Сотня азиатских воинов под началом Мэргэна отдаляется всё дальше в сторону от родных степей. В поисках новых земель для светлейшего Хагана их путь лежит прямиком в лесной край, где людям из Серой Орды никогда не приходилось бывать.
Идут конницей налегке, загрузив поклажу на два десятка запасных лошадей. С собой везут лишь самый необходимый запас из снаряжения, оружия да несколько небольших походных юрт. В дороге к ожидаемым богатствам ханские подданные проводят два тёплых летних месяца.
Разведчики проходят по перелескам, где в изобилии произрастают ягоды и грибы, пробираются по полям с травой выше человеческого роста, переходят вброд неглубокие реки и речушки в которых резвится разнообразная рыба. Земля богата на зверьё, которое здесь не пугано и в бессчётном количестве. Еды на этой земле намного больше чем просто вдоволь. И птицы не счесть для прокорма. Рябчик, тетерев, глухарь взлетают из-под копыт только потому, чтобы их не затоптали ненароком. Кони под всадниками так же не бедствуют, питаясь сочной травой с заливных лугов, запивая родниковой водой.
Отряд Мэргэна упорно уходит дальше на север по земле, где всё меньше остаётся равнины пригодной для безопасного продвижения на лошадях. Раз за разом попадаются на пути то топи, то огромные глыбы скалистых пород, которые возможно лишь объехать. Всё чаще на пути встречаются деревья, миновать которые можно лишь идя пешими по тропе, друг за другом, ведя под уздцы лошадей.
Уже поздней осенью, когда иней по ночам начинает ложиться на траву, степняки, минуя перелески, упираются совсем уж в глухую стену из непроходимого леса. Наудачу, доверяя своему врождённому нюху, Мэргэн поворачивает в правую сторону от чащобы.
Спустя два дневных перехода обратно к сотне возвращается головной дозор из пяти всадников. Старший разведчик этой пятёрки докладывает, что впереди в четверти дневного перехода находится поселение местных жителей, стоящее на берегу реки.
Пришпорив коней, кочевники рысью пылят вперёд. Ещё солнце не успеет закатиться за горизонт, как у них будет еда, питьё и долгожданный отдых после нескольких месяцев проведённых в седле.
Отряд Мэргэна огибает небольшую берёзовую рощу и ступает на край широкого поля. С противоположной стороны открытого пространства виднеются деревянные строения местных жителей. Заметен дымок, поднимающийся над крышами бревенчатых домов. Слышно как брешут собаки.
И тут степняки замечают как немного правее и чуть дальше от того места где они выезжают на чистое место по направлению к деревне со всех ног бегут двое мальчишек, видимо сообщить о неожиданно появившихся чужаках.
– Этих поймать! – Мэргэн коротко взмахивает плетью в сторону беглецов.
Двое всадников, которые оказываются ближе по направлению к детям, срываются с места в галоп. Догнав подростков не успевших добежать какую-то сотню шагов до деревенских ворот, кочевники на скаку хватают их за шиворот и закидывают на коней перед собой. Немного погодя воины на возбуждённо всхрапывающих лошадях подскакивают к сотнику и сбрасывают на землю перед командиром пленников.
Мальчишкам лет по десять. Ударившись о землю, они скулят от боли, но всё равно не просят пощады от незнакомцев.
– Как называется ваше племя? – злобно цедит сквозь зубы Мэргэн. – Сколько человек в поселении?
Конь танцует под свирепым сотником, едва не наступая копытами на испуганных ребятишек.
Малолетние пленники, прижавшись, друг к другу, с ненавистью глядят на невиданных доселе в этих краях злобных вооружённых людей и продолжают молчать изредка всхлипывая.
– Ну! Языки проглотили? Убить щенков! – предводитель кочевников задниками сапог ударяет в бока жеребца, заставляя того встать свечой. – Потом разберёмся с остальным отродьем!
Пара воинов спрыгивает с лошадей, взмахивают клинками над беспомощными фигурками пленников. Детский крик отчаянным диким звоном разрезает воздух над полем. Кровь алым пятном расползается по пожухлой траве.
