторане гостиницы Пулковская, где она довольно успешно начала осваивать древнейшую профессию.

 После короткой обработки ее определили под крыло начальника особого отдела Военной артиллерийской академии майора Матросова, а тот, организовав ей звание ефрейтор, направил на службу в лабораторию к Ежову.
      
Майор Ежов Алексей Юрьевич, проходящий в сводках особого отдела артиллерийской академии как «Карл», получил свою кличку из-за длинного острого носа. В детстве его дразнили Буратино, в юности Буратино плавно перешел в папу Карло, а уже в Высшей ленинградской  школе КГБ за ним закрепился псевдоним «Карл».
 
Из школы КГБ он был отчислен за пристрастие к спиртному и направлен для прохождения службы в академию, где довольно быстро, благодаря протекции особого отдела, был назначен начальником  лаборатории и, несмотря на отсутствие кандидатской диссертации, должен был в ближайшее время стать преподавателем. Должность преподавателя давала шанс получить полковника, и Ежов, не жалея сил, снабжал информацией обо всех сотрудниках, попадающих в круг его общения, начальника особого отдела академии майора Матросова. Таких информаторов у Матросова было несколько, но благодаря учебе в школе КГБ и неординарным способностям располагать к себе людей, Ежов занимал особое место и даже иногда привлекался к оперативным разработкам, вербовке и руководству агентурой.

Сегодня утром, докладывая Матросову о разговорах и настроении офицеров после присвоения генсеку звания маршала, он особое внимание уделил эпизоду бегства из пивбара «Прибой» и роли Локаева, как несомненного лидера с весьма неординарными возможностями. Тут же было решено включить Локаева в разработку с целью привлечения его к сотрудничеству. Для начала, Ежов предложил использовать Алексееву, которая должна будет войти с Локаевым в тесный контакт и выяснить круг его общения, привычки и способности. Так и была предрешена эта, якобы случайная, встреча на лестничной площадке.
 
Всего этого Эдуард, конечно же, не знал, но ведомый своим чутьем, многократно усиленным действиями той же организации, которая сейчас пыталась заполучить его в свои сети, он вежливо, но решительно отклонил соблазнительное предложение, сославшись на срочные дела, и, оставив растерянную Валентину на лестнице, продолжил свой путь.
 
Борис Георгиевич Кутарев покровительствовал Локаеву с первых дней появления того на факультете. Скорее всего, это было связано с мнением преподавателей, которые, начиная со вступительных экзаменов, отмечали способности этого слушателя в области математики и его оригинальное мышление. Таких людей Борис Георгиевич сразу зачислял в кандидаты на пополнение научно-педагогического состава факультета и в дальнейшем уже не выпускал из вида.

К тому же, Кутарев, несмотря на свой небольшой рост и полноту, был в прошлом неплохим спортсменом и оставался заядлым болельщиком. И по всему поэтому, Локаев, хороший спортсмен и ведущий игрок сборной команды факультета по шахматам, был любимчиком внешне простоватого, но на самом деле умного и расчетливого бывшего фронтовика, а ныне одного из влиятельных функционеров академии. Сравнительно небольшая должность не мешала Кутареву влиять через свои многочисленные связи, многие из которых вели в высшие эшелоны министерства обороны, на события в стенах академии. Благодаря этим связям Локаев после выпуска остался служить на факультете, хотя этого он и не знал.
 
Разговор оказался довольно коротким. Даже не предложив Локаеву сесть, Кутарев огорошил своего подопечного с места в карьер: – Я не знаю, по каким причинам, что ты там натворил, но твоей личностью усиленно интересуются начальники особого и политического отделов. Из опыта знаю – такой интерес добром не кончается, так что сейчас бегом к Ульянову с рапортом на очередной отпуск. Завтра утром сразу в строевой отдел и оформляй отпускной и проездные, куда-нибудь подальше.

Месяц переждешь, а там видно будет. Дату рапорта поставишь восьмое мая. С Ульяновым я разговаривал – он в курсе.

Полковник Ульянов Геннадий Николаевич – начальник кафедры, непосредственный начальник Локаева, являлся, к тому же, его научным руководителем и тоже принимал активное участие в его служебном продвижении. Именно он в приватной беседе с Кутаревым доложил об интересе особистов и «политрабочих» к личности Локаева, получив, в свою очередь, эту информацию от своего приятеля начальника кафедры артвооружения полковника Пуленца Евгения Николаевича, дружившего с начальником отдела кадров. Он-то и поведал приятелю о неожиданных запросах личного дела капитана Локаева сразу двумя одиозными отделами.

 Без слов подписав рапорт, представленный Локаевым, Ульянов поднял глаза на стоящего перед ним подчиненного: – Ну, что ж, отдохни, да только особенно не расслабляйся. Не забывай – в сентябре защита. Кстати, все материалы диссертации завтра мне на стол. Пока ты будешь загорать, надо еще раз проверить все, что ты успел натворить.   



 

Гл. 13. Схватка

После полученных вводных  работа над диссертацией не заладилась, и Эдуард, отложив секретную рабочую тетрадь, попытался проанализировать сложившуюся ситуацию. Внутренний голос подсказывал, что, так или иначе, интерес к его персоне как особиста, так и начальника политотдела, связан с событиями последних трех дней и его приобретенными способностями. Отрешившись от всего, он начал вспоминать все случившееся, начиная с момента драки в проходном дворе – где могла произойти утечка информации?

– Так… первой могла что-то заподозрить Галка. Недаром она утром ключами трясла  и что-то про фокусы намекала…

Нет, скорее всего, не она, – возразила интуиция, и он пошел отматывать события дальше. – Пивбар! Точно!
 
В памяти всплыло лицо Ежова, пытливо смотревшего в упор, и его вопрос: – …И как это тебе удалось?
 
– Это Ежов, – решил, было, он, – но тут же вспомнилась фраза Шишова «Наш пострел пройдет и через дверь…», и зародилось сомнение, – а может, Юра?

– Нет, – опять запротестовал внутренний голос, – это не Шишов. Все-таки это Алексей, недаром про него ходили смутные слухи о связях с особым отделом.

Следующий момент, когда проявились его возможности, произошел у Олеси. Но там поверженные им противники не могли знать, кто он и откуда. Может быть, гэбисты добрались до Олеси и через нее получили информацию? Эта мысль промелькнула и исчезла без следа.
 
Мог, конечно, что-то заподозрить Гордиенко, но представить Виктора, верного товарища, да к тому же офицера ГРУ, закладывающего своего друга кому-то из комитета безопасности, было просто невозможно.

Неожиданно из подсознания выплыл эпизод, когда он рвался через кухню на помощь несчастной вдове Макарова. Вот он внушает двум женщинам, стоящим возле своих столов, что они ничего не видели. Вот он разворачивается к стене, чтобы ломится через нее. – Стоп! – перед мысленным взором промелькнула дверь на кухню. И за ней, в полумраке коридора смутно белеет чье-то знакомое лицо!

 Еще одно усилие и… приходит разгадка – это же майор Глазунов из политотдела!

– И все встает на свои места. Особый отдел получил информацию от Алексея Ежова, а политотдел от Глазунова…

Действительно, Глазунов не стал рассказывать ни милиции, ни сотрудникам, как он понял, каких-то спецслужб, о невероятной сцене с участием Локаева, свидетелем которой он стал –  все равно никто бы не поверил, да еще бы посчитали, что все привиделось с  пьяных глаз. Но, поразмыслив, он решил, что своему непосредственному начальнику, генералу-лейтенанту Белову, рассказать о случившемся он должен.

Начальник политотдела Белов требовал от своих сотрудников подробных сведений обо всем, что происходит в общежитиях офицеров и о поведении их в быту.

 Будучи яростным поборником морального кодекса строителя коммунизма, он неустанно боролся за чистоту партийных рядов среди слушателей и офицеров постоянного состава академии. Как только ему становилась известна какая ни будь сплетня, он, зачастую, не особенно разбираясь, настаивал на самых решительных мерах.

Такой подход погубил немало судеб.

Однако и самому Белову провидение отплатило той же монетой.

Через девять лет после описываемых событий, в разгар антиалкогольной компании Горбачева, Белов добился отчисления из академии слушателя, сломавшего на первомайские праздники 1985 года руку. При этом генерал утверждал, что «просто так руки на праздники не ломают». А седьмого ноября того же года он сам умудрился, поскользнувшись, сломать ногу!

Тут же нашлись доброхоты, доложившие об этом в Москву, и нашего борца за трезвый образ жизни мгновенно уволили, освобождая тепленькое место для очередного претендента на генерал-лейтенантскую должность.
 
Докладывая Белову о необычайных событиях и роли Локаева, Глазунов немного побаивался, что начальник примет его рассказ за бред сивой кобылы, но рассчитывал на заинтересованность того в ловких и надежных информаторах.

Его расчет оказался верным. Белов буквально засыпал вопросами подчиненного и сразу затребовал всю информацию по Локаеву,  послав за его личным делом в отдел кадров. Генерал уже довольно потирал руки, представляя какие выгоды ему сулят услуги человека со способностями, описанными Глазуновым, когда тот вернулся с ни с чем. Известие о том, что Локаевым уже заинтересовался особист, успевший первым навестить отдел кадров, расстроило Белова только в первый момент. Затем его осенило: – Если этим человеком заинтересовалось КГБ, значит, то, что рассказал Глазунов, имеет под собой основание. А работать этот Локаев сможет и на два отдела.
 
Белов не мог предположить, что уже через три дня полковник Моисеев, связав последние события на Фонтанке и докладную начальника особого отдела артиллерийской академии Матросова о необычных способностях предполагаемого будущего внештатного осведомителя, определит Локаева, как человека, действовавшего в квартире Огинской.

Моисеев также сделает вывод о том, что феномен Локаева объясняется тем, что именно он является тем единственным, попавшем под облучение Z-15 человеком, в момент сбоя в работе излучателя. Еще через пять дней, после бурного обсуждения и консультаций с армейским руководством, по личному указанию всемогущего Андропова, будет принято решение о переводе майора Локаева из Вооруженных сил в штат КГБ.

Всего этого не мог знать и Эдуард, но воображение быстро нарисовало безрадостную картину дальнейших событий.

То, что  чекисты и политработники будут пытаться использовать его новые возможности для своих целей, это и ежу понятно. То, что он будет отказываться, тоже не вызывает сомнений, а вот чем это все кончится – покрыто мраком неизвестности. Но для него ничего хорошего такой разворот событий не сулил. Положение казалось безвыходным, и Локаев впал в какое-то странное состояние, напоминающее оцепенение. Казалось, все мысли исчезли, исчез весь окружающий мир, и наступило безвременье…

Тем не менее, когда он вернулся в действительность, у него было ясное решение. Все оказалось просто – надо, чтобы прежний Эдуард Локаев исчез. Ведь, по сути дела, он уже совершенно другой человек – человек, для которого ничего невозможного нет! Этой же ночью он уничтожит свое личное дело в академии, обзаведется новыми документами и – прощай майор Локаев…

Нет, так нельзя! Так он подставит своих друзей-покровителей Кутарева и Ульянова. Да и родители могут оказаться под ударом. Надо поменять личность во время отпуска! Пропал где-нибудь в тайге или горах, и дело с концами…
Вот когда наступит новая жизнь. А отца с матерью можно будет предупредить. Они-то поймут. Жаль, конечно, терять друзей, привычный уклад, работу, практически законченную диссертацию, но делать нечего. Завтра нужно срочно оформить все документы и исчезнуть из Питера.

Локаев посмотрел на часы. – Ого, уже почти девять. Секретный отдел уже нервничает
.
Сдав секретный чемодан и выслушав недовольное бурчание секретчицы по поводу вечных задержек, Эдуард вышел на улицу Чайковского. Полюбовавшись по летнему поздним закатом, он, мысленно уточняя план действий на ближайшие дни, двинулся к себе на Фонтанку.

***

Бывший сержант спецназа ГРУ Керимов, а ныне убийца и насильник Эмир, приходил в себя после тяжелого, полного кошмаров, сна в снятой им два дня назад маленькой однокомнатной квартирке на Можайской улице. Его нынешнее убежище находилось в десяти минутах ходьбы от Витебского вокзала, а значит и дом на Фонтанке, в котором он потерпел сокрушительное фиаско и откуда еле унес ноги, был рядом. Это было важно потому, что, несмотря на плохое самочувствие, вызванное передозировкой «Промафладом», он не собирался мириться с поражением. Физические страдания были просто пустяком перед душевными мучениями.

– Как его унизили! И кто? Презренный гяур, который не только лишил его наслаждения, но и нанес смертельное оскорбление тем, что одержал верх в их схватке.

Наверняка он сам воспользовался женщиной, пока Эмир был в отключке. Только кровь смоет этот позор! Он убьет этого шакала, посмевшего встать на его пути. А потом, – потом он закончит дело с той сладенькой сучкой…

Трясущимися руками он достал очередной шприц и ввел дозу в вену. Через несколько секунд мир вновь обрел краски. Успокоительная мысль о том, что его поражение было просто случайностью, нелепым стечением обстоятельств, живительным бальзамом пролилась в душу.

– В следующий раз все будет так, как захочет он – Эмир. Никто не смеет становиться на его пути!

Встав с кровати, он подошел к зеркалу. Оттуда на него мрачно уставилось обросшее черной жесткой щетиной лицо, с лихорадочно блестевшими, глубоко запавшими глазами. Такое лицо, лицо настоящего воина, которое должно наводить ужас на врага, ему даже понравилось. К сожалению его надо прятать – ведь по его следам идут ищейки. И, если милицию он почти не принимал в расчет – жалкие дилетанты, то с бывшими коллегами по курсам «Штурм» надо было считаться.

