Фантазер Олеша
Василий Катанян писал в своих дневниках про Юрия Олешу:
"Он не может заранее ничего спланировать, да и бесполезны были бы эти
планы. Он фантазирует, творит то, что видится в этот миг, то, что явилось
внезапно из детства, из прошлого, из вчерашнего дня или из сегодняшнего, он
отдает свои фантазии, прозрения и просто "мо" тому, кто сидит напротив"
Бунтарь Карабчиевский
Генрих Сапгир писал про Юрия Карабчиевского:
- Снова мы встретились уже в другой компании, среди участников самодеятельного альманаха «Метрополь», в 1979 году. Это был бунт против литературного начальства, против системы. И Юрий Карабчиевский оказался в рядах бунтарей. Характерный лысоватый череп, глубоко запавшие большие армянские глаза и неугомонный характер.
Книга, прославившая его, «Воскрешение Маяковского», тоже была своеобразным бунтом. Мягкий лирик и реалист, он прояснил в ней экспрессивную и агрессивную суть поэта и не принял ее. Мне кажется, потом он сам сомневался в своей оценке. Но ведь надо же было кому-то это сказать! История выбрала Карабчиевского.
Лотман и Минц
Нашел очень интересуню статью о жизни Юрия Лотмана и его супруги Зары Минц
Борис Егоров. Юрмих и Зара
http://magazines.russ.ru/zvezda/2002/2/egor.html
Цитата:
"Быт в семье не играл большой роли. При полной, даже сверхполной учебной нагрузке, при обилии разных общественно-научных обязанностей (прежде всего работа преподавательских научных семинаров и студенческих кружков), супруги не хотели отказываться от сладостного для мозга и души научного творчества и трудились ночами, трудились в поездах, на собраниях, на даче — когда же создавать уют?"
Маяковский — поэт насилия?
"К семнадцатому году молодой Маяковский оказался единственным из
известных поэтов, у которого не просто темой и поводом, но самим материалом
стиха, его фактурой были кровь и насилие.
Тот, кто на протяжении нескольких лет сладострастно копался голыми руками в вывернутых кишках и отрубленных членах, был вполне готов перейти к штыку и нагану"
Юрий Карабчиевский. Воскресение Маяковского.
Стихи Маяковского
Юрий КАРАБЧИЕВСКИЙ писал про Маяковского:
"Каждое чтение его стихов-это грамматический разбор предложения-именно отсюда и возникает первая усталость при чтении.
Пустота вместо души
Пустота, сгущенная до размеров души, до плотности личности - вот
Маяковский.
Юрий Карабчиевский
О текстах Хлебникова
Юрий Карабчиевский писал про Велимира Хлебникова:
"Всякий текст Хлебникова -- это только заявка, образец, сообщение о
возможности. Он ни к кому не обращен, никуда не движется и ни к чему не
приходит. Знаменитое хлебниковское "и так далее...", обрывавшее чуть ли не
каждое чтение,-- это и есть итог и концовка любого стиха"
Андрей Платонов и техника
Николай Бердяев в свое время написал известное эссе о влиянии машины на человека. В культурной традиции ХХ века взаимоотношение человека и механизма было достаточно сильно. И, несомненно, находило свое отражение в литературе.
Вот что по этому поводу пишет в "Воскресении Маяковского" Юрий Карабчиевский: "Младший современник Маяковского Андрей Платонов, в отличие от него хорошо разбирался в технике. И он действительно ее любил. Но он любил не внешние ее атрибуты, не удобства, ею доставляемые, а скрытое изящество инженерных решений, красоту взаимодействия машины и мастера.
Мы никогда не найдем в его произведениях ни дикарского восторга перед машиной, ни тем более противопоставления машины природе. У Платонова техника предстает как часть природы, как одно из ее чудесных проявлений, ставшее ощутимым и наблюдаемым благодаря искусству и умению человека. Но и человек у него --часть природы, так что никакого противоречия быть не может.
Облучение Маяковским
- Крупной дозой Маяковского в разное время облучились и большие поэты:
Пастернак, Заболоцкий. Доза, по счастью, оказалась не смертельной и лишь
способствовала поэтическому иммунитету.
Пастернак, однако долгое время находился в критическом состоянии.
Юрий Карабчиевский. Воскресение Маяковского.
Маяковский и Полонская
Вероника Полонская рассказывала о Маяковском:
Человек он был со сложным, неровным характером, как всякая одаренная личность. Бывали резкие перепады настроений. Было нелегко, к тому же у нас была большая разница в возрасте: мне двадцать один год, ему тридцать шесть. Это вносило определенную ноту в наши отношения.