Стая ворон срывается с близстоящих берёз и испуганно каркая, кружат над местом, где случается зло.
– Мэргэн! – командир первого десятка и правая рука сотника – Тамир, вытягивая из ножен меч, указывает им в сторону деревни. – Местные закопошились!
Видно как из ворот поселения выбегают люди. Впереди вооружённые пиками, рогатинами, топорами и всем, что попадается под руки бегут мужчины. За ними, не отставая ни на шаг юноши и подростки, сжимая в ладонях луки со стрелами.
Местные поселенцы, по всей видимости, землепашцы, скотоводы да рыбаки. Такой народ оружия в руках не умеет толком держать и войска как такового не имеет. Даже никого не видно из них верхом на лошади. Всё указывает на то, что это племя не знает лиха от сторонних людей и живёт из века в век на этом месте в мире, довольствуясь лишь плодами своего труда.
Живая масса людей со свирепым выражением лиц, сверкая глазами полными ненависти, приближается к азиатам. Из их рядов летят несколько выпущенных стрел. Но они не достают воинов – за несколько шагов падают на землю.
– А-а-а! – гремит, не переставая над полем клич растревоженного людского улья.
Когда остаются не более пятидесяти шагов до бегущих селян, степняки делятся на две группы и галопом уносятся по сторонам, оставляя жаждущих мести мужиков перед пустым местом.
Кричащая толпа, останавливаясь на краю поля, недоумённо смотрит вслед удаляющимся всадникам.
Так же резко азиаты на ходу разворачивают коней, останавливаясь и группируясь в боевой порядок. В руках кочевников появляются луки. Сотня стрел, выпущенных с противоположных сторон кочевниками, накрывает местных жителей.
Раздаются крики и стоны раненных неудавшихся мстителей. Следом селян настигает ещё одна несущая смерть волна стрел с металлическими наконечниками, затем ещё одна. Больше половины восставших жителей уже хрипят прострелянными лёгкими, в бессильной злобе хватаясь за землю скрюченными пальцами, пытаясь подняться. Те, кто ещё жив и на ногах уже чувствуют дыхание неминуемой смерти.
Степняки пришпоривают коней и молчаливой лавиной устремляются к уцелевшим селянам. За несколько десятков шагов кочевники смыкают свои ряды и начинают кружить с улюлюканьем и гортанным смехом, размахивая искрящимися на солнце клинками.
Поочерёдно всадники на полном скаку, продолжая кружиться, приближаются к обречённой кучке мужиков и молниеносно наносят удары кривыми мечами.
Вскоре танец смерти заканчивается. Всюду в страшных позах разбросаны тела, подрагивающие в конвульсиях. Алые лужи парят в прохладном осеннем воздухе. Сердца смертельно раненных селян толчками выбрасывают кровь из рубленой плоти. Приторно сладкий запах смерти ощущается на несколько сотен шагов вокруг этого ужасного места, ставшего в одночасье проклятым.
Откуда-то появляется огромная стая ворон. Птицы кружатся над полем, каркая в предвкушении лёгкой добычи. Некоторые, самые смелые из них уже опускаются на ещё шевелящиеся тела.
Мэргэн направляет отряд к створу ворот. Беспрепятственно всадники попадают за изгородь, чувствуя себя полными хозяевами.
Не больше полусотни изб и домишек огорожены стеной из вкопанных в землю столбов с заострёнными верхушками. Но городьба стоит, скорее всего, от диких зверей, чтобы те не смогли подобраться к домашней скотине и птице. Кочевники входят в деревню, навевая ужас на оставшихся жителей, состоящих в основном из женщин, детей да стариков. Сотне Мэргэна никакого серьёзного отпора эти поселенцы не дают.
Находятся ещё несколько седовласых мужиков, которые с топорами да рогатинами на меч бросаются. Приходится для острастки отрубить головы этим бунтарям, чтобы другим неповадно было.
Пусть привыкают к новым настоящим хозяевам этой и всей остальной земли, которую они ещё откроют для своего ханства. Эти места уже являются собственностью Великого Хагана.