Спецы ГРУ хорошо знали свое дело, но сержант Керимов был способным учеником и получил хорошую выучку, в том числе и в искусстве маскировки. На этот раз он выбрал образ безобидного старичка. Седая накладная бородка, парик под старомодной шляпой, очки и палочка в руках – никто в этом благообразном пожилом человеке не узнает смертельно опасного Эмира.
 
Пройдя на кухню, он выдернул выдвижной ящик кухонного стола и высыпал содержимое на столешницу. Отобрав несколько ножей и вилок, Эмир взвесил их на руках.
 
– Легковаты, конечно, для метания, но для ближнего боя сойдут.
 
Коротко размахнувшись, он метнул нож, а потом и пару вилок в косяк двери. Полюбовавшись на дрожащие ручки, глубоко вонзившихся в дерево ножа и вилок, он удовлетворенно хмыкнул и, собрав и рассовав по карманам свой кухонный арсенал, двинулся к выходу.

***

 К десяти часам вечера усилившийся ветер нанес с финского залива тучи, затянувшие сверкающее недавно золотом небо. Стало темно, начал накрапывать мелкий дождь, но Эмир, сидевший во дворе дома на Фонтанке на той же скамеечке, на которой сидел почти сутки назад не обращал внимания ни на ветер, ни на дождь. Он неотрывно смотрел на знакомое окно, ожидая, когда оно засветится, подобно соседним, теплым оранжевым светом. Окно оставалось темным, и Эмир, стараясь сдержать рвущуюся наружу ярость, рисовал в воображении картины своего торжества, как над хрупкой женщиной, так и над опасным противником, который, он был в этом уверен, появится вместе с ней, чтобы предаться плотским утехам, на которые имел право только он – Эмир.
 
– А может они уже занимаются этим? – возникла страшная мысль, и он, заскрежетав зубами, бросился было к освещенному тусклой лампочкой входу в дом, но тут же остановился. За те четыре с небольшим часа, которые были потрачены им на разведку и поиски путей проникновения в нужную квартиру, ожидаемые  объекты не появлялись, а значит остается просто ждать. Прошло еще несколько томительных минут, и его осенила блестящая, как ему показалась, мысль: – Зачем мокнуть под дождем, когда можно спокойно устроить засаду прямо в квартире? Они сами придут к нему!
 
Эмир встал и направился к освоенной им прошлой ночью водосточной трубе.

***

Проходя со стороны Фонтанки под аркой, ведущей к пятому корпусу, Локаев почувствовал странное беспокойство. Неожиданно вспомнились вчерашние события и схватка с насильником, образ которого почему-то всплыл в сознании. Через несколько мгновений он уже твердо знал – где-то рядом тот,  которого ищет вся милиция Ленинграда и кого нельзя ни в каком случае оставлять на свободе. Эдуард внимательно оглядел двор. В неверном свете уличных фонарей никого не было видно, и только возле четвертого корпуса маячила чья-то тень.

Подойдя поближе, он разглядел, что это какой-то старикан с палочкой. Локаев было успокоился, но вдруг до него дошло, что этот дед топчется под тем самым окном, из которого ему пришлось прошлой ночью выпрыгивать.

Тем временем старик прислонил свою палку к стене, и..., ухватившись за водосточную трубу, неожиданно резво стал по ней взбираться!

– Эй! – окликнул странного верхолаза Эдуард, и тот, как ужаленный, обернулся и, разворачиваясь в воздухе, мягко спрыгнул на землю.

На  Локаева уставились горящие глаза зверя в человеческом обличье.

Взаимное узнавание произошло мгновенно, и они одновременно начали действовать.

До того как Эдуард смог приблизится к Эмиру вплотную, тот успел метнуть в своего врага весь свой боезапас, но Локаев даже не стал увертываться, а пропустил все сквозь себя, рассчитывая этим деморализовать противника. И это ему удалось в полной мере.

Эмир, видя стремительно  летящего на него и передвигающегося со сверхъестественной быстротой человека, сквозь которого, как сквозь туман пролетают все его ножи и вилки, вдруг понял, что его противник не человек!
 
– Вот почему он потерпел поражение – за ним пришел шайтан!
 
Это была его последняя мысль. В голове, изуродованной наркотиками, что-то взорвалось, и бывший спецназовец Керимов упал на землю уже мертвым.
 
Столь неожиданный конец схватки немного озадачил Локаева, но долго светиться возле трупа не было резона, и он поспешил к телефонному автомату.

Сообщив по 02 о том, что во дворе по адресу Фонтанка 90 находится тело насильника и убийцы, он, не ответив на настойчивое требование дежурного сообщить – кто звонит, повесил трубку и поспешил домой. Быстро пойдя в свою комнату, он, стараясь ни о чем не думать, разделся и лег в постель. Но уснуть, как он хотел, не удавалось. Перед глазами проплывали сцены недавней схватки и поверженный враг.

Кто он? Судя по навыкам рукопашного боя, парень прошел специальную подготовку. Прокрутив эту мысль в разных вариантах, Эдуард начал засыпать, и вдруг перед ним, как в кино, замелькали картинки какого-то военного лагеря. Он увидел свирепых инструкторов, натаскивающих одурманенных чем-то курсантов, медсестру, делающую этим же курсантам инъекции, человека в белом халате, настраивающего радиоаппаратуру, и ему стало понятно, что он видит кухню, на которой и был изготовлен его давешний противник, каким-то образом вышедший из-под контроля своих кураторов.
 
– Что же получается? Этот убийца и насильник – он же, по сути дела, жертва! Жертва каких-то экспериментов по созданию сверхсолдат…
 
Эта мысль потрясла Эдуарда, и дремота, раскрывшая подоплеку секретного лагеря, испарилась без следа. Следующая мысль заставила его содрогнуться. На лбу выступил холодный пот.

– А он сам? Откуда у него эти необыкновенные способности? Не является ли он сам супермарионеткой, которым управляют невидимые хозяева?

Локаев встал с постели и некоторое время бесцельно ходил по комнате. Потом он уселся в позе лотоса на полу и попытался войти в состояние транса.

Через некоторое время это ему удалось. Когда он пришел в себя, ему было известно все, что с ним произошло.  Оставалось благодарить судьбу за то, что в результате благоприятных стечений обстоятельств он не погиб и не стал таким же чудовищем, как его несчастный противник.
 
Определенность в собственной судьбе успокоила. Эдуард лег и наконец-то уснул.


Гл. 14. Сон и явь

Он шел по необыкновенно красивому городу, неуловимо напоминающему Ленинград. Многочисленные реки и каналы несли хрустально чистые воды под ажурными мостами, висящими между гранитными берегами. Дома-дворцы, отделанные разноцветным мрамором, колоннами и скульптурой, вздымались ввысь и врезали в серое пасмурное небо свои затейливые башни и шпили. Несмотря на отсутствие солнца все вокруг было ярко освещено призрачно-жемчужным светом, бывающим ясными летними ночами на севере.

Свернув с набережной, Локаев по какому-то узкому переулку, наблюдающему за ним темными венецианскими окнами, неожиданно вышел на площадь, по периметру которой громоздились внушительные соборы и храмы. Все пространство площади было заполнено верующими различных религий. Здесь были христиане многочисленных  конфессий, над которыми вздымались разнообразные кресты, иконы и хоругви, мусульмане в белых, предназначенных для хаджа одеждах, евреи, в накинутых для молитвы талитах, с огромными двойными свитками Торы  руках. Оранжево-желтым пятном возле многоярусной пагоды толпились, сверкая бритыми макушками, буддистские монахи. Многоголосие разноязычных молитв, сливаясь с торжественным звоном колоколов, плыло над толпой невнятным тяжелым гулом.

 Стараясь не мешать молящимся общаться со своими богами, Эдуард свернул в первую же попавшуюся улицу. Раздумывая о том, что все люди на площади молятся по сути дела одному, по-разному понимаемому и называемому ими, Богу, он медленно шел вдоль серых зданий, под крышами которых угадывалась какая-то лепнина. Приглядевшись, он с неожиданно возникшей тревогой понял, что это изображения каких-то демонов. Откуда-то на улице появились одетые в черное люди.  Одни из них стояли, другие сидели или даже лежали на тротуарах, как будто ожидая какого-то сигнала. На темном фоне их  одежд тут и там  мелькали белые цифры 666 и двуглавые змеи. Их  лица прикрывали прилегающие капюшоны, из-под которых недобро поблескивали глаза. Появилась уверенность, что они жаждут крови и в любую минуту могут начать крушить все вокруг.

– Это же сатанисты, – мелькнула догадка, и неприятный холодок пробежал по спине. – Что заставляет этих людей отрицать божеские и человеческие законы и служить злу? Может рабское желание угодить хозяину – князю тьмы, который, как они считают, правит на земле?

Обходя их, как прокаженных, Локаев постарался побыстрее  убраться с  мрачной улицы, но перед ним возникла фигура в черном балахоне с висевшей на груди перевернутой пятиконечной звездой, в центре которой красовалось
изображение козла. Такая же звезда – пентаграмма украшала обложку черной книги, которую черный человек протягивал ему.

– Возьмите, – раздался мягкий обволакивающий голос, – прежде чем осуждать нас, прочтите нашу библию. Вы ведь читаете иудейскую и христианскую, познакомьтесь и с нашей. В ней нет, как вы думаете, призыва к насилию. Мы только отрицаем всякое рабское поклонение чему-либо или кому-либо и всякие догмы, особенно церковные. Мы за свободное развитие личности и почитаем те Темные силы, что движут природой и всем миром.

Среди них, – он кивнул в сторону своих соратников, – есть, конечно, любители насилия, но их мало, и чаще всего это психически больные люди.

– Черный человек, ты недобрый гость,
Эта слава о тебе давно разносится…,

– промелькнули в голове строки Есенина, и Локаев бросился вперед, туда, где улица сатанистов вливалась в широкий проспект, и откуда раздавались звуки оркестра, а многоголосый хор дружно выводил: – «В царство свободы дорогу грудью проложим себе…».

Через мгновение он оказался в толпе демонстрантов. В воздухе алели флаги и транспаранты, время от времени из громкоговорителей звучали лозунги, на которые демонстранты отвечали дружным «Ура!».

Пристроившись в хвост колонны, Эдуард, охваченный всеобщим энтузиазмом, некоторое время маршировал вместе с толпой. Постепенно толпа начала редеть, и, вдруг, он увидел, что остался в одиночестве. Все куда-то подевались, а перед ним вместо города открылось залитое солнцем  пространство. Косые солнечные лучи падали на землю из-под нарядных белоснежных облаков, образуя подобие огромного светового шатра.

"Вот он, божий храм!" – пришла торжественная мысль, и Локаев прямо по воздуху
поплыл к солнечному собору.

Посмотрев вниз, он увидел, что земля исчезла, а под ним  расстилается бескрайнее синее море. Впереди, там, куда незаметно переместился солнечный шатер, угадывался массив суши, над которым сверкал золотом крест, венчавший главу православного храма. Прямо в воздухе перед Эдуардом возникла карта – на синем фоне с надписью Ладожское озеро обрисовался контур большого острова.

– Валаам, – догадался он. На юго-востоке острова расположилась группа
небольших островков, на одном из которых выступила надпись «Остров Дивный». Следуя указанию карты, Локаев начал плавно снижаться  к острову.

Вскоре он увидел гранитный берег острова, о который разбивались синие с белыми гребнями волны. У самой кромки воды стояла девушка. Она протягивала к нему руки, и он вдруг понял, что это Олеся...!

                ***

Алый, собственноручно сшитый Локаевым из лавсана парус, наполняемый юго-западным попутным ветром, гнал байдарку к туманному темно-серому сгустку посреди бескрайнего голубого простора. Время от времени над этим сгустком, казалось прямо в воздухе, возникал миражом купол собора Валаамского монастыря. По приблизительной оценке Эдуарда до него оставалось еще километров двадцать пять.

За кормой остался небольшой остров Хейнясенма, и теперь, через час с небольшим, должен будет показаться еще один островок со смешным финско-японским названием – Мюкериккю.

Несмотря на отличную погоду и попутный ветер, зная коварный нрав Ладоги, способной в любой момент разразиться шквалом, Локаев шел к своей цели, используя для страховки цепь островов Валаамского архипелага, на которых, в случае резкого ухудшения погоды, можно было бы укрыться. Но пока оснований для тревоги не было. Сияло солнце, по голубому шелку неба проплывали одиночные барашки облаков, с тихим шипением киль и шверты резали воду.

Неожиданно слева по борту с тихим плеском из воды высунулась морда нерпы, и круглые глаза с добродушным любопытством уставились на  Эдуарда. Пожелав ей хорошей охоты, он вернулся мыслями во вчерашний день.

Потратив полдня на оформление отпускных документов в строевом отделе академии, Локаев затем съездил в Отдел туризма ЛенВО, где заместитель начальника отдела, его хороший знакомый Георгий Иванович Мананков, курирующий спортивный туризм, быстренько оформил ему путевку на Турбазу Министерства обороны «Терскол», расположенную в одноименном поселке под Эльбрусом.

Это место, где Локаев впервые провел отпуск в феврале прошлого года, очаровало его, и он был рад вновь побывать там.

Потом он ринулся в Ленинградское Бюро экскурсий, чтобы купить путевку на теплоход с экскурсией на Валаам – он знал только такой путь попадания на остров, но на ближайшие дни все было продано. Эдуард отчаялся – ведь он был уверен, что должен быть в ближайшее время там, где, если верить сну, будет его ждать Олеся. И тут он вспомнил, как год назад он уже ходил туда на байдарке с Борей Скиртачом, преподавателем военной кафедры ЛГУ – его давешним приятелем и соперником по учебе в академии за звание лучшего слушателя курса.

Тот поход запомнился бесконечными дискуссиями за жизнь, а главное тем, что при сборке байдарки на берегу Ладоги под Приозерском, они обнаружили только одно весло. И все-таки они дошли до Валаама, работая на пределе сил попеременно, хотя, конечно это была авантюра чистой воды. Но, как говорится, победителей не судят, и вот теперь этот рискованный опыт надо было повторить, но уже в одиночку.