Он относился ко мне, как к очень молодому существу, боялся огорчить, скрывал свои неприятности. Многие стороны его жизни оставались для меня закрытыми. Все осложнялось еще и тем, что я была замужем, это мучило Владимира Владимировича. Он ревновал меня, в последнее время настаивал на разводе.
http://www.kino-teatr.ru/kino/art/kino/506/
Лев Аннинский
Нашел интересное интервью со Львом Аннинским
http://anninsky.ru/index.php/stadaiteslubovyu.html
Цитата:
«Мальчики державы» — наивные, верящие, готовились жить при коммунизме. Действительно мальчики — школьники, студенты… Они воевали — и погибли. По некоторым подсчетам, из каждой сотни вернулись живыми только трое.
Я рассказываю о двенадцати поэтах, выразивших судьбу и настроения этого поколения
Тетя Тань
Одна из моих любимых песен - "Тетя Тань". Автор музыки - Александр Морозов, стихи - Николай Зиновьев, исполняет - Михаил Шуфутинский.
Это удивительная песня обо все нас, о нашей стране и жизни. Особенно
пробирают последние строки:
Выбивают ковры, снег идет не спеша.
Неужели любви не дождется душа?
Выбивают ковры, на веревке пустяк -
Горькой женской судьбы старый, штопаный стяг.
Над розовым морем
Очень интересный очерк про Георгия Иванова и Ирину Одоевцеву
http://www.novayagazeta.ru/data/2008/color05/14.html
«Если бы меня спросили, — писала Ирина Одоевцева, — кого из встреченных в моей жизни людей я считаю самым замечательным, мне было бы трудно ответить — слишком их было много. Но я твердо знаю, что Георгий Иванов был одним из самых замечательных из них».
Одоевцева и Берлин
Ирина Одоевцева в книге "На берегах Сены" так писала про свое пребывание в Берлине:
- Я никому не признаюсь в том, что я разочарована. Большинство бежавших из России в восторге от берлинской жизни и наслаждается ею. Подумать только — сплошной праздник — магазины, где можно все что угодно купить, рестораны, кафе, такси. Чего же еще желать?
О стихах здесь как будто все забыли. Трудно поверить, что эти самые люди еще совсем недавно шли по неосвещенным, страшным ночным улицам, усталые, голодные и озябшие, шли в мороз, под дождем, часто через весь Петербург, только для того, чтобы в Доме искусств или в Доме литераторов послушать стихи.
Есенин: поцелуй с коровой
Ирина Одоевцева в книге "На берегах Сены" приводит любопытный монолог Сергея Есенина:
Вот еще животные. Лошади, коровы, собаки. С ними я всегда, с самого детства, дружил. Вы хорошо сделали, что ввели свою обмызганную лошадь в рай. Крестьяне животных совсем не понимают. Как они грубы и жестоки с ними. Ужас! А я их всегда любил и жалел.
В десять лет я еще ни с одной девушкой не целовался, не знал, что такое любовь, а целуя коров в морду, просто дрожал от нежности и волнения. Ноздри мягкие и губы такие влажные, теплые, и глаза у них до чего красивые! И сейчас еще, когда женщина мне нравится, мне кажется, что у нее коровьи глаза. Такие большие, бездумные, печальные. Вот как у Айседоры
Маша Трауб
В выходные прочитал три книжки Маши Трауб. Скажу без преувеличения - я восхищен. И глубиной сюжетов, и манерой письма, и особенным стилем.
И еще какое-то ощущение близкого и родного. Читаешь и понимаешь, что это все про тебя написано. Это, на мой взгляд, признак хорошей литературы.
Литература и эмиграция
- Я уже совсем не та, что на берегах Невы. Я уже не живу стихами и для стихов и не ношу больше банта. Здесь и то, и другое было бы неуместно и даже смешно.
Здесь стихами интересуются одни поэты, и то эгоистично, даже эгоцентрично — своими собственными стихами. А читателям стихи в лучшем случае безразличны и не нужны.
Русские в эмиграции — и в Берлине, и в Париже — совсем не то, что в Петербурге. Я не узнаю их. И не нахожу с ними общего языка.
Ирина ОДОЕВЦЕВА. На берегах Сены.
Тэффи и Николай Второй
- Слава Тэффи в дореволюционной России была огромна. Ее читали, ею восхищались буквально все — начиная от почтово-телеграфных чиновников и аптекарских учеников, как известно. самой низшей ступени читателей тех лет,— до... императора Николая II.
Ирина Одоевцева. На берегах Сены.
Берберова — о себе
Нина Берберова в предисловии к книге "Курсив мой" писала:
- Сейчас большинство книг в западном мире вот уже лет пятьдесят пишутся о себе. Иног да кажется, что даже книги по математике и астрофизике стали писаться их авторами отчасти о себе. Моя задача написать о жизни осмысленно, не ставя смысла впереди жизни, будто ценишь его превыше всего, но и не ставя его позади жизни так, чтобы сквозь жизнь просвечивал ее смысл.
