Веркино счастье

               
Как это часто бывает, Вера узнала об измене мужа последней. Даже самые близкие друзья, в том числе  я, не решались передать ей ходившие по селу слухи. Во-первых, не желали встревать в семейные отношения, а, во-вторых, не до конца верили досужим сплетням.
Иван Первухин – мужик видный, казачьего типа, и нравился не одной женщине в поселке. Его горячие глаза, черные брови, белозубая улыбка да веселые шуточки  смущали, конечно, покой девичьих сердец. Но все знали о крепкой семье Первухиных, о том, как трепетно относится Иван к своим детям – и никто не посмел встать между мужем и женой! Но Люся- практикантка всего этого не знала... И по легкомыслию даже не интересовалась!
Она отвечала на Ванькины шуточки кокетливым прищуром, не уворачивалась, бесстыдная, от шутливых объятий, а наоборот, уверяли бабы из Ивановой бригады, все время норовила коснуться мужика то плечом, то локтем, то длинными светлыми прядями…
Игривая была девушка,  и красотой бог не обидел!  Глаза синющие, как небо в июньский полдень; фигурка легкая, тоненькая. И то песни распевает звонким голосом на художественной самодеятельности, то хохочет...  Все парни от нее в селе с ума посходили! А она на Ивана глаз положила. Ну, и не выдержало казачье сердце, дрогнуло!

Когда рано утром подруга влетела ко мне на веранду и, несмотря на чудный летний день, на яркое солнышко, усыпавшее янтарными пятнышками  мое крылечко, в истерике плюхнулась на стул, я, даже по невнятным всхлипам, сразу поняла: пересуды оказались правдой!
А когда заплаканная Вера сунула мне в руку скомканную  бумажку и я прочла: « Прости. Люблю другую. Уезжаю. Детям помогать буду», – поняла, что случилась беда.
Иван накануне предупредил жену, что придет поздно. Он часто ходил в клуб, где играл на баяне для художественной самодеятельности. Иногда с мужиками за шахматами засиживался до полуночи…
Это Верка так думала!  А на самом деле он, наверняка, давно уже с любовницей вечера проводил. Подруга мужа не дождалась: уснула после работы и домашних дел. Утром же на столе нашла записку, а, бросившись к шкафу, увидела, что вещей Ивана нет.
Но чем в такой ситуации поможешь? Я даже не знала, что сказать и чем  ее утешить, только в растерянности качала головой да охала. Но подружка и не ждала, оказывается, от меня утешений!
«Уля, – взмолилась она, вскакивая и вытирая глаза, – мне надо знать, куда он поехал!  Люська с Ефимовой дружила,  твоей соседкой. Может, узнаешь что…  Сходи к ней!»
Я вытерла белые от муки руки, сняла фартук и, оставив затеянную  с утра стряпню, поперлась к Ефимовой.
– Привет, Мань, – сказала я, присаживаясь на стул. – А правду говорят, будто от Веры Иван сбежал?
– А то! Еще вчера улетели! – Ефимиха торжествующе улыбнулась.
И что ей Вера сделала? Но видно, чужое счастье людям покоя не дает.  Посторонней залетной гостье Ефимова сочувствовала больше, чем своей односельчанке!
Правда, жила Люся на квартире у Манькиной матери, где они и сдружилась, наверное. Не знаю, что их могло объединять? Мария на десяток лет старше практикантки! Разве, что обе были совершенно беспутные…
– Да ты что!!!  Вот де-е-ла-то! А куда? Не знаешь? – я делаю вид, что сильно удивлена.
– Сначала в столицу поехали, – охотно сообщила соседка, довольная произведенным эффектом. – В гостинице «Москва» три дня жить будут, город смотреть! Потом к родителям ее в Подмосковье уедут. Ты слыхала, что отец у Люси не из простых? Академиком служит!
Я кивнула:
– Слыхала что-то…
– Там у них тоже какой-то НИИ, да и по соседству научная станция есть… Туда он дочку устроит и квартиру поможет им получить как молодым специалистам. Ну а Ивану подыщут место…
–  Это где в Подмосковье?
– А-а, забыла, как город называется…
 – А станция где?
– Да какая разница?!  Ты что это все выспрашиваешь? – Машка Ефимова подозрительно уставилась на меня.
– Да так …  Не верится просто…  Может, неправда все?
– А! Ну, не верится – иди у своей Верки спроси!
Тут  Марья Ефимова вспомнила, видно, чья к ней зашла подружка, и глаза ее недобро заблестели.
– Ладно, пойду, спрошу,–  сказала я, понимая, что от соседки уже ничего не добьешься.

– Значит, в Москве он… Только три дня у меня! – ахнула Вера, выслушав новость. – Значит, завтра же надо в Москве быть!
    – В Москве?  Завтра? Ты рехнулась? Туда от Алма-Аты трое суток!
– На поезде. А я на самолете полечу!
– А деньги?!
– Есть у меня!
Я знала, что Первухины несколько лет копили на машину.
– Может, тебе лучше не трогать эти деньги? – неуверенно сказала я. – Как с детьми потом одна жить будешь?
– Одна я жить не буду! – отрезала Вера.
Потом добавила:
 – Только не в чем мне ехать! Платье срочно шить надо! Поможешь?
Я уже не решалась ей возражать после такого ответа и только руками развела.
        Верку как ветром сдуло. Через десять минут она вбежала в мою комнату, бросив на стол отрез невиданной красоты.
– Ух ты! – Я восторженно провела рукой по шелковистому поплину. – Яркий какой!  Где взяла?
–Давно уже в Алма-Ате купила. На свадьбу берегла…
Десять лет супружеской жизни Вера должна была отмечать в следующем году. Но сейчас она не собиралась предаваться сожалениям:
– На журнал тебе с выкройками...
Вера раскрыла его, ткнула пальцем:
– Вот это!
 Бросилась к столу, вытащила из ящика лист бумаги с ручкой и сантиметр, обвязав его вокруг пояса.
– Снимай мерку скорее!
Я сделала замеры, записала, хотя ее параметры и так почти все помнила: не раз мы вместе с ней колдовали над платьями. В магазинное-то одеваться никакой зарплаты не хватит, да и фасона модного не найти…
– Сразу начинай, ладно? Я – за билетом, а вернусь – померю! – и моя сумасшедшая подруга вихрем унеслась из комнаты.
Я запихала обратно в мешок приготовленное для стирки белье, наскоро выпила чаю, оставив затею с оладьями, вздохнула – и разложила на столе выкройку…

Из города Вера вернулась в четыре.
– На семь утра взяла,– показала она розовые билетики.
– Ты что, не одна поедешь? – удивилась я.
– С Никиткой. Одной мне его не вернуть…
– А в город успеешь так рано?
– Успею, с Михалычем договорилась, в пять увезет…
Сделали первую примерку.
– Мне к бабуле сходить надо, – напомнила я (бабушка моя болела,  каждый день бегала ей помогать).
– Иди, – кивнула Вера. – А я детей накормлю, младших к матери отправлю (у Веры, кроме Никиты, было еще двое девчонок), вещи соберу... А потом шить будем!
Вера пришла к девяти вечера с чемоданом в руке. С ней был девятилетний Никитка – рослый черноглазый мальчик, любимец отца.
– У тебя заночуем, ладно? Вдруг не успеем…
Вера отвела сынишку в соседнюю комнату, включила телевизор:
– Посмотри, а потом спать!
Кинула на диванчик захваченное постельное белье.

Пока ее не было, я закончила свои дела, так что мы сразу сели за шитье.  Я строчила на машинке, а Вера делала ручную работу.
Такое платье можно сшить и за три часа. Но никогда не было у меня настолько  привередливой клиентки! Начнешь примерять: то складка не там, то выточка мелковата, то подол кривой! Она стаскивала обновку – и мы опять принимались за дело: пороли, приметывали, мерили, сшивали, обметывали… Так всю ночь и просидели, переделывая все по несколько раз, а закончили уже в четвертом часу…
 Зато какое платье получилось! Наверное, лучшее из всех, что я шила. Отгладили, примерили – сидит, как влитое!  Отложной воротничок с глубоким вырезом эффектно выделял Веркину загорелую шею. Широкая длинная юбка подчеркнула узкую талию и скрыла полные бедра, оставляя на виду  лишь стройные лодыжки. Белые пуговки и ремешок Вера привезла из города, они здорово освежили яркое платье. А новые туфли на шпильках, купленные там же, прибавили росту пышнотелой подруге.
У Верки черты лица крупные, выразительные, брови широкие. Она из без макияжа смотрелась неплохо. И коса была что надо. Но все же я сказала:
– Если б тебе подкраситься да сделать прическу, была б ты как кинозвезда!
– А я и сделаю, в Москве! – в первый раз за сутки улыбнулась Вера.
Потом добавила:
– Ложись спать, а я в кресле подремлю. Скоро уж к Михалычу идти, проспать боюсь…
– Как же ты с мужем разговаривать будешь, не выспавшись?
– В самолете досплю! Снотворное взяла…
   Она свернулась калачиком в кресле, включив будильник, а я ушла в спальню и моментально уснула, не услышав даже, как они с Никиткой ушли.

О том, что произошло дальше, я узнала только после их возвращения. До этого момента места себе не находила. Так переживала, будто от меня мужик ушел! Наконец, Вера вернулась и, по ее словам, первой к кому она забежала, была я…
Можно было бы и не спрашивать о результатах поездки, если б так не хотелосб узнать подробности: Верка сияла как начищенный чайник! И хоть прибежала она в домашнем халате, а не в том сшитом роскошном платье такой хорошенькой я ее никогда не видела!
Глаза лучились, как сто алмазов, щеки напоминали два краснобоких апорта, подстриженные  волосы задорно топорщились по бокам, а рот (как она ни старалась сдержать улыбку) все время расползался до ушей.
 Присев на диванчик и разгладив подол халатика, пряча сияющие глаза и едва сдерживая улыбку, моя подруга принялась за рассказ.

Сойдя с самолета, Вера устроила сына в комнате отдыха в аэропорту, а сама отправилась в парикмахерскую. Оглядев фотографии дам на стенах, выбрала самую шикарную прическу и ткнула в нее пальцем.
– Вам на свадьбу? – спросили девушки-парикмахерши, разглядывая ее нарядное платье.
– Соперницу затмить! – откровенно призналась Вера и рассказала заинтригованным парикмахерам свою историю.
Что тут началось! Женщины повскакивали с мест и столпились вокруг нее: и парикмахерши, и клиентки! Спорят, совещаются, советуют… Клиентки уступают очередь, парикмахерши  –  одни тушь ей тащат, другие – помаду, третьи – всю косметичку!
– Мы, – говорят, – сейчас из вас принцессу сделаем!
Волосы Вере обрезали, покрасили (тут только я обратила внимание на необычный яркий оттенок ее новой прически), завили и уложили крупными локонами на одну сторону.
– Знаешь, я, в сам деле, стала как кинозвезда! Никитка меня не узнал… Постучала  –  он открывает и спрашивает:
– Вам кого?
Мы  обе расхохотались.
– Ну, а Иван как?  Узнал? – торопила я с рассказом.
– Какое там! Чуть не налетел на меня, спускаясь с лестницы. Хорошо Никитку увидел!
И она снова стала рассказывать подробности.

Вера взяла такси и покатила с сыном в гостиницу. Пройдя в паспортный отдел, вынула документы и  потребовала указать ей номер комнаты мужа. Они уже собрались подниматься на третий этаж, где находился номер, и Вера стала оглядываться вокруг в поисках лифта…
– Красота там, знаешь, какая! – восторженно делилась впечатлениями  подруга. – Весь холл в мраморе и малахите! Колонны, как во дворце; на потолке люстры громадные переливаются… А в центре – огромная лестница, да еще и с ковровой дорожкой!
– Стою я, разглядываю всю эту красоту, – продолжает Вера, – и вдруг вижу: сверху, с разлучницей под ручку,  спускается собственной персоной мой неверный муж!
Дернула я Никитку - и к подножью лестницы побежала. Встала, смотрю… А мой благоверный ничего не замечает: к своей шлюшке нагнулся и что-то ей на ухо шепчет! Я губы сжала, чтоб не разреветься и тушь вся чтоб с меня не потекла, и только Никитку крепче за руку ухватила!

Сколько лет, как наяву, вижу я эту сцену…
 Спускается с лестницы ничего не подозревающий Иван со своей любовницей, а у подножья лестницы, не менее прекрасная, чем его блондинка-практикантка, в модном цветастом платье стоит  жена!
   …Вот Иван поднимает глаза – и не верит им. Веру-то он, может, бы и не узнал, но как не узнать собственного сына? Хотела б я в это время посмотреть на его лицо! По словам подруги, он аж споткнулся, бедный…  Остановился и рот раскрыл.
 Ничего не подозревающая любовница тянет его вниз и что-то шепчет. Он не отвечает, а, спустившись вниз, как столб, замирает перед женой и сыном! Бессовестным Ивана никто бы не назвал… Что он подумал тогда, что почувствовал?! Хотела бы я знать…

– Никитка, видно, тоже растерялся, когда отца с незнакомой женщиной увидел, – заканчивает свою историю Вера, – я ведь не сказала ему ничего, а только, что к отцу поедем, но тут уж сын не выдержал… Как закричит: «Папа!», как бросится к нему на шею! Люська в растерянности руки опустила, а я тут же за Иванов локоть уцепилась. «Вы как здесь оказались?» – бормочет Иван. А я ему: «Ой, Ванечка! Мы тоже Москву посмотреть захотели!»
– Ну а Иван? – снова нетерпеливо спрашиваю я.
– Что Иван?  Глядит на меня – и глаз не сводит!
– А ты?
– Гляжу на него.  Один Никитка тараторит: «Пап, а на Красную площадь пойдем? А Кремль смотреть будем ? А я реку видел с пароходами! Покатаемся?»
Не знаю, то ли сын понял все и мне подыграл, то ли просто отцу и поездке обрадовался, только Ивану от нас уже некуда было деться!  И он бормотал:
–Угу, поедем... Да-да, посмотрим… покатаемся…
– А Люська что? – опять перебила я.
– Не знаю, она сама собой куда-то испарилась! - беспечно рассмеялась Вера. – Я прильнула к мужу с одной стороны, Никитка обхватил с другой. И мы долго-долго его обнимали, а потом повели обратно к номеру… 
Сначала Люська рядом стояла и пялилась, а потом… исчезла… Я даже не заметила, когда и как!
– Она что ж, и потом не пришла, не звонила?!
Вера задумалась:
– Прийти – нет. Мы с Никитой с Ивана глаз не спускали. А звонить – может, и звонила… Может, даже он сам ей звонил из гостиницы или во время прогулок, когда ненадолго отлучался… Да только какая теперь разница! Ведь мы с Ваней провели в Москве три самые лучшие дня в моей жизни и три…
– Ночи?! – догадалась я.
Верка стыдливо прикрыла руками лицо и засмеялась.
– Постой, а почему три? У вас ведь только двое суток оставалось?
– Да мы еще за одни доплатили: двух нам не хватило! – хохочет Вера. 
– И что? Действительно все посмотрели: и Кремль, и Красную площадь? И по Москве-реке покатались?
– А как же! В тот же вечер гулять пошли! Это ведь все рядом с гостиницей «Москва» находится. А в другие дни сходили в парк Горького, в Третьяковку и даже в театр один… Раз уж мы в столицу попали, нельзя было все это не посмотреть и сыну не показать!
– Ну, значит, точно у вас теперь машины не будет! – подытожила я.
– Зато муж остался! – уткнувшись в мое плечо, счастливо прошептала Вера.



Фото из Инета.