Год назад купленная польская байдарка «Нептун», парусное вооружение которой Локаев, не пожалев на это времени, усовершенствовал, хранилась у Панова на Удельной. Когда Эдуард примчался туда, у Юры, к своему счастью, он застал Лену. Несмотря на еще не оформленные ими официально отношения, ее все уже называли Леной Пановой. Она, работая начальником  ветеринарной службы района, одновременно неплохо зарабатывая и частной практикой, и вот уже как год разъезжала на собственном Жигуленке.

Слушая историю бегства Олеси, которую, упуская подробности, раскрывающие его собственные способности, рассказал Локаев, Елена делала большие глаза, и время от времени повторяла: –  Да ты что! Не может быть!

Кончилось дело тем, что поскольку до поселка Кузнечное, откуда обычно они стартовали в своих походах по ладожским шхерам, Локаев сегодня добраться электричкой никак не успевал, они все втроем загрузились в Ленкины Жигули и уже к восьми вечера были на месте.

Юра помог собрать байдарку, и, получив благословение друзей, Эдуард отправился туда, куда позвала его любимая. Пройдя километров пять, он переночевал на острове Кильпола и ранним утром взял курс на Валаам.

Теперь посреди сине-голубого простора он вспоминал свой давешний сон, гадая – что ждет его на островке с многообещающим названием Дивный.

Мысль, зацепившись за образ Олеси, стоящей на скалистом берегу, начала отматывать клубок сновидения назад, и теперь он анализировал уже все, что раскрыло ему его подсознание той ночью.

Его удивил факт получения информации о сатанистах, о которых слышал раньше только мельком. То, что в основах их учения лежат именно те тезисы, которые поведал ему черный человек с козлиной пентаграммой на  груди, он, уже имевший опыт подключения к астралу, не сомневался. Но зачем эти сведения ему? Может быть затем, чтобы он задумался, где же все-таки истина и по какому пути идти?

Ему, воспитанному обществом в духе атеизма, но смутно помнящему детские впечатления от посещений церкви, куда водила его бабушка, и ее поучения о Боге, иногда приходилось и раньше размышлять о целесообразности религиозного восприятия мира. С одной стороны вся несуразность ветхозаветных представлений о мироздании, суровая требовательность церкви к принятию всех ее догматов, категорическое неприятие других вероучений – отталкивала, но с другой – он интуитивно понимал, что воспитание человека в духе милосердия, любви, жертвенности и главенстве духовного над материальным имеет большой смысл.

А что вещал тот черный апологет сатанизма во сне? Свобода мысли, отказ от догм, развитие личности – в этом ничего плохого, на первый взгляд, нет. Но почему они выбрали для своей церкви имя сатаны – этого, для большинства людей, антипода Бога – создателя? И что это за темные силы, которым призывают сатанисты поклоняться?

Как Эдуард ни старался, он не мог найти в природе примера действия этих самых темных сил. Да, есть борьба за доминирование между различными видами жизни, есть разрушительные силы природы, но это все определяется объективными законами мира, а не какой-то злой темной волей. Только сами люди могут нести осознанное зло друг другу. Причем, чаще всего причина этого зла кроется в древних инстинктах человека – в его животной, эгоистической сущности.

Наверное, именно эта звериная сущность человека и составляет его первородный грех – первопричину его страданий, а не яблоко, сорванное Адамом с райского дерева познания добра и зла. Вот и получается, что, призывая поклоняться темным, движущим природой, силам, сатанисты ограничивают человека в духовном росте, опуская его до животного уровня со всеми его инстинктами и звериным эгоизмом.

В размышлениях время пролетело быстро, и неожиданно скалистые берега Валаама, освещаемые уже заходящим солнцем, оказались совсем близко. Направив лодку на восток, Эдуард теперь плыл вдоль прибрежной линии Валаама, с замиранием сердца ожидая встречи и стараясь не ошибиться с определением нужного острова. Наконец он вступил на долгожданный берег, но ни у воды, как ему снилось, ни в лесочке, покрывавшем этот клочок суши, Олеси не было. Вечернюю тишину нарушали только плеск воды, да крики неугомонных чаек.
– Это был только сон, – пришла горькая отрезвляющая мысль, и Эдуард без сил опустился на еще теплый от дневного солнца гранит.

Гл. 15. Уход

 Вечером одиннадцатого мая полковник Моисеев, лежа в постели, с трепетом, не прошедшим с годами, ожидал появления из ванной комнаты жены. Всякий раз, когда она в своем голубом пеньюаре, свежая, словно только что сорванный бутон розы, появлялась на пороге, у него захватывало дух, и он произносил уже ставшую дежурной, но не надоедавшую им фразу: – Вот и моя Афродиточка из пеночки явилась!
Годы делали свое, и его любимая Татьяна с возрастом из хрупкой белокурой девчушки превратилась в зрелую рыжеволосую, видимо не обошлось без химии, красавицу. Рождение двух бутузов мальчишек и лапочки дочки не могло не сказаться на ее фигуре, но неведомые науке флюиды, исходившие от жены, по-прежнему будоражили и вызывали желание.
Круша его далеко идущие эротические планы, зазвонил стоящий на прикроватной тумбочке телефон. В сердцах чертыхнувшись, Моисеев взял трубку и услышал полный энтузиазма голос начальника отдела «наружки» полковника Куценко.
– Не спишь Николаевич? Извини, коль разбудил, но у меня для тебя хорошие новости. Мои ребята вычислили Огиньскую. Она укатила в деревню под  Малую Вишеру  к своей тетке, некой Дмитриевой. Двое моих орлов уже там, ждем твоих указаний.
Стараясь не смотреть на появившуюся жену, Моисеев начал одеваться.
– Ты, Борис Аркадьевич, срочно формируй группу захвата, – перекладывая телефон из руки в руку и натягивая брюки, постепенно наполняясь охотничьим азартом, включился он в работу. – Немедленно вызови нашего психотерапевта Федорова и пусть захватит с собой помощника, тоже владеющего техникой гипноза. Обязательно в группе должен быть кинооператор с мощным телеобъективом. Будем все фиксировать на пленку. За мной сейчас же высылай машину, думаю, на рассвете будем на месте. Да свяжись со своими ребятами, пусть держатся от дома Огиньской подальше, она еще та штучка.

***
После трудового дня, в течение которого они с тетей Леной перекопали под картошку огород, Олеся, не привычная к деревенскому труду, выпив настоянного на травах чая, едва добравшись до постели, словно в черный омут, провалилась в сон. Среди ночи ее как будто кто-то толкнул. Олеся открыла глаза и в призрачно-бледном свете луны, льющимся из окон, увидела за столом в красном углу под иконами мужской силуэт.
– Дедушка Андрей – узнала она, приглядевшись, и насторожилась. Дед, или вернее его информационно-энергетическая сущность, появлялся весьма редко и только в исключительных случаях, когда требовалась его помощь.
Встав с постели, она, неслышно ступая босыми ногами по прохладному полу, подошла к столу и села напротив своего чудесного предка, чей род происходил от легендарных северных волхвов. Некоторое время между ними происходил интенсивный обмен информацией, затем Олеся почувствовала ласковое мысленное прикосновение – и дед Андрей исчез.
Тихонько скрипнули половицы – подошла и села рядом, обняв  Олесю за плечи, тетя Лена.
– Что, дед Андрей приходил? – утверждающе спросила она.
Олеся вздохнула: – Приходил. Завтра, вернее уже сегодня, за мной явятся люди из Большого дома. Придется мне, тетя Леночка, уходить в другой мир. Нельзя мне  в их экспериментах участвовать. Мне через девять месяцев двойню рожать – мальчика и девочку.
Она счастлива улыбнулась.
– От твоего суженого, от Эдуарда? – тоже обрадовалась тетка.
– От суженого, – продолжая улыбаться, ласково протянула Оксана, – сегодня ночью перешлю ему весточку. Пусть с дедом Андреем встретится. Тот ему растолкует что, да как. Заодно кое-чему научит. А что мой любый деду понравится – я не сомневаюсь. Вот только на Валаам миленькому придется плыть. Дедушка сейчас там Свято-Преображенский монастырь готовит к новому открытию. Говорит, там лет через десять снова божья обитель водрузится. А еще он Лабиринт на острове Дивном поправит и покажет моему, как им пользоваться. Кстати, ваш-то Лабиринт в порядке? Мне прямо с утра туда надо бы. Вход, как прежде, за усадьбой Мокошино? Не нарушили?
– Да там же, возле усадьбы, за рекой. Куда он денется. Одна пойдешь?
– Конечно. Ты должна остаться ни при чем. Да смотри, чтобы они даже не заподозрили, что ты на что-то способна, а то и тебя заметут.
– Ну, уж это вряд ли, – лукаво усмехнулась Елена, – что с меня, с бабы деревенской взять? Прикинусь дурочкой непонятливой – и все тут.
– А соседи? – не успокаивалась Олеся, – вот расскажут про твои заговоры, да травяные настои – не отвяжутся ведь служивые.
– Не расскажут, – уверенно возразила тетка, – я их всех строго настрого предупредила – о моей помощи никому, иначе все болячки вернутся, – она хихикнула. – Да и к власти у нас еще со сталинских времен, когда в колхозы силком тащили, доверия нет. Так, что за меня не беспокойся, думай лучше, как тебе до Лабиринта добраться, чтобы им раньше в лапы не угодить.
Некоторое время они молчали.… А через минуту Елена довольно рассмеялась: – А ведь придумала! Сделаем так…

***
Вечером тринадцатого мая генерал Попов в четвертый раз за этот день
вчитывался в не укладывающиеся в голове комментарии полковника Моисеева к документальному кинофильму об операции по задержанию в деревне Красненка Огиньской Олеси Михайловны. Каждый кадр самого фильма он уже знал наизусть. Устный доклад Моисеева, которого он ценил, как лучшего аналитика Управления, на этот раз, несмотря на подтверждения фактов всеми участниками задержания, вызывал сомнения в адекватности восприятия действительности докладчика. 
Читая сухой канцелярский текст, генерал пытался понять и объяснить иррациональность произошедшего.
Из объяснений Моисеева следовало, что пока формировали группу, пока доставили психиатров, да на дорогу потратили три часа с хвостиком, в Красненку они приехали уже утром, когда солнце уже встало. Старший группы наблюдения доложил, что пять минут назад из дома Дмитриевой вышла Огиньская и направилась на железнодорожную платформу.
Приказав, по какому-то наитию, не снимать наблюдения с дома, Моисеев в сопровождении двух агентов, психотерапевтов и кинооператора устремился за Огиньской. Киносъемка велась с расстояния около ста метров, но мощный телеобъектив позволил легко рассмотреть такое знакомое по фотографиям в деле лицо обворожительной Олеси Михайловны. Когда группа почти подошла к платформе, по рации сообщили, что со стороны огорода дома Дмитриевой вышла еще одна женщина, копия Огиньской, и пошла в сторону от железной дороги по направлению к примыкающей к Красненке деревне Красное. Тут же Моисеев приказал начать психическую обработку девушки, стоящей на платформе, а группе слежения у дома скрытно следовать за той, что шла в Красное. В течение двух минут после того, как  Моисеев с компанией подошли к одиноко стоящей Огиньской, и гипнологи обрушили на нее всю свою мощь психического воздействия, ничего не происходило, а затем, вдруг, наваждение кончилось, и все увидели, что перед ними стоит никакая ни Огиньская, а сорокалетняя незнакомая женщина.
В своих комментариях Моисеев пишет: – «Вызывает недоумение тот факт, что ложный образ Огиньской был внушен не только нам, но и каким-то образом запечатлен на кинопленке, что не поддается логическому объяснению с позиции современной науки…». Попов чертыхнулся и, поставив на отчете два жирных  вопросительных знака, продолжил чтение.
Срочно погрузив мнимую гражданку Огиньскую в уже дежурившую около платформы одну из машин и запрыгнув в другую, Моисеев со своей группой, попылил по ухабистой дороге за  Огиньской номер два. Вскоре дорога уперлась в местную речушку, журчавшую под кружевными облаками черемухи, и дальше они уже шли по узкой тропинке среди начинающей набирать летнюю силу, мокрой от росы, травы. Перебравшись по хлипкому мостику через речку,  они поднялись по крутому берегу и увидели Олесю. Девушка, как показалось, беспорядочно бродила и кружилась в каком-то только ей ведомом танце на раскинувшимся до леса поле. Пленка бесстрастно отразила все ее хаотические перемещения. Временами объектив  выхватывал крупным планом отрешенное девичье лицо, с шепчущими что-то губами.
Генерал еще раз перечитал текст, соответствующий последним кадрам, на которых была видна Огиньская: – «В тот момент, когда я отдал приказ агентам и гипнологам приступить к задержанию, Огиньская непостижимым образом  исчезла. Это произошло моментально. Факт исчезновения подтверждают все участники операции – специалисты по наружному наблюдению, в том числе и такой профессионал, как полковник Куценко. На месте исчезновения никаких ям, люков или канав, несмотря на скрупулезные поиски, обнаружено не было. По следам  Огиньской, обрывающимся на выступающем из земли валуне, был составлен маршрут ее движения, который в графическом изображении напоминает спираль, вьющуюся между камней. Единственный вывод, который я могу сделать на основе увиденных событий, это то, что мы стали свидетелями результативного мистического обряда по переходу посвященного в другое измерение с использованием древнего Лабиринта. Справка по литературе на эту тему прилагается. Полковник Моисеев А.Н.».
Попов отбросил в сердцах комментарии и в раздражении покрутил нос: – Мистики нам только не хватало. Что я буду докладывать наверх? Эту ненаучную фантастику?
Он крякнул и полез в сейф за коньяком.