Я хочу писать, осмысляя то, что было (и самое себя), то есть давая факты и размышления о них. В этом двойном раскрытии мне представляется пережитое.
Виктория Токарева
Вчера на канале "Домашний" показывали программу про писателя Викторию Токареву. Она рассказывала о том, что любовь в браке не главное, что стремится оставить детям и внукам хорошее наследство...
Честно говоря, ее книги казались мне более романтичными, чем сам автор. Посмотрев программу, я в этом снова убедился.
Эскимосы и загар
"Трудно продавать эскимосам крем для загара. Даже если это крем самого высшего качества".
Это цитата из книги Януша Леона Вишневского "Одиночество в сети", которую я давно хотел прочитать и наконец сейчас читаю.
Бунин об Алексее Толстом
- Он был даже удивителен сочетанием в нем редкой личной безнравственности (ни чуть не уступавшей, после его возвращения в Россию из эмиграции безнравственности его крупнейших соратников на поприще служения советскому Кремлю) с редкой талантливостью всей его натуры, наделенной к тому же большим художественным даром.
Иван Бунин. Третий Толстой.
Любовь и жалость
"По какому-то тайному закону, требующему, чтобы во всякую любовь, и особенно любовь к женщине, входило чувство жалости, сострадающей нежности, я жестоко не любил - особенно на людях - минут её весёлости, оживления, желания нравиться, блистать - и горячо любил её простоту, тишину, кротость, беспомощность, слёзы, от которых у неё тотчас же по-детски вспухали губы".
Иван Бунин. Жизнь Арсеньева
Эрдман и Степанова
Читал переписку драматурга Николая Эрдмана и актрисы Ангелины Степановой. Сколько в них нежности, теплоты, неравнодушия и заботы друг о друге.
Как они беспокоились о другом, как хотели увидеться, когда он был в Сибири. А он мечтал услышать ее голос - хотя бы по радио.
Поцелуи
"– Ты меня хоть любишь?! – кричит мой сын Василий, когда я прошу его сделать то, что он не хочет, – уроки, уборку...
Дети часто об этом спрашивают. И остаются совершенно равнодушными, когда им отвечаешь: «конечно, люблю», «не говори глупости», «как ты можешь такое спрашивать?» и тому подобное. Они хотят слышать «я тебя люблю» через каждые пять минут. К ним нужно подходить и надоедать с поцелуями. Они будут отмахиваться, вытираться и говорить: «Ну хватит!» И будут ждать, когда ты снова подойдешь и начнешь чмокать в шею, в руку, в нос – куда придется"
Маша ТРАУБ. Плохая мать
Веселая цитата
"У Наташи были две любимые присказки: «Извините за мой французский, но я немножко попердю» и «Хочу чаю, аж кончаю»."
Маша ТРАУБ. Плохая мать
Мать
"Екатерина Андреевна не могла сказать дочери, что будь в их время наркоз и те виды абортов, которые есть сейчас, на маленьких сроках, пусть даже с относительной возможностью будущих беременностей, Аллы бы не было. Она не могла сказать дочери – иди, делай аборт. Потому что она – мать"
Маша Трауб. Нам выходить на следующей;
Книга про Пастернака
Вчера начал читать книгу Дмитрия Быкова "Борис Пастернак". Начало мне понравилось. Очень интересно рассказано про семью поэта, его брата, отношениях с Ольгой Фрейденберг, влюбленности в Иду Высоцкую.
Буду читать дальше.
Пастернак и Лурье
"Такова моя первая женитьба. Я вступил в нее не желая, уступив настойчивости брата девушки, с которой у нас было почти невинное знакомство, и ее родителей. Если бы они знали, как восставала против этого моя совесть, если бы они догадывались, как, давая свое согласие, я обдумывал уже, как нарушу свои обещания и обязательства, как обману их вскорости, они удержались бы от открытой настойчивости.
Это были совсем простые и наивные люди, в тысячу раз добрее и честнее меня, но более низкого и неизвестного мне до тех пор круга, с которым у меня не было ничего общего и который меня подавлял и удручал. Этот обман длился восемь лет. От этих отношений, которые не были ни глубокой любовью, ни влекущей страстью, родился ребенок, мальчик"
Такое письмо Бориса Пастернака о его первой жене Евгении Лурье приводит Тамара Катаева в книге "Другой Пастернак"
О браке
"Наташа бросила сразу все свои очарованья, из которых у ней было одно необычайно сильное – пение. Она оттого и бросила его, что это было сильное очарованье. <> Она чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем-то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с ее телом"
Лев ТОЛСТОЙ. Война и мир;
О свободе
"Я свободна жить где хочу, как хочу, читать что хочу, думать обо всем, о чем хочу, так, как я хочу, и слушать кою хочу. Я свободна на улицах больших городов, где никто не видит меня, когда я иду под проливным дождем, не зная куда и откуда, бормоча стихи; и в лесу, и на берегу моря в благословенном одиночестве и музыке, звучащей во мне; и у себя в комнате, когда закрываю дверь.