На зимовку степняки становятся здесь же, раскинув юрты на окраине деревни. Лошадей своих определяют в несколько деревянных изб, выгнав предварительно оттуда поселян, которые вынуждены выкапывать себе небольшие землянки, больше похожие на норы, чтобы как-то пережить холода.
Поселенцы зажиточными оказываются. У них и хлеба с запасом в закромах имеется, скот с птицей в хлевах, рыбы вяленой и солёной заготовлено вдоволь. Не впроголодь зимовка удаётся степнякам, даже жирком некоторые начинают обрастать от оседлой жизни. Плохо только, что морозы в этих местах лютые да снега по грудь может выпасть за ночь. Но от этой напасти местные людишки скребками дороги расчищают, так что двое верховых свободно разъезжаются.
А тут и весна поспевает в срок.
Только с реки сходит лёд Мэргэн собирает к себе десятников и назначает двоих из них для разведки. Тамир и Балдаг со своими десятками пойдут по реке на двух плотах узнать, что творится ниже по течению и есть ли смысл заглубляться дальше в эти дебри, называемые местными тайгой. Весь отряд не нужно отправлять без лошадей дальше в такие дебри. Да и не нужно степным людям столько леса. Того что уже пройдено и изведано хватит с лихвою, чтобы обрадовать Хана.
Плоты, изготовленные деревенскими мужиками, стоят готовые к отплытию на берегу. На них погружено всё необходимое. На всё про всё Мэргэн даёт месяц сроку. Назад приказывает возвращаться по берегу отрядам Тамира и Балдага.
После отплытия разведчиков минует ровно неделя.
Проклятый край. Вначале трое суток без перерыва хлещет вода с неба. Молнии гигантскими стрелами жалят твердь, треск гигантского барабана не стихает ни на минуту. Запах гари доносится откуда-то издалека, со стороны непролазного леса. А сегодня, ко всему прочему, ещё и земля трясется, словно в лихорадке, пугая лошадей кочевников. Настоящая преисподняя при жизни. Лишь сейчас успокаивается дикий нрав этой чуждой природы.
Солнце показывается над верхушками вечнозелёных хвойных деревьев. Сегодня день не должен устроить опять какую-нибудь круговерть со свистопляской.
– Зунды! – Мэргэн, потягиваясь, выходит из юрты.
Тут же, словно из-под земли возникает подобострастный прислужник с медным кувшином, наполненным по края родниковой водой и белоснежной тряпицей для обтирания, свисающей с локтя.
– Лей! – сотник сбрасывает халат, обнажая смуглое поджарое тело, отмеченное в нескольких местах малиновыми рубцами, оставшимися от прежних боевых походов.
Вдоволь наплескавшись, сотник самозабвенно до красноты растирает тело, мурлыча под нос какую-то песню древнего народа степей.
Неподалёку раздаётся шум. Двое часовых из отряда кочевников ведут связанного человека. Подойдя, степняки ударами ног ставят того на колени перед командиром. В пленнике Мэргэн узнаёт воина из десятка Балдага ушедшего неделю назад в сплав по реке.
– Ты почему здесь, шакал? – сотник в бешенстве выхватывает клинок из ножен часового и замахивается над головой связанного. – Где Балдаг? Где Тамир? Где остальные?
– Был пожар, был ураган, была гроза. – связанный ханский воин из пропавшего воинского десятка обречённо опускает голову и рассказывает, понимая, что пощады ему не будет по законам степей – если погибает десяток, то полностью. – На второй день пути, на наш плот падает сорвавшийся со скалы огромный камень и разбивает его в щепки. Больше я никого не видел. Ни Балдага, ни остальных. Все утонули. Я чудом добрался до берега, а потом вернулся сюда. Плот Тамира с его десятком уплыл дальше. Больше ничего не знаю.
– Хорошо. – у обретающего спокойствия Мэргэна уже не ходят желваки на скулах и не наливаются кровью глаза. – Тебя похоронят как воина, раз ты сказал правду.
Клинок сверкает в лучах солнца, ставя последнюю точку в жизни степняка.
– Десятников ко мне! – роняет на ходу Мэргэн, отбрасывая полог своей юрты.