Гл. 16. Ночной разговор

Скатывая голубое небесное покрывало, с востока на Ладогу неотвратимо накатывалась ночь. Невидимый космический фонарщик начал одну за другой зажигать на темно-синем куполе неба звезды.
Эдуард, сидя на камне возле вытащенной на берег байдарки, отрешенно наблюдал, как ночь раскрывает перед ним бездонные просторы мироздания. Неожиданно сзади послышалось деликатное негромкое покашливание. Локаев вздрогнул и обернулся. Возле него, неведомо откуда взявшийся, стоял седобородый старик. Его пронзительно-синие глаза, казалось, проникали в самые потаенные уголки души.
– Это Олесин дедушка, – неожиданно осенила догадка, Эдуарда и сердце
наполнилось теплотой и надеждой.
– Догадлив! – улыбнулся старикан, – а ты, служивый, и впрямь, как говорила Олеся, на многое способен. Правда твоя – внучка она мне. Зови меня дед Андрей, ну, или Андрей Прокопович. Да ты садись, дружок, нам о многом с тобой поговорить надобно.
Он легко опустился на камни, и Эдуард сел напротив. Некоторое время дед Андрей молча смотрел на него.
– Ну, что ж, – видимо, оставшись довольным увиденным, снова улыбнулся старик, – Олеся в своем выборе не ошиблась. Ты уж не удивляйся, что я все про тебя уже понял. Мы же из волхвов свой род ведем – нам многое ведомо. А теперь слушай:  Олеся ушла в другой мир, скрылась от служивых по тайному делу людей.
– Подождите, подождите! Что значит ушла в другой мир? – сердце Эдуарда похолодело. –  Это как понимать?
– Да жива она, жива. Только живет в другом, не нашем мире, где все немного по-другому. Позже ты поймешь. Она будущая мать – ей нельзя рисковать, связываясь с секретными службами. Ты другое дело, ты  воин, тебе надо еще отчизне послужить, коль надарен ты силою немалой, да и многое понять по жизни. А пока тебе к ней хода нет, – дед Андрей нахмурился, – тут уж, сынок, ничего не поделаешь. Так уж судьба распорядилась. Для тебя трудные испытания  уготовлены, и придется забыть на время о простом человеческом  счастье. Знай, вскоре наступят тяжелые времена, когда России нужны будут витязи, как говорится, без страха и упрека, и на тебя большие надежды возлагаются. Но когда-нибудь, в том или этом мире, твоя дорога и приведет тебя к твоей ладушке. А чтобы разлука тебя не угнетала и не мешала делу, я на время твою память об Олеси уберу.
– Нет, не надо! – запаниковал Эдуард, – я без нее жить не смогу!
– Это хорошо, что ты за свою любовь держишься, – покачал головой старик, – но сам ведаешь, что без жертв, без готовности пострадать ради общества, в этом мире ничего не добиться. Тебе, конечно, решать, как жить, какую стезю избрать: службу державе или семейное счастье и личное благополучие, но ты должен знать, что если родине угрожает опасность, человек не может быть счастлив. В любом случае твоя любовь будет жить, и, когда придет пора, и память, и чувства – все снова вернется.
Сердце Локаева все еще бунтовало, но рассудок уже понимал, что отказаться от предназначенной миссии он не сможет.
– Ну, вот и ладно, – легко прочитал его мысли дед Андрей, – теперь давай переходить к делу. Я покажу тебе вход в здешний Лабиринт. Это так называемый портал – дверь между параллельными мирами. Такие порталы-лабиринты есть во всех уголках нашего мира, но пользоваться ими могут только посвященные. Один из таких лабиринтов находится на этом острове, вот почему Олеся вызвала тебя сюда. Через него ты сможешь попасть в любой уголок земли и всех ее вариаций в параллельных  мирах. Но для этого в первую очередь надо ясно представить себе мысленно то место, куда хочешь попасть…. Из подобного Лабиринта, ровно через десять лет, ты сможешь пройти в мир, где тебя ждет моя внучка.
– Через десять лет? – ужаснулся Эдуард.
– Да, причем в одну из трех ночей сразу после полнолуния. Переход между нашим миром и тем, где сейчас Олеся, откроется только тогда.
– Так что же я должен буду делать эти десять лет?
– Будешь служить России, и все будет идти своим чередом, ты только сердце свое слушай и действуй, как оно подскажет.
Некоторое время они сидели молча. Эдуард пытался разобраться в своих чувствах.
– А вы сюда через Лабиринт…, – Локаев помедлил, подбирая  слово, – прошли?
– Нет, в этот раз я сюда приплыл на лодке напрямую с острова Валаам. Там я сейчас обитаю. Готовлю, чищу от горя и плохой энергии тамошний монастырь, да и вообще всю здешнюю территорию, – лет через десять сюда снова верующая братия придет. А сейчас на Валааме дом-интернат для инвалидов войны. Сам понимаешь – радости и счастья там мало.               
– А как же вы, как я понимаю, потомок волхвов-язычников помогаете                православной церкви? Ведь церковь и язычество непримиримы.
– Здесь не все так просто, – вздохнул старик, – есть разные волхвы и разные священники. Вообще историю взаимоотношений язычества и христианской церкви надобно начинать с древних времен, когда, собственно, ни христиан, ни так называемых теми же христианами язычников и в помине не было. Надо тебе сказать, что когда-то, еще до ледников, вот на этих землях и севернее, вплоть до океана, существовала могучая цивилизация, обладающая огромными знаниями. Одни из нынешних ученых называют тех древних людей ариями, другие – атлантами. Они же, эти арии-атланты, и погубили свою цивилизацию. В результате каких-то неудачных экспериментов с силами природы произошла глобальная катастрофа, и наступило мировое похолодание. Земля, начиная с полярных областей, начала покрываться ледниками, и люди вынуждены были уходить на юг, на неосвоенные земли. Одни из них двинулись на Алтай и в Индию, другие в Персию и Северную Африку. Вот там-то и появились наиболее известные нам  древние цивилизации. Часть знаний ариев-атлантов вошли, в том или ином виде, в священные тексты разных народов. На основе этих текстов, этих обрывков знаний древних цивилизаций, возникли религии и разные тайные учения. В Индии такими текстами стали Веды, в Китае – Книга перемен, в Персии это собрание книг Авеста. В Египте и на Тибете – Книги мертвых. Древние иудеи на основе таких знаний создали свои книги, так называемое Пятикнижие, то есть Тору, которую христиане назвали Ветхим заветом и который впоследствии вошел вместе с Новым заветом Иисуса Христа в Библию. Вот с этим учением тысячу лет назад и пришли христианские проповедники на русские земли, где хранителями древних знаний были мы – Волхвы. И поверь – о мироустройстве, о силах природы, о неразрывной связи с предками своего Рода, мы знали  куда больше, чем пришлые христиане. Ведь церковь не совсем точно трактует истинное учение посланца Высших сил, названного людьми Иисусом Христом, а, к тому же, зачем-то объявила священными тексты Ветхого завета, эту книгу о кровавых иудейских завоеваниях и еврейском боге, в которой остались только крохи древних знаний. И все же, часть наших мудрецов решили, что православие в те времена может стать благом для Руси.
Во-первых, это учение позволило объединить разрозненные племена и княжества, зачастую поклонявшиеся разным богам. Такое объединение вокруг одного бога уже позволило к тому времени многим народам  обрести собственную государственность, и даже союзы государств. Это и иудеи со своим богом Яхве, и европейские страны с Иисусом Христом и страны Азии, сплотившиеся на основе ислама и веры в Аллаха.
Кроме того, людям занятым тяжелым трудом, да еще обремененным ратными заботами по защите своих земель от многочисленных врагов, некогда было постигать сложные учения о мироздании и взаимодействии природных сил и человека. Да и не было у наших предков стремления  к власти над природой. Они предпочитали с ней жить в согласии, что, кстати, правильно. А в христианстве все, на первый взгляд, проще – основной упор делается на любовь и бессмертную душу человека. Именно взаимоотношения людей и их духовный рост лежит в основе этого учения. Сущность его и состоит в том, что человек, следуя истинным заветам Христа, может уйти от своей звериной  эгоистичной сущности, сбросить ее, как сбрасывает бабочка свой кокон, превращаясь из примитивной гусеницы в небожительницу. Конечно, людей задумывающихся о смысле жизни немного, но христианство, как, впрочем, и другие религии, дает возможность приобщиться и к высшим тайнам бытия. Ведь в процессе молитвы, этой одной из форм медитации, происходит непроизвольное подключение сознания молящегося  к единому информационному полю. Так что, оценив все за и против, большинство древних славянских волхвов приняли христианство и способствовали его быстрому распространению на Руси, как первой ступени духовного роста. Хотя, конечно, пришлось в какой-то  мере пожертвовать той связью с силами природы, которая определялась славянскими традициями. Но заметь – на Руси поклоняются именно Христу, а Иегову – этого иудейского бога, вспоминают куда реже. Что же касается преследования христианской церковью волхвов в частности и язычества в целом, то надо понимать, что среди служителей церкви, к сожалению, есть много тех, чья душа не поняла сущности учения, сторонниками которого они себя считают. Такие люди не ищут истины, они добиваются власти и богатства, что несовместимо с учением Иисуса, в основе которого любовь, терпимость и милосердие. Вот они, эти ложные христиане, огнем и мечом преследовали инакомыслящих. Именно они, называя себя папами и наместниками бога на земле, ввергли римскую католическую церковь в пучину грехов и разврата. В православии подобной ереси не было, но надо признать, что и наша церковь действует зачастую в интересах богатых и власть имущих, и грехов у нее предостаточно, но наступит время их признания и искупления…. 
Ну, а если церковь будет упорствовать в своих догматах, не признавая своих заблуждений и ошибок, люди рано или поздно вернуться к своей древней вере и знаниям, изложенными в славянских Ведах, хранимыми нами волхвами в тайных скитах и, которое, кстати, только подтверждает учение Христа.
Последние слова деда Андрея Эдуард слышал, находясь в странном состоянии,  пограничном между сном и явью. Помимо своей воли, следя за медленно движущимися руками волхва, выписывающего ими сложные пассы, он впал в какое-то оцепенение. Постепенно сон полностью овладел его сознанием.  В то же время все, что потом говорил Андрей Прокопович, прочно оседало в  глубинах его памяти.
Когда он проснулся, уже ярко светило солнце, и Ладога блистала во всей своей красе. Рядом никого не было. Исчезла и байдарка, что, как ни странно, ничуть не удивило. Эдуард вскочил, полный бодрящей энергии, и уверенно направился в глубь острова. Вход в Лабиринт он нашел сразу и, не задумываясь, шагнул на  его замерцавшую таинственным зеленоватым светом поверхность, как только он произнес заветные слова. Необычный свет постепенно приобретал вид фосфоресцирующего тумана покрывшего окружающее пространство. Эта зеленая завеса, тем не менее, не мешала отчетливо видеть узор лабиринта, по которому ему надо было пройти. Одновременно он старался, как можно отчетливее представить свою комнату на Фонтанке. Конечно, можно было отправиться  отсюда не в Ленинград, а прямиком в Терскол, но в глубине души он твердо знал, что в Питере ему еще предстоит какое-то важное дело.
После очередного поворота показался озаренный золотым сиянием плоский валун. Помедлив мгновение, он вступил на него и в то же мгновение осознал себя в своей ленинградской комнате.
Несмотря на все свои необычные способности и подготовку, проведенную дедом Андреем, Эдуард был слегка ошарашен столь фантастическим перемещением и некоторое время приходил в себя. В квартире стояла тишина, и он понял, что еще раннее утро, и все спят, что было очень кстати. Интуиция подсказывала, что из Ленинграда нужно уезжать как можно быстрее, пока КГБ еще не вышел на его след. После небольшого раздумья он собрал рюкзак и, стараясь не шуметь, покинул дом. Как он думал, навсегда…

Гл. 17. Противостояние

Перекусив в буфете Витебского вокзала, Локаев достал записную книжку и нашел номер телефона Милиенко. Звонить было рановато, и он, присев на массивную деревянную скамью, на спинке которой красовался старинный  вензель николаевской железной дороги, еще раз прикинул свои действия на ближайшее время.
Путевка  на турбазу начиналась только с двадцать седьмого, но уезжать надо немедленно и поэтому можно было бы заехать на пару дней в Кисловодск, навестить Нину Семеновну – бабушку Кости Москвина. Может и сам Костя вырвется из Баку на пару дней. Затем, несколько дней в Терсколе, до заселения в гостиницу, возможно, придется воспользоваться гостеприимством заведующего спортзалом турбазы Володи Куковерова и его жены Гали. С этой радушной семьей он сдружился прошлогодней зимой, в свой первый визит в Терскол, когда в первый раз встал на горные лыжи. В памяти всплыл тот солнечный февраль; белоснежные вершины Чегета и Эльбруса, по склонам которых он скользил с восторгом и замиранием сердца от ощущения полета; ночные посиделки с гитарой на тесной кухне, в окна которой заглядывали чегетские сосны. Вспомнились новые друзья и песни, которые они пели. Видимо под влиянием очарования этого благодатного горного края и его мощной энергетики Эдуард вспомнил свои юношеские поэтические опыты и даже написал песню, одобренную старожилами Терскола. На сердце потеплело, и он тихонечко пропел:

А над Чегетом всходит Орион,
А над Терсколом кружится Медведица.
И нам знаком один простой закон –
Кто здесь бывал, тот с нами здесь же встретится…

Маленькая стрелка больших вокзальных часов переползла цифру семь. Милиенко уже должен был проснуться, и Эдуард  направился к телефону автомату.
– Слушаю, – недовольно прорычала трубка голосом Славы Милиенко.
– Привет, это Эд Локаев. У тебя все нормально?
– Эдуард! – обрадовался Славкин голос. – Все хоккей! Большой босс все утряс. Хорошо, что ты нас вовремя с бара сдернул. Иначе было бы все серьезней. А так – менты тоже хотят жить и жить красиво, а без нас, без тыла – и не туды, и не сюды! А ты чего спозаранку трезвонишь?
– Срочно нужен билет до Кисловодска. Сможешь помочь?
– Об чем вопрос! Конечно. Подходи к военному коменданту Московского вокзала в 9.30. Спросишь майора Корчагина. Это мой кореш и тезка, а заодно, между прочим – заместитель коменданта вокзала. Я ему сейчас телефонирую, и все будет тип-топ. Слушай, а может сегодня вечерком завалимся к девочкам? Такие красоточки есть, знакомые из Ленинградского Мюзик-холла – не пожалеешь!
     – Да, нет, Слава, как-нибудь в другой раз. У меня путевка горит.
     – Так ты в отпуск! И, что – не проставишься?
     – Вот возьму билет – тогда и посидим. Я через твоего тезку с тобой свяжусь.
Ровно в 9.30 Локаев постучал в окошко под надписью «Военный комендант». Голубые занавески за окном раздвинулись, и на Эдуарда взглянул хмурый и чем-то очень озабоченный майор.
– Вы, наверное, от Милиенко? – утверждающе спросил он. – Давайте ваши документы.
Отдавая ему свои проездные, Эдуард, вдруг, почувствовал какую-то боль и тревогу, исходящие от тезки Милиенко. Тут же пришла уверенность, что ему необходимо принять участие в судьбе этого человека.
– Простите, что вмешиваюсь, – мягко произнес он, мысленно входя в контакт с сознанием Вячеслава, –  вижу у вас горе, а я бы мог вам помочь.
Корчагин вскинул голову, и в его глазах, сменяя первоначальное удивление, вызванное неожиданными словами Эдуарда, вдруг блеснула надежда.
Через пять минут Локаев был уже в курсе обрушившейся на семью  Корчагина беды. Вчера их десятилетняя дочь Алена не вернулась домой из школы. В милиции отказались принимать заявление о пропаже ребенка – мол, по закону розыск объявляется только по истечению трех суток после пропажи.
– Мы всю ночь названивали по всем знакомым, по больницам  –  никакого результата. Сейчас жена в школе вместе с учителями опрашивает всех одноклассников, но пока не звонила. А я чувствую, – Вячеслав обхватил голову руками, – чувствую, что если в ближайшее время мы ее не найдем, случится ужасное. А мне сегодня, через час встречать поезд из Москвы с Романовым, а первый секретарь Ленинградского обкома – не хухры-мухры. Уже дали указание весь вокзал освобождать от людей и выставлять оцепление. Наверное, снова он и вся его камарилья в дупель пьяная приедут.
Локаев сосредоточился. Корчагин был прав. То, что с его дочкой может случиться  непоправимое – это факт. Но в данный момент она жива, хотя и находится в беспомощном состоянии.
Его размышления прервала трель телефона. Вячеслав с надеждой схватил трубку, но через минуту его лицо еще больше потемнело.
– В школе ничего выяснить не удалось, жена дома в истерике, не знает, что теперь делать. Хорошо, подруга подошла, хоть морально поддержит. Кстати, хочет куда-то жену сводить, к какому-то экстрасенсу. Говорит – поможет.
В мозгу Эдуарда как будто прозвенел тревожный звоночек: – подруга,… подруга,… экстрасенс… Что-то очень нехорошее с этой подругой и экстрасенсом было связано.
– Звони жене, чтобы никуда из дома. Давай адрес – я поехал. Будь уверен – я разберусь.
Корчагины жили на проспекте Стачек, напротив детского парка имени 9-го января. Дверь открыла миниатюрная женщина с красивым, но заплаканным лицом. Сразу стало ясно, что это Люба, жена Корчагина. За ее спиной, поблескивая карими глазами, стояла высокая эффектная брюнетка.
– Это Рая, – представила ее хозяйка, – а вы, как я понимаю, Эдуард. Слава мне позвонил, сказал – вы знаете, что надо делать.
– Да, да, – рассеянно ответил Локаев, внимательно вглядываясь в Раю. От нее веяло коварством и темной силой.
– У вас, кажется, есть знакомый экстрасенс? – обратился он к ней.
– Да, – певучим контральто ответила та.
– Ехать к нему далеко?
– Нет, нет, никуда ехать не надо. Здесь рядом, пять минут ходьбы через парк, – в голосе Раисы явственно прозвучали нотки облегчения. Она видимо ожидала, что вновь прибывший внесет свои предложения, идущие вразрез с ее планами. – Я уже позвонила, и нас ждут.
– Тогда не будем зря терять время, – Эдуард уже был полностью уверен, что девочка находится там, куда собралась вести их Рая. Было только непонятно –  зачем ей это было надо. Неужели она была настолько уверена в силах своего покровителя? Или их ждет целая банда? За себя он был уверен, но рисковать Корчагиной не хотелось, и он попытался помешать замыслу ее коварной подруги.
– А давайте мы с вами сходим, а Люба побудет дома. Вдруг кто-нибудь или сама Алена позвонит, а никто не ответит.
– Да что вы! – взвилась Рая, – без Любы Учитель не сможет определить, где ее девочка.
– Ага! – эта оговорка Раи подтверждала его подозрения: – значит Учитель... Значит ты, подруга, – ученица. Вот только какое учение ты постигаешь? 
Становилось все яснее, что их ждет встреча с какой-то сектой. И, скорее всего, с опасными, готовыми на все, фанатиками. Что ж, придется приглядывать за Любой в оба глаза.
Тут же пришла мысль выведать под гипнозом у Раисы адрес ее учителя, но вдруг голос деда Андрея явственно сказал: – Нет!.., и интуиция подсказала, что надо слушаться мудрого волхва.
Через пятнадцать минут они подошли к серому невзрачному трехэтажному дому на улице Маршала Говорова. Поднявшись на третий этаж, они оказались перед обитой черной кожей дверью с  бронзовой пластиной, на которой, почему-то с намеком на готику, красовалась надпись:   
         
    АСЕН МАХЕСОВИЧ  ВЕЛИАЛОВ*
   ПСИХОТЕРАПЕВТ
* Асен – имя верховного божества у индейцев Апачи; Махес – кровожадный древнеегипетский бог;  Велиал – в иудаизме демон небытия, лжи и разрушения.
 За дверью, за столом сумрачной приемной, освещаемой только настольной лампой в виде канделябра на две свечи, сидела ярко накрашенная, могучего телосложения женщина неопределенного возраста.
– Софочка, – обратилась к ней Рая, – мы к Асену  Махесовичу, по поводу
пропавшей девочки.
– Да, да, он ждет вас, – фальцетом пропела Софа, с жадным интересом вглядываясь в пришедших. С неожиданной резвостью она вскочила и распахнула перед ними массивные двухстворчатые двери. Пропустив их внутрь, она вошла за ними и встала за их спинами. Они оказались в большой мрачной комнате без окон. На стенах в специальных кронштейнах с поддонами горели настоящие факелы, над каждым из которых едва слышно шелестели вытяжные устройства. В центре комнаты в огромном кресле, стилизованным под трон, сидел мужчина. Черные длинные волосы обрамляли бледное лицо, на котором выделялись сверкающие глаза и большой клювообразный нос, придававшие ему демонический вид. Слева открылась еще одна дверь, через которую вошли и выстроились вдоль стены пять массивных фигур, одетые в черные балахоны, с надвинутыми на лица капюшонами.
– Хвала тебе, сестра! – неожиданно мелодичным голосом обратился сидящий на троне к Рае. – Благодаря тебе сегодня наши боги насладятся страданиями не одной, а сразу трех жертв. Начнем, пожалуй, с мужчины. Сначала вы с сестрой Софой с ним потешитесь, ну, а потом  уж его сердце первым ляжет на наш алтарь.
– Какие боги, какие жертвы? Где моя дочь? Рая! Куда ты нас привела? – взгляд растерянной Любы метался между страшным человеком, сидящем на троне, и женщиной, которую она считала своей подругой.
– Твоя дочь спит  в соседней комнате. Ее разбудят к началу жертвенного пиршества, и, когда наступит твоя очередь, она, трепеща от ужаса, на радость богам, на твоем примере увидит, что ждет и ее. А мои братья, – дьявол в человеческом обличии захихикал, явно получая удовольствие от страха, который он нагонял на несчастную мать, – умеют, уж поверь мне, доставить и себе, и богам наслаждение телом и душевным мукам таких, как вы, прежде чем отправить вас в ад.
Эдуард почувствовал, что Люба, не выдержав ужаса страшной комнаты, теряет сознание, и успел, не дав упасть, подхватить ее бесчувственное тело. Гнев, поднявшийся из глубин души, помимо его воли,  вырвался наружу и обрушился на банду сектантов. Софа с Раей и все люди, стоящие у стены, обмякли и бесформенными кулями мягко повалились на пол, и только Асен Махесович, как ни в чем не бывало, сидел в своем кресле.
– О! – удивленно протянул он, – да вы, молодой человек, обладаете силой! Такие люди нам нужны. 
Он вытянул вперед руки и начал делать ими движения, смутно напомнившие Эдуарду движения деда Андрея на острове Дивном. На него начала наваливаться какая-то сверхъестественная сила, парализующая волю и гасящая сознание. Напрягая все свои силы, Локаев попытался противостоять колдуну, но с ужасом понял, что противник сильнее. Угасающее сознание успело сформулировать горькую мысль о самонадеянности, за которую он зацепился, как за соломинку, и досада на себя, за то, что он не смог спасти доверившихся ему людей, вдруг придала ему новые силы. Интуитивно, тоже вытянув руки вперед, он попытался  ими, как щитом, прикрыться от ментальной атаки. И это ему удалось!
– Молодчина! – вдруг раздался знакомый голос, и, повернув голову, он
увидел рядом с собой, невесть откуда взявшегося, деда Андрея с внушительного размера посохом в руках.
– Белый Волхв! – в панике вскочил со своего трона Велиалов и, вдруг, на глазах начал таять, растворяясь в воздухе. Но удрать ему не удалось. Дед Андрей что-то произнес и направил свой посох на уже полупрозрачного колдуна. Вокруг того образовался  стеклообразный шар, который, быстро сжавшись, как бы спрессовал до первоначальной плотности предводителя секты. Затем шар вспыхнул ослепительно белым светом, на некоторое время скрыв своего пленника, но через несколько секунд погас, и Эдуард увидел своего противника, лежащего, как и его апологеты,  неподвижно полу.
 – Они мертвы? – потрясенный увиденным тихо спросил Эдуард. 
– Нет, хотя и заслуживали бы, – сурово ответил дед Андрей.
– А что с ними будем делать?
– За все их злодеяния они до конца жизни, будут влачить свои дни в психлечебнице, не помня ни свои зверства, ни свою преступную веру.
– А кто они, и что это за вера такая?
– Это одна из сект, исповедующих древнюю веру в темных богов, которые используют людей в качестве скота. Якобы эти  боги питаются отрицательными человеческими эмоциями. Болью, страхом, завистью, ненавистью, ну, в общем, страданиями. Вот для того, чтобы умилостивить этих богов и получить их покровительство, подобные секты и устраивают церемонии с мучением своих жертв. Еще древние майя и ацтеки исповедовали что-то подобное. Мы давно за этими людьми охотимся, но только благодаря тебе удалось выйти на их логово. Ты уж извини, что я  тебе сразу не сказал о твоей задаче. Уж больно хорошо они маскировались, да и в магии этот Велиалов оказался очень силен – сразу бы почувствовал, за тобой стоим мы. – А мы – это кто? – заинтересовался Эдуард.
– Братство волхвов, хранители России, – коротко ответил дед Андрей, – со временем про братство все узнаешь. Надеемся, что ты сам станешь одним из нас. Но с этими вопросами давай разберемся попозже, а сейчас надо помочь девочке. Я чувствую, что эти мерзавцы напичкали ее какой-то дрянью. А ее мать пусть пока поспит. Он наклонился  над  Любой и что-то прошептал.
– Помнить весь этот кошмар она не будет. Про свою подругу тоже. Когда она придет в себя, скажешь, что девочку нашел в больнице – мол, ее сбил велосипедист, и она на некоторое время потеряла сознание.
Войдя в соседнюю комнату, где, как и предполагал Локаев, находилась Алена, они увидели ее, бесчувственно лежавшей на диване. На стоящем рядом столике валялся шприц и какие-то склянки.
– Так и есть, – пробормотал волхв – наркотики. Подключайся-ка разумом ко мне и делай все как я.
Уложив девочку на спину, он простер над ней руки и прикрыл, сосредотачиваясь, глаза. Эдуард встал рядом и, протянув, также как дед Андрей, руки, почувствовал слабый поток энергии, исходящий от Алены. Вдруг он осознал, что каждая клеточка его ладоней сигналит ему о том, что в теле девочки циркулируют враждебные ей вещества.
– Вот-вот, – ясно услышал он мысленный голос волхва, – чувствуешь заразу? Теперь надо разложить эту гадость на безопасные элементы и дать ребенку немного дополнительной энергии.
В течение последующих пятнадцати минут Эдуард старательно следовал указаниям старшего товарища, с удивлением и благодарностью понимая, что перед ним открываются сокровенные знания об устройстве человеческого организма и взаимодействии его с силами природы.
– Ну, вот и все, – наконец опустил руки волхв, – теперь девочка в полном порядке. Память обо всем, что связано с ее похищением я тоже убрал. Родителям скажешь по секрету, что ты экстрасенс и целитель, что, – он усмехнулся, вообще-то, правда.
Подожди-ка минутку, – приостановил он уже направлявшегося к дверям с Аленой на руках Локаева. Внимательно осмотрев комнату, волхв подошел к стене, на которой красовалась зловещего вида абстрактная картина. Сняв ее, он проделал руками какие-то манипуляции, и в стене вдруг открылась бронированная дверца сейфа. Достав из его глубин солидный кейс, дед Андрей открыл его, и глазам Эдуарда предстали пачки денег.
– Да, неплохо у них с финансированием, – хмыкнул волхв.
Закрыв кейс, он протянул его Эдуарду, – в ближайшее время деньги тебе пригодятся, используй их на благо себе и людям. Только помни – деньги это большое искушение, и тот, кто попадает под их власть – конченый человек.
Ну, прощай. Теперь забирай наших подопечных  и веди домой. Полностью в сознание они придут только в своей квартире. А мне еще надо здесь кое-что сделать. Главное выяснить их связи. В последнее время вот такие, враждебные нашей культуре секты, насаждаются по всей стране. А руководство ими и финансирование осуществляется из-за океана, где вынашиваются планы мирового господства. Ведь эксплуатация людей и их  порабощение как раз и приносят те самые страдания, угодные их черным богам. Но ничего, когда-нибудь мы до этих кукловодов тоже доберемся. И в этой борьбе тебе предназначена особая роль.


Гл. 18. Цыганка с картами, дорога дальняя
 
 Брат и его сводная сестра Чабану  родились и выросли в небольшом молдавском поселке Кантемир на границе с Румынией. Михай родился в 1940 году, на шестнадцать лет раньше Иляны, и на правах старшего брата вел своей твердой мужской рукой сестру по жизненной стезе. Оба были сиротами. Михай лишился матери  в четырнадцать лет, мать Иляны  умерла во время родов, отец ушел в другой мир вскоре за ней, и воспитала их бабка по отцу. Она, в отличие от остальных родственников – молдаван, была самой настоящей цыганкой, и она же, видимо, и передала внукам семейные паранормальные способности, которые брат с сестрой успешно использовали для добывания средств на жизнь. Михай в восемнадцать лет уехал в Кишинев и, окончив медицинский институт, благодаря своим способностям, какое-то время успешно практиковал, достигнув особенных успехов в диагностике. В 1966 году он даже приглашался для лечения жены большого человека – второго секретаря ЦК КП Молдавской ССР Щелокова. Однако медициной интересы  Михая не ограничились. Две страсти стали определяющими в его жизни – острые ощущения и карты. Его природный дар позволял ему предвидеть расклад карт в любой игре, и он, забросив медицинскую практику,  стал добывать приличные деньги с помощью карт. Со временем он перебрался в Харьков, куда перетащил и сестру, приобщив ее к своему бизнесу. Иляна обладала способностями ясновидения и гипноза, чем, с точки зрения практичного Михая, грех было не воспользоваться. В основном  они промышляли в поездах южных направлений и курортах, которые почти круглый год были битком набиты людьми с хорошими деньгами. Таких Михай определял быстро и безошибочно. Некоторых из них он сам обыгрывал в карты, других предоставлял заботам сестры. Представляясь потомственной цыганской гадалкой, Иляна пускала в ход все свое обаяние, и, когда очарованные и заинтригованные пассажиры приглашали ее для гадания в свое купе или номер в санатории, она в процессе гадания  наводила на них сон и забирала  деньги. К чести Чабану, они никогда не брали больше четверти от общей наличествующей у клиентов суммы, искренно считая свою добычу законным гонораром за проделанную работу. Михай – за доставленные эмоции во время игры, и, как он считал, за науку, а Иляна – за достоверную информацию о событиях, которые должны произойти с людьми, которым она гадала. Кстати, большинство из того, что она предсказывала, сбывалось, и люди, впоследствии, только удивленно качали головами, с благодарностью вспоминая предупреждения симпатичной цыганочки. Исчезновение части денег никто с этой парой не связывал.
В этот раз Михай сел в скорый поезд Ленинград – Кисловодск в Туле, и к Харькову, где к нему должна была присоединиться сестра, уже определился с клиентами, как для себя, так и для нее. Сам он присоединился к трем  любителям преферанса, решившим, по их словам, не откладывать любимое дело до санатория в Кисловодске. Хотя Чубану сразу определил новых приятелей как профессиональных катал, он решил рискнуть. У него уже был опыт игры с шулерами, и ему всегда удавалось заканчивать карточные баталии в свою пользу. Денег же в этом случае можно было срубить несравнимо больше, чем при игре с простыми любителями, да и угрызения совести потом не мучили.
Женщину, ехавшую с ними в одном купе, будущие партнеры по игре уговорили поменяться местами с Михаем, Во время смены мест с этой представительной особой, он почувствовал наличие у той солидной суммы, и наметил было ее в клиентки для Ляны. Однако, когда после трех часов игры, преферансисты решили перекусить и направились в  вагон-ресторан, в одном из спальных вагонов он увидел парня, от которого буквально пахнуло деньгами, количество которых намного превышало возможности первоначально выбранной жертвы. Парень, вернее молодой мужчина с военной выправкой, излучал силу и уверенность, но Михай не сомневался в способностях сестренки и решил навести ее именно на него. Пронизывающего взгляда этого потенциального золотого теленка, старший Чабану не заметил.

***
Измученный тяжелой схваткой с сектантами, Локаев в полной мере наслаждался комфортом железнодорожного транспорта.
Благодарность семьи Корчагиных за возвращение дочки, казалось, не имеет границ. Слава поклялся в вечной дружбе и оформил билет в спальный вагон, двухместное купе которого было предоставлено Эдуарду в полное личное распоряжение вплоть до Кисловодска. Люба, прощаясь перед отправлением поезда и целуя его как родного, всучила ему сумку, которая оказалась набитой всяческими деликатесами и экзотическими бутылками со спиртным. На прощание они и примкнувший к ним Милиенко  славно посидели пару часов перед отъездом в ресторане Московского вокзала. Не обошлось и без обильных возливаний, и, когда поезд тронулся, Локаев с облегчением растянулся на мягкой полке. Но прежде чем провалиться в сон он некоторое время пребывал в полудремоте, еще и еще раз анализируя все, что с ним произошло за последнее время. Он помнил мельчайшие подробности событий этих дней – мог даже сказать, какого цвета были пуговички на блузке загадочной Инессы, но его не оставляло странное чувство, что что-то очень важное он забыл. Слушая успокаивающий стук колес, Эдуард постарался усилием воли отрешиться от мучительных попыток вспомнить забытое. Вскоре ему удалось убедить себя, что необъяснимый провал в памяти это только игра его разыгравшегося воображения, и он, успокоившись, уснул. Проснулся он, когда поезд гремел на стрелках, покидая Орел.
– Вот это я придавил! – посмотрев на часы, удивился он. – Проспать шестнадцать часов – это надо уметь!
Однако сон пошел на пользу, и чувствовал он себя свежим и отдохнувшим. Умывшись и перекусив, он вышел  в коридор и встал возле окна, глядя на пролетающие мимо поля. От созерцания русских ландшафтов его отвлекла группа мужчин, направляющихся, как он понял, в вагон-ресторан. Они были слегка навеселе и бурно обсуждали какую-то раздачу в преферансе. Волны карточного азарта и агрессии, исходившие от игроков, Локаева позабавили, но, когда они один за другим осмотрели его, будто ощупав, Эдуард понял, что эти люди – шулера, и они его внесли в  список потенциальных жертв. В свою он тоже очередь просканировал проходящих людей. В ауре молодого мужчины цыганистого вида – цыгана-молдавана, как окрестил его Локаев, в отличие от его спутников, зла и агрессии не было. Присутствовал только азарт наживы и борьбы. Зато в остальных явно читалось наглое желание насилия, направленное как раз, в первую очередь, на цыгана. Локаеву захотелось даже предостеречь его, но уверенность, какую излучал цыганистый парень, вселяло мысль о том, что тот знает, что делает.
В Харькове, где поезд стоял целых двадцать минут, Эдуард вышел на перрон немного размяться. Не спеша, прогуливаясь между ларьками, стоящими через каждые двадцать-тридцать метров, он заметил уже знакомого ему парня, положившего на него, как на клиента, глаз. Цыган-молдаван, зайдя за закрытый киоск, что-то энергично втолковывал красивой молоденькой девушке, неуловимо похожей на него. Заметив Эдуарда, он коротко что-то сказал своей знакомой и, резко развернувшись, быстро пошел к поезду. Успев перехватить заинтересованный взгляд девушки, Локаев проследил за парнем и увидел, как тот на ступенях десятого вагона оглянулся и, встретившись еще раз глазами с Эдуардом, нервно дернул головой и скрылся в тамбуре.
Заинтригованный интересом симпатичной парочки к его персоне, Эдуард поднялся в свой восьмой вагон и через окно попытался найти в толпе напарницу цыгана, но ее на перроне же не было. И все же он был уверен – цыганочка вскоре появится. Так и случилось. Не прошло и тридцати минут,  как в коридор его вагона вошла она и, слегка смущаясь, но, выдержав его пристальный взгляд, направилась прямо к нему.
– Вы меня простите, ради бога, – начала она без обиняков, – но, когда я садилась в поезд в Харькове и разговаривала с братом, я увидела случайно вас, я вспомнила, что накануне мне приснился сон, в котором, как ни странно, были вы. Причем вам грозила большая опасность. А я довольно хорошо гадаю и привыкла верить вещим снам. Поэтому мне захотелось предупредить вас. 
Девушка говорила убедительно, и Эдуард отметил для себя ее артистичность и верный психологический подход, учитывающий естественное желание любого человека избежать возможной опасности. Кроме того, она сразу исключила подозрения, которые могли бы возникнуть у него еще на перроне, когда он увидел ее рядом, как она сказала, с братом и их заинтересованные взгляды, адресованные его персоне.
– Аферисты, работающие в паре. Причем аферисты высокого уровня,
– решил Локаев, – сейчас она предложит гадание.
  – Давайте я вам погадаю на картах, – эхом его мыслей продолжила девушка, – не сомневайтесь, у меня гадание верное.
Девушка была очень красива броской южной красотой, от нее действительно исходили, как почувствовал Эдуард, таинственные флюиды, и он решил скрасить дальнюю дорогу общением с симпатичной цыганочкой. Было, к тому же, интересно – сможет ли эта самозваная гадалка действительно хоть что-нибудь угадать?
Через несколько минут, сидя в его купе, Иляна, или, как она сказала, «можно просто Ляна», раскладывала на столике карты, предварительно что-то над ними пошептав.
– Ты не женат, – неожиданно, по-цыгански перейдя на «ты», уверенно заявила она, водружая в центре стола бубнового короля.
– Посмотрим, что было в прошлом, – цыганочка выложила шесть карт снизу от короля. Выпали десятка червей, затем пиковые валет и дама, за ними последовали король треф, бубновая девятка и трефовая семерка. Несколько секунд гадалка молча вглядывалась в карты.
– У тебя недавно произошли большие перемены в жизни, – показывая на бубнового короля и накрывшую его уголок червовую десятку, начала она свое толкование, и Эдуард вздрогнул от первого же столь верного попадания. – Вижу радость и новую любовь, – девушка бросила на него лукавый, проверяющий произведенное впечатление, взгляд.
– Ну, перемены и радость это сто процентов, но любовь? – Внутри Эдуарда что-то забеспокоилось. – Нельзя же ночь с Галиной трактовать как любовь.
– Была у тебя жестокая драка, – рука  гадалки покружила над пиковыми валетом и дамой, – помог тебе влиятельный человек – вот этот король треф,
получил ты большие деньги с его помощью, – девушка снова испытующе взглянула на Локаева, – ну, а это, – она показала на семерку треф, – твоя дорога. 
Все, что рассказала Иляна-Ляна  впечатляло, и Эдуард с интересом ждал продолжения.
– Теперь, что будет в ближайшем будущем, – выкладывая одну за другой карты вверх и вправо от бубнового короля, произнесла, сосредотачиваясь, девушка. Одна за другой легли на стол девятка и семерка червей, бубновая  дама, затем семерка и десятка пик, и последним в этом ряду оказался трефовый туз.
Иляна вновь некоторое время рассматривала расклад, и, вдруг, к удивлению Локаева, на ее смуглых от природы щеках проступил румянец.
– Карты говорят, – явно смущаясь, показала она на червовые девятку с семеркой и бубновую даму, – что у тебя будет…, – девушка помедлила, подбирая слова, – возникнут близкие отношения вот с этой дамой.
 Она  посмотрела на Эдуарда, и он понял причину ее смущения – Ляна сама только что поняла, что бубновая дама – это она сама.
Для самой девушки такой поворот судьбы тоже явился полной неожиданностью. Оказавшись в купе Эдуарда, она предполагала, что все пойдет по намеченному плану: сначала гадание, затем сон клиента, отбор причитающейся ей суммы… и – «Гуд бай, май лав, гуд бай!»… Но уже в процессе трактовки прошлого этого, сразу ей понравившегося, человека, она почувствовала стремительно растущий интерес и симпатию к нему. Когда же она поняла, что карты показывают на неизбежную физическую близость с ним, ее, вдруг, обожгло, уже позабытое чувство страстного желания. Ее первый и пока последний роман в жизни закончился около года назад. Артист театра «Ромэн» красавец Боря Буряце, который стал ее первым мужчиной, гастролировал со своим театром по Украине. Однажды, на одной из улиц Харькова Буряце случайно увидел Иляну и приложил все свое обаяние и опыт, чтобы познакомиться и влюбить в себя молодую красавицу. Она отдалась ему со всей пылкостью своей юной души и несколько месяцев была безумно счастлива, сопровождая своего милого по городам республики. Счастье закончилось вместе с окончанием гастролей, когда выяснилось, что в Москве Борю ждет сама Галина Брежнева – любвеобильная дочь всемогущего секретаря КПСС. Иляна стоически пережила свой первый столь неудачный опыт на любовном фронте, но с тех пор никого не подпускала к себе. Эдуард оказался первым, на кого откликнулось ее сердце. С трудом преодолев замешательство, борясь со столь неожиданно вспыхнувшим чувством, Иляна, слегка запинаясь, но все же продолжила.
– Будет у тебя вскоре встреча с каким-то военным, будет неожиданное
известие о больших переменах в твоей жизни, и ждет тебя казенный дом…
Уже не делая пауз, видимо, чтобы избежать вопросов по поводу отношений с бубновой дамой, девушка начала раскладывать карты влево вверх от центрального короля.
– Это то, что сбудется не скоро, – как будто в полусне, с видимым трудом начала говорить она, и Локаев понял, что далекое будущее потребовало от нее вхождения в особенное, сродни медитации, состояние. Сразу над королем бубен легла крестовая шестерка, потом – пиковый король, затем последовали шестерка и дама червей. Последними в раскладе стали восьмерка и девятка пик.
– Ждет тебя дальняя дорога и жестокая борьба с влиятельным врагом. Ты победишь, и будет у тебя встреча со своей любовью, но – гадалка вздохнула, – затем тебя ждет удар.  Закончится все большими проблемами…
Иляна замолчала и некоторое время сидела неподвижно, уронив руки на колени и глядя в какое-то, ведомое только ей, будущее.
– Трудно тебе придется, – покачав головой, грустно сказала она.
На некоторое время повисла пауза. Затем девушка в упор взглянула на Локаева.
– Я нравлюсь тебе? – Сжигая все мосты, прямо спросила она,  и все было решено…
С природой и судьбой не поспоришь. Когда свободные, жаждущие любви, симпатизирующие друг другу мужчина и женщина, остаются наедине, космический закон, определяющий жизнь, раньше или позже, но заставит их в объятьях друг друга предаться столь упоительному занятию, как сохранение вида.
Нежные вздохи и тщетно сдерживаемые страстные стоны,  звуки поцелуев и неминуемый ритмичный шум движения тел, сливаясь со стуком вагонных колес в единую симфонию любовного железнодорожного романа, проникали сквозь тонкую дверь и неудержимо разносились по пустынному коридору. Проводница, спешившая было в штабной вагон, вдруг остановилась возле любвеобильного купе и, послушав некоторое время, вздохнула: – Везет же некоторым!
 «Были и мы рысаками когда-то», – пропела она и, мечтательно улыбаясь, продолжила свой путь.


Гл.19. Разборки под стук колес

Как бы ни были неутомимы наши любовники, все же после нескольких часов непрерывных ласк они вынуждены были передохнуть и, чтобы подкрепиться, немного перекусить.

В колдовском свете  луны, летящей наперегонки с поездом, и влетающих в окно купе на полустанках привокзальных огней, Иляна, в своей ослепительной наготе, была воплощением всепобеждающего женского очарования.

Эдуард, полулежа напротив, потягивая марочный коньяк, любовался ее мерцающими, подобно звездам, карими глазами, грациозными движениями и непосредственностью, с которой она накинулась на еду.

Заметив его восхищенный взгляд Ляна улыбнулась и, промокнув рот салфеткой, нырнула к нему в объятья. Уютно устроившись у него на груди, она, вдруг, начала подробно, ничего не утаивая, рассказывать о своей жизни.

Оказалась, что она три года отучилась в медицинском институте, но по просьбе брата забросила институт, перебралась в Харьков, где брат купил ей кооперативную квартиру, «за которую, кстати, еще надо выплачивать о-го-го сколько»,  и начала помогать ему в его аферах. Его интересовали не только деньги. Главное что он требовал – сведений о действительно богатых людях. Такую информацию приходилось добывать не только в поездах, но и на Кавказских и Черноморских курортах.

– Я не знаю, зачем это Мише нужно, – Иляна немного отстранилась и взглянула Эдуарду в глаза, – но иногда мне становиться тревожно, а пойти против его воли – я не могу…

Она снова прильнула к Локаеву, ее рука скользнула по груди, ласково коснулась шрама на боку, а потом медленно поползла вниз…, и они снова окунулись в пучину страсти.

Прошло еще немало времени. Утомленную любовью пару начала  убаюкивать дремота, но внезапно Иляна вздрогнула и приподнялась, как бы к чему-то прислушиваясь.

– Ой, – в ее голосе прозвучала нешуточная тревога, – что-то с Михаем не
хорошо…

Эдуард обнял ее и постарался войти в контакт с ее сознанием.

"Да, парень в опасности, причем нешуточной...", – ощутил он холодок, уже знакомого ему зловещего ветра – предвестника смерти.

– Оставайся здесь, – быстро натягивая тренировочный костюм, непререкаемым тоном приказал он, – жди, я его приведу. Он ведь в десятом вагоне играет?

 Да, – с нескрываемой тревогой, теперь уже и за так неожиданно ставшего близким человека, пролепетала она, и добавила тихо, уже глядя на закрывающуюся за ним дверь, – только, ради бога, осторожнее.

С Михаем действительно было нехорошо. Его жизнь висела на волоске. На этот раз, вопреки его мнению, не он выбрал партнеров, а они его...

Дело в том, что в среде поездных карточных шулеров, работающих на южном направлении, уже пару лет ходили слухи о каком-то то ли цыгане, то ли молдаванине, который безнаказанно обыгрывал даже самых опытных катал. Причем самым странным было то, что многие из тех, кому довелось общаться с ним, неожиданно попадали под жестокий пресс милиции, который прекращался только после солидного выкупа.

На сходке авторитетов, прошедшей в Ростове два месяца назад, было решено создать несколько бригад, с подключением к игрокам одного–двух бойцов, с заданием разобраться с загадочным цыганом. Вот на такую бригаду и напоролся брат Иляны. Возглавлял группу опытный карточный шулер Саша Кряж, с ним в паре, как обычно,  действовал молодой вор, начинающий осваивать нелегкую, но уважаемую профессию каталы, Вова Фигурист. В качестве бойца присутствовал Паша Дец, невысокий жилистый мужчина, славящийся своей жестокостью, невероятной силой и способностью зажатым голой рукой гвоздем пробивать дюймовую доску.

После второй вылазки в ресторан, уже после Харькова, когда некурящий Михай вернулся в купе, остальные трое остались в тамбуре перекурить и обсудить дальнейшие действия.

– В преф его не возьмешь, – выдыхая дым беломорины и следя за тем как он растекается под потолком, задумчиво начал совет Кряж, – он, гад, как будто знает не только прикуп, но и расклад.
– Да и соскакивает он вовремя, не зарывается, – махнул своей сигаретой Фигурист, – а что предлагаем, берет исправно. Как он это ему удается – не представляю…               
– Что вы канитель канителите? – усмехнулся Дец. – Дайте мне десять минут, и он запоет у меня как кенарь. Все свои секреты расскажет.
– А если не расскажет? Или расскажет да не все и не так? – Кряж вздохнул, – нет, его еще надо на больших деньгах, да на азарте – в очко или храп попробовать, может что и увидим. А часика через четыре, когда все улягутся, мы его в любом случае выпотрошим…

Через три часа игры в храп, на которую охотно пошел Михай, стало ясно, что и в этой игре он чувствует себя как рыба в воде. Когда общая сумма проигрыша компании Кряжа достигла сорока тысяч, он подал знак, и в дело вступил Дец.

Без лишних слов он ткнул железным пальцем Михаю в солнечное сплетение, и пока тот раскрытым ртом ловил воздух, ему был ловко всунут кляп из полотенца и связаны руки и ноги.

– Сейчас, сука, я тебе освобожу рот, и, если хочешь жить, ты, падла, ответишь нам на все вопросы. Ты, гнида, понял? Если закричишь, тебе сразу кердык…

Дец был очень убедителен, еще убедительнее выглядела, финка приставленная к горлу незадачливого Михая, но он, прикрыв глаза, молчал.

– Ах, ты сучий потрох! В молчанку поиграть решил? – Дец отложил нож и замахнулся.
– Не спеши, – остановил его Кряж, – обшмонай-ка его для начала.
Дец полез по карманам.

– Твою мать! – от всей души выругался он, извлекая из внутреннего кармана джинсовой куртки Михая красную книжечку. – Он же мент!
 – Ну-ка, дай, – Кряж раскрыл удостоверение: – Майор милиции Чабану, – прочитал он, и повисла пауза.

Да, Михай Чабану вот уже девять лет, работал оперативником Харьковского УВД.

Все началось в далеком 1966 году, когда Михай быстро поставил на ноги заболевшую неизвестным недугом жену второго секретаря ЦК КП республики, будущего министра МВД СССР Николая Анисимовича Щелокова. Этот визит стал определяющим в судьбе Чубану. Тогда он смог разгадать загадку недомогания Светланы Владимировны, которую решила извести со света их, безобидная с виду, домработница, дабы расчистить себе дорогу к  сердцу хозяина – перспективному, по ее мнению, мужчине, во всех отношениях.

Пустив в ход сглаз и неприметные с виду травки, настой из которых она регулярно подмешивала в чай Светлане Владимировне, она поставила в тупик светил молдавской медицины и почти добилась своей цели. Только знания Михая и его сверхчувствительность, унаследованные им от своей бабки, помогли разоблачить коварную женщину и восстановить здоровье законной жены и боевой подруги* одного из руководителей солнечной республики.

* Со Светланой Владимировной Щелоков познакомился на фронте.

В разговоре, который состоялся вскоре после выздоровления Светланы Владимировны, Щелоков и сделал Чубану предложение, от которого нельзя было отказаться. Этот разговор Михай и сейчас помнил дословно.

– Через месяц я уезжаю в Москву, – разливая в коньячные бокалы золотистый напиток, неторопливо и веско ронял слова Николай Анисимович, поглядывая на утонувшего в мягком кресле Михая.
– Мой давний товарищ Леонид Ильич Брежнев предложил мне возглавить министерство МВД СССР – это вопрос решенный. Понадобятся способные верные люди в борьбе с преступностью.

В стране действуют многочисленные криминальные группировки, наживающиеся на простых людях. Алчность этих деятелей не имеет предела. Их не останавливают ни длительные сроки, ни даже смертные приговоры. Я думаю, что самым страшным наказанием для них будет конфискация наворованного.

Такой человек как вы мог бы на благо страны выявлять дельцов с неправедно нажитыми капиталами. Если бы вы согласились работать в моей команде, то  имели бы все привилегии работника милиции и, конечно, гарантированный служебный рост.

Так Чубану стал одним из личных агентов Щелокова. Используя свои способности, он во время карточных игр  знакомился с состоятельными людьми, представлялся врачом, и, проявляя свои умения в диагностике, легко входил к ним в доверие. Со временем он оброс связями, стал вхож в дома деловых людей в самых разных городах страны и исправно снабжал информацией своего покровителя.

Михай не раз уже хотел прекратить железнодорожные авантюры и ограничиться знакомствами на курортах, но необъяснимая тяга к путешествиям в поездах и риску в схватках с шулерами заставляли его еще и еще раз испытывать судьбу. Иляну он, интуитивно воспринимая ее как свой оберег и талисман, использовал для страховки. И в этот раз ее интуиция спасла ему жизнь.

Вот уже несколько минут возле пятого купе, где попал в ловушку азартный Михай, стоял и прослушивал все, что там происходило, Локаев. А за дверью с римской пятеркой царила некоторая растерянность.
 
– Вот, курва, попали! – выразил общее мнение на ситуацию Фигурист, – И, чего теперь будем делать?
– А чего делать?! Мочкануть его – и дело с концами, – криво усмехнулся Дец.

– Мента мочить? – Кряж потер подбородок, – а если он на нас уже дал наводочку своим корешам? Помните, он в Харькове на перрон выскакивал? Кто-нибудь видел – чего он там делал? А если они про нас знают…

За своего – они же нас без суда порвут!..
 
Снова наступило молчание.

– Может дал наводку, а может не дал, – уже раздражаясь буркнул Дец, – нам общество поручило с ним разобраться, мы и разберемся. А вот ежели мы его отпустим – нас точно менты заметут. И он, сволочь, наших корешов так и будет общипывать и закладывать.

– Ладно, – после раздумья решил Кряж, – делать нечего. Сразу после Армавира выбросим сучонка под встречный, и дело с концом.
 
Дальше ждать не было смысла, и Локаев, просунув руку через дверь, нащупал задвижку. Фигурист, случайно бросивший взгляд на дверь, в ужасе выпучил глаза на шарившую по щеколде кисть невидимой руки и нечленораздельно что-то промычал, показывая пальцем на страшную гостью. Подельники в недоумении оглянулись, но было поздно. Эдуард рывком открыл дверь и ураганом обрушился на бандитов. Через несколько секунд все они были в глубокой отключке, а освобожденный от пут Михай, растирая затекшие руки, с удивлением разглядывал нежданного спасителя.
 
– Спасибо тебе, – искренно поблагодарил он, еще не понимая, как мог
оказаться здесь человек, который по всем раскладам должен был бы сейчас
спать в своем купе, убаюканный гаданьем сестры.

– Я теперь твой должник до гробовой доски. А Михай Чубану свои долги отдает всегда.
– Да уж, ладно, – кивнул Локаев, – майор майору всегда помочь рад. Пойдем отсюда, там Иляна уже извелась, наверное.

– А, – врубился в ситуацию Михай, – сестренка сама его сюда послала, видимо, просто не успела обработать такого супермена.

Однако вскоре он изменил свое мнение. Такой мощной энергетики, какая исходила от нового друга, Михай еще не встречал. Видимо, сестра лучше его разобралась в этом человеке и не захотела причинять ему хоть какой-то вред.
 
– Да нет! Просто влюбилась она в него, – подсказала интуиция, и Михай  вздохнул c облегчением: – наконец-то сестра забыла эту сволочь Буряце, а с таким мужчиной, как этот майор, за Иляну можно быть спокойным.
 
– Знаешь, – ты иди один. У меня в соседнем вагоне ребята ждут, когда я им отмашку на эту свору дам, так что я сейчас за ними и обратно – надо с этими, с позволения сказать, людьми до конца разобраться.