Я могу знать все, что хочу знать, и я могу забыть все, что мне не нужно. Я могу задать любой вопрос и получить на него ответ"
Нина БЕРБЕРОВА. Курсив мой...;
Лев Толстой и мужчины
Из дневников Льва Толстого:
"Я никогда не был влюблен в женщин. В мужчин я очень часто влюблялся. Я влюблялся в мужчин, прежде чем иметь понятие о возможности педерастии; но и узнавши, никогда мысль о возможности соития не входила мне в голову.
Странный пример ничем не объяснимой симпатии ; это Готье. Меня кидало в жар, когда он входил в комнату. ; Любовь моя к Иславину испортила мне целые 8 месяцев жизни в Петербурге. Красота всегда имела много влияния в выборе; впрочем, пример Дьякова; но я никогда не забуду ночи, когда мы с ним ехали из Пирогова и мне хотелось, увернувшись под полостью, его целовать и плакать.
; Было в этом чувстве и сладострастие, но зачем оно сюда попало, решить невозможно, потому что, как я говорил, никогда воображение не рисовало мне любрические картины, напротив, я имею страшное отвращение";
Россия в дорожном мешке
Прочитал недавно одно стихотворение Владислава Ходасевича.
Особенно цепляют такие строки:
Вам под ярмо подставить выю
И жить в изгнании, в тоске,
А я с собой мою Россию
В дорожном уношу мешке...
Кого ненавидел Горький
Нина Берберова писала про отношение Максима Горького к своим предшественникам:
"Русские писатели XIX века в большинстве были его личными врагами: Достоевского он ненавидел; Гоголя презирал как человека больного физически и морально; от имен Чаадаева и Владимира Соловьева его дергало злобой и страстной ревностью; над Тургеневым он смеялся.
Лев Толстой возбуждал в нем какое;то смятение, какое;то мучившее его беспокойство. О, конечно, он считал его великим, величайшим, но он очень любил говорить о его слабостях, любил встать на защиту Софьи Андреевны, любил как;то не с той стороны подойти к Толстому";
Керенский — человек малой воли?
Нина Берберова писала про Александра Керенского:
"Он всегда казался мне человеком малой воли, но огромного хотения, слабой способности убеждения и безумного упрямства, большой самоуверенности и небольшого интеллекта.
Я допускаю, что и самоуверенность, и упрямство наросли на нем с годами, что он умышленно культивировал их, защищаясь. Такой человек, как он, то есть в полном смысле убитый 1917 годом, должен был нарастить себе панцирь, чтобы дальше жить: панцирь, клюв, когти..."
Бабушки и внучки
"Женщины, за которыми я когда;то ухаживал (рысаки, шампанское, цыганские романсы), теперь давно бабушки, а их внучкам я совершенно неинтересен"
Александр Керенский;
Чья сестра краткость
Корней Чуковский когда-то пугал: скоро русский язык в СССР станет состоять из сплошных сокращений. Вроде: встретимся на твербуле у пампуша. То есть на Тверском бульваре у памятника Пушкину.
Я заметил что тоже говорю, пишу и думаю сокращениями. "Поговорить с СВ про ДТ", - записано в моем ежедневнике.
СВ - это мой начальник, а ДТ - технический прибор. Печально...
Странности любви Огарева
Читал книгу "Поговорим о странностях любви" Эльдара Рязанова. Особенно меня поразила там история Николая Огарева. Он содержал первую жену и позволял ей развлекаться с любовником за границей, записал на себя ее ребенка от другого мужчины. Отпустил вторую жену к своему лучшему другу Герцену. Стал отцом их ребенка (юридически). А жизнь закончил рядом с женщиной легкого поведения.
Непростая была судьба у Огарева.
О современной литературе
Говорить о том, что современная литература переживает упадок, было принято во все времена. Так, в романе Федора Сологуба "Мелкий бес" главный герой Передонов говорит (кстати, по поводу рассказов Чехова):
;
"Я не читаю пустяков. В повестях и романах все глупости пишут.Я все хорошие книги раньше прочел. Не стану же я читать того, что теперь сочиняют"
Безродный марсианин Бурлюк
"В Бурлюке, несмотря но его фамилию и говор, мне было странно предположить «хохла», как вообще с трудом я отнес бы его к какой бы то ни было народности. «Садкосудейцы», сокрушители поэтической и живописной традиции, основоположники новой эстетики, рисовались мне безродными марсианами, ничем не связанными не только с определенной национальностью, но и со всей нашей планетой существами, лишенными спинного мозга, алгебраическими формулами в образе людей, наделенными, однако, волей демиургов, двухмерными тенями, сