Пугающее слово «кенотаф» в переводе с греческого означает «пустая могила». В Ярославской области трудно найти обочину дороги, где бы не было «могил без покойников». А некоторые участки федеральной трассы М8 уже давно грозят превратиться в придорожные кладбища.
Устройство кенотафов – надгробных памятников умершим, останки которых похоронены в другом месте, вообще не найдены, или если тело кремировано, а прах развеян – явно не в русских традициях.
На Руси «любовь к отеческим гробам» всегда связывалась с конкретным местом погребения человека. И здесь достаточно вспомнить народную мудрость, увековеченную в пословицах. Живой не без места, мертвый не без могилы. Горе умереть, а за могилой дело не станет! Человек не без квартирки, а мертвый не без могилки.
Кенотафы были свойственны народам Древней Греции, Рима, Средней Азии, Египта. Обычай возводить памятники в отсутствии праха покойного, который по каким-то причинам недоступен для погребения, в древние времена связывался с убеждением, что души мертвых, не имеющих могил, не могут обрести покой. Почитание умерших считалось важнейшей и неотъемлемой частью всех культур. И если над могилой не проведен погребальный, а затем и поминальный ритуалы, то считалось, что покойный не находит посмертного успокоения, страдает и может отомстить живым.
В Древнем Египте царские кенотафы – пирамиды возводились фараонами еще при жизни как будущие «лестницы в вечность», а затем использовались в поминальных ритуалах, хотя их фактические гробницы порой находились в другом, тайном месте.
Древним грекам и римлянам было также свойственно сооружать кенотафы не на специально предназначенных для этого местах – кладбищах, а на месте гибели воинов – вдоль дорог.
Несомненно, смерть – это, пожалуй, самое ужасное, с чем сталкивается человек в своей жизни. «Смерть и ее отрицание – бессмертие – всегда, как и сегодня, были самой мучительной темой раздумий человека. Исключительная сложность эмоциональных реакций человека на жизнь неизбежно находит свое соответствие в его отношении к смерти», - писал английский этнолог польского происхождения Бронислав Малиновский.
Но чтобы преодолеть эту кризисную ситуацию, с которой человеку волей-неволей приходится смиряться, достаточно поминального ритуала над настоящей, а не мнимой могилой умершего. Погребальная обрядность завершает пребывание человека на земле, «узаконивает» его уход из этого мира, и вместе с тем является продлением жизни умершего на социальном уровне в рамках общества.
Однако внезапная гибель близкого человека, а подчас и нескольких членов одной семьи в результате ДТП вызывает у родных столько эмоций, что одного памятника на кладбище им кажется мало, хочется непременно отметить и само место трагедии. Но одним вполне достаточно положить рядом с шоссе живые цветы или закрепить на ближайшем дереве венок с траурной лентой. Тогда как другим, кому позволяют средства, не терпится соорудить нечто грандиозное с именами погибших, датами рождения и смерти, портретами и некрологом, ибо установка кенотафов в нашей стране ни чем и ни кем не регламентирована.
Придорожные кенотафы, в зависимости от количества погибших, бывают одиночные и групповые. Они устанавливаются водителям, пассажирам и пешеходам. По долговечности сооружений они подразделяются на временные и постоянные. И можно предполагать, что при двух наших российских бедах эти импровизированные знаки скорби в скором будущем превратятся в пугающие путников кладбища мистических мертвецов.
Фраза из фильма «Неуловимые мстители»: «…а вдоль дороги мертвые с косами стоять. И тишина!..» кажется пророческой. Вдоль наших дорог тоже мертвые стоят. Только в памятниках.