Только у меня к тебе огромная просьба – не говори сестре, что я служу в милиции. Она этого не знает и не надо ей знать – лишние волнения. И еще. Вот мой адрес и телефоны, домашний и служебный, – Чубану  достал из своего бумажника визитку и с легким поклоном преподнес ее Эдуарду, – от всей души прошу – звони, приезжай, я для тебя в лепешку расшибусь!

– Слушай! А зачем тебе это все? – чувствуя, что Михай полностью ему доверяет, спросил Локаев. – Карты, игры, милиция… Ты ведь со своими талантами мог бы хорошие деньги зарабатывать как врач. А деньги ты любишь, не отрицай. Я это чувствую.

– Понимаешь, – хмыкнул Михай, – я сейчас скажу тебе то, что еще никому не говорил. Я много думал об этом и вот до чего додумался. Деньги я, конечно, люблю, но не настолько, чтобы всю жизнь положить на их добывание. А они – вот что странно, чтобы их иметь, требуют постоянного размышления о том, как их добыть.

Кроме того, если заняться каким-либо бизнесом, то так или иначе придется богатеть за счет простых людей. Я этого не хочу. Я и сам из простых…

А так, – он усмехнулся, – я просто наказываю тех, кем мог бы стать сам – акулой, думающей только о наживе. А еще мне нравятся острые ощущения,  риск – а без него и жить не интересно. Вот такая моя тебе исповедь…

После небольшой паузы он испытующе взглянул на Эдуарда: – Ну, а сам-то ты? Как я понимаю, хоть ты офицер, но тоже мог бы преуспеть в бизнесе. Вон – от тебя ведь деньжищами так и прет. А может, ты параллельно со службой и делом каким-то занимаешься?

– Мы с тобой прямо как два ясновидящих, – усмехнулся Локаев, – все вроде чувствуем, только не до конца понимаем.

Эти деньги, запах которых ты так хорошо ощущаешь, отняты у преступников и мне достались случайно. И, честно говоря, я пока не знаю, что с ними делать. Мне, как и тебе, интересно заниматься по жизни своими делами. А в отношении денег я с тобой полностью согласен – нельзя их ставить во главу угла.

Кстати, о них же. Ты не будешь против, если я ссужу Иляне тысяч пятьдесят на квартиру и жизнь? Она же по своей натуре – чистый человек. Ей надо учебу закончить и нормальным делом заняться, а не разъезжать с тобой в поездах и общипывать людей. Можешь пообещать, что не будешь ее привлекать к своим делам? Ведь сегодня, если бы не я, она бы прибежала сюда, прямо в лапы этих урок. И чтобы ты делал?

– Клянусь! – Михай приложил руку к груди, – никогда больше не буду вмешивать Ляночку в свои дела. А тебя я еще раз от души благодарю за все… Теперь ты мне, как брат.

Он порывисто обнял Локаева, и они скрепили столь внезапно возникший союз крепким мужским рукопожатием.


Гл. 20. Вершители  судеб

Через пять дней после того, как Локаев укатил на Кавказ, с того же вокзала, поездом «Красная стрела» в Москву, в сопровождении офицера безопасности, с материалами по делам «Финансист» и «Моральный кодекс» отбыл полковник Моисеев. Отдельной папкой он вез личное дело Локаева. Именно Локаев и его взаимоотношения с попавшей в поле зрения КГБ ясновидящей Огиньской заинтересовали  одного из вершителей мировой истории конца двадцатого века – Председателя комитета госбезопасности СССР Юрия Владимировича Андропова.
Уже несколько лет парапсихология и экстрасенсорика всех видов находилась под пристальным вниманием КГБ. Этот интерес, в значительной мере, был вызван докладами Управления внешней разведки о серьезных научных работах в США в области парапсихологии, в рамках засекреченного проекта «Звездные врата», и подогревался информацией из Болгарии, где спецслужбы успешно работали со знаменитой на весь мир ясновидицей Вангой.
Андропов был в курсе и всех исследований, проводимых в нашей стране с людьми, обладающими необычайными способностями, но неожиданно полученная только что информация из Ленинградского Управления о последних событиях, связанных с Огиньской и Локаевым, выходили из рамок известного и сулили реальные перспективы обретения личного суперагента, о чем руководитель всемогущего КГБ  в последнее время задумывался все чаще.
Вечером, накануне приезда в Москву полковника Моисеева, Андропов допоздна задержался в своем кабинете на третьем этаже знаменитого дома на Лубянке, самого высокого, согласно людской молве, здания в Москве, из окон которого была хорошо видна даже Колыма. Прочитав последнюю аналитическую сводку ПГУ*  по США, он тяжело вздохнул. Мало того, что
* ПГУ – первое главное управление КГБ (внешняя разведка).
противник планирует операции на южных границах СССР, с использованием мусульманских экстремистских организаций, типа «Меч ислама», что потребует ответных дорогостоящих мер – намечается новый виток в гонке вооружений.
Как докладывает агентура, в Колорадо, в местечке Плэттствил, уже два года назад были проведены первые эксперименты с новым оружием с воздействием на атмосферу мощного высокочастотного излучения. Аналитики отмечают, что эти разработки основаны на работах знаменитого серба Николы Теслы, заявившего еще в 1940 году об изобретенных им «лучах смерти». В последствии Тесла, понявший опасность своего изобретения для всей земли, уничтожил материалы своих исследований, но, видимо, нашлись люди, решившие не останавливаться перед очередной угрозой мировой катастрофы.
Отложив сводку о происках США,  Андропов вернулся к раздумьям о все более тревожащей его в последнее время  обстановке внутри страны. Экономические преступления и коррупция, несмотря на принимаемые меры, росли как снежный ком, катящийся с горы. Особенно отличались в этом плане южные республики. Взяточничество на всех уровнях, наглые, фантастические по объему, приписки в отчетах о достижениях в народном хозяйстве, особенно в хлопководстве, стали обычным делом. Партийная элита республик, войдя в сговор со своими  прокуратурами и органами внутренних дел, стремительно обогащалась, превратив вверенные им территории в удельные княжества. Буквально на днях ему доложили, как пример  разложения руководства республик, материалы по делу первого секретаря Чардарьинского райкома партии Казахстана, некого Бекжанова, скупавшего в неимоверных количествах одежду, драгоценности и бытовую технику. В глухой степи, где он содержал свои многочисленные отары овец, был построен гараж для недавно приобретенного им автомобиля «Мерседес», и Бекжанов по выходным выезжал туда, чтобы пару часов покататься на шедевре немецкой автомобильной промышленности по степным просторам.
Люди, начинавшие высказывать возмущение и пытавшиеся найти управу на зарвавшееся начальство, исчезали без следа. Только вчера он утвердил план мероприятий по выводу из-под удара местных силовых структур и доставке в Москву из Баку прокурора Мамедова, который прямо на сессии Верховного Совета республики обвинил первого секретаря ЦК КП Азербайджана Алиева в преступлениях перед государством.
Страшнее всего было то, что даже сам глава Министерства Внутренних дел, без пяти минут генерал армии, Щелоков*, призванный бороться с
Щелокову звание «генерал армии» было присвоено 10 сентября 1976 года.
преступностью, сам пал жертвой алчности. Агентура внутренней безопасности докладывала о группировке, организованной Щелоковым внутри возглавляемой им организации по изъятию денежных средств, драгоценностей и дорогостоящего антиквариата. Львиная доля всего этого доставалась самому Щелокову. Алгоритм грабежей, в основном, укладывался в простую схему. Специальные агенты находили состоятельных людей, и на их квартиры, через подставных лиц, наводились мелкие воришки, которым подбрасывались незначительные суммы. После того как воры, обрадованные легкой добычей, покидали квартиру, в нее проникали профессионалы и выносили все действительно ценное. Любителей легкой наживы через некоторое время арестовывали, они признавались в грабеже, и милиция рапортовала о раскрытии преступления. Но похищенные ценности исчезали навсегда. Кроме воровства и грабежей существовала целая система поборов с торговых людей, подпольных цеховиков, продажных чиновников и других преступных группировок. Доставалось, конечно, и честным людям, ставшим в силу обстоятельств или собственных талантов обладателями  значительных средств, или каких-либо раритетов. Неугодные свидетели безжалостно устранялись. Для этого была сформирована специальная группа ликвидаторов, с которыми оперативникам КГБ уже не раз приходилось сталкиваться и даже нести потери. Борьба со Щелоковым осложнялась его дружбой с самим Брежневым, отметавшим все обвинения в адрес своего кума.
Брежнев был крестным отцом сына Щелокова Игоря.
Очевидно, что пока во главе государства будет находиться  Леонид Ильич, Щелоков неуязвим. В то же время стремительное дряхление Генерального секретаря предполагало, в скором времени, смену власти, и к этому моменту необходимо было бы иметь как можно больше фактов преступной деятельности
министра МВД. Ведь в предстоящей борьбе за власть Щелоков не останется в стороне.
Власть...! Может церковь и права, утверждая, что власть от бога, но то, что она дается не в награду, а для испытания человека, обязанного пользоваться данной ему властью для блага людей, а не для себя любимого, Андропов решил давно. Выдвинув ящик стола, он достал общую тетрадь и, наугад раскрыв ее, прочитал:

И пусть смеются над поэтом
И пусть завидуют вдвойне
За то, что я пишу сонеты
Своей, а не чужой жене…

Да, Юрий Владимирович писал стихи, и лишь немногие доверенные люди знали об этом. Листая тетрадь, он дошел до последней записи и, еще раз оценивая только вчера родившееся четверостишье, прочел про себя:

Мы бренны в этом мире под луной…
Жизнь – только миг, небытие – навеки,
Кружится во Вселенной шар земной,            
Живут и исчезают человеки.

Иронически хмыкнув в адрес своей философской мысли и «человеков», он взял ручку и, после некоторого размышления,  вписал в заветную тетрадь новое стихотворное размышление:

Молва идет среди народа,
Что человека портит власть,
Но все ж опаснее напасть,
Что чаще люди портят власть…

Отложив перо, Юрий Владимирович откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, постарался отринуть все заботы и мысли. Неожиданно для себя он задремал, и вдруг перед ним возник седобородый старик с пронзительно голубыми глазами. Взгляд этих глаз, казалось, проникал прямо в душу, и глава могущественной организации почувствовал, как холодные мурашки поползли по спине.
– Достоин, – как бы  для себя, решил старик, и Андропов почувствовал
облегчение и радость, как первоклассник, услышавший похвалу учительницы за правильный ответ.
Между тем, рядом со стариком возник молодой мужчина. Старик проложил руку ему на плечо, и Юрий Владимирович мысленно услышал: – Вот твой человек.
На следующий день во время доклада Моисеева, Андропов  раскрыл личное дело Локаева и вздрогнул. На него с фотографии на первой странице смотрел вчерашний протеже мистического старца…   

 
               
***

Как ни странно, но заокеанский коллега и противник Андропова, будущий президент США*, а ныне директор ЦРУ Джордж Буш, тоже
Джордж Буш станет президентом в 1989 году.
интересовался  человеком по фамилии Локаев. Еще в апреле специалисты Разведывательного управления министерства обороны (РУМО), разрабатывающие компьютерную модель SOVSIM – модель подсчета стоимости всего советского военно-промышленного комплекса (ВПК), доложили о статье некого Э. Локаева, появившейся в секретном сборнике «Военная радиоэлектроника». В этой статье автор делал вывод о непригодности радиоэлектронного вооружения в условиях ядерной войны из-за поражающего действия электромагнитного излучения, возникающего при взрывах ядерных боеприпасов.
По молчаливому уговору с Советами, эта тема до сих пор не поднималась, так как признание очевидного факта моментального выхода из строя сложного, напичканного электроникой, вооружения в момент применения ядерного оружия, лишало бы ВПК, как США, так и СССР,  многомиллионных заказов на разработку и производство дорогостоящей военной техники и перспектив развития военной отрасли. Конечно, руководство обеих стран понимало всю абсурдность развязывания ядерной войны, сулящей гибель всей земле, но именно этот жупел всепланетного краха позволял деловым людям по обе стороны океана делать деньги на военных заказах. Хуже было то, что этот Локаев ссылается в статье на свое изобретение какого-то генератора помех, превышающего по эффекту воздействия на радиоаппаратуру, действие ядерных боеприпасов, а это вообще ни в какие ворота не лезет. Если Советский Союз действительно сможет разработать и вооружить свою армию этими самыми генераторами помех, получается, что в будущих войнах придется обходиться без радиосвязи, без компьютеров, без радиолокации, без спутниковой навигации, без высокоточного оружия. В общем, придется вновь воевать «железом»…
Появление этой статьи могло означать резкое изменение стратегии СССР в области строительства своих вооруженных сил, и с этим необходимо было немедленно разобраться.
Еще более поразительным был недавний вывод аналитиков координационного центра Совета национальной безопасности:
– Автор статьи «Конец эпохи радиоэлектронного вооружения» и человек, сорвавший операцию в Ленинграде, по захвату офицера ГРУ Гордиенко – одно лицо. Это майор Советской армии, сотрудник Артиллерийской академии, Локаев Эдуард Александрович.
Человек, стоящий на передовых позициях военной технической мысли, да еще, вдобавок, сумевший одержать победу в схватке с самой Николь Дюранс – одним из лучших экстрасенсов, подготовленных в рамках  проекта «Звездные врата», требовал к себе особого внимания. На сверхсекретном совещании, в котором приняли участие кроме Буша лишь его заместители по разведке и операциям Сейр Стивенс и Ульям Нельсон, а также Государственный секретарь США, ближайший советник президента по внешней политике Генри Киссинджер, было принято решение провести акцию по вербовке Локаева. В случае отказа от сотрудничества его следовало ликвидировать. 
               
                Продолжение следует

http://www.proza.ru/2014/03/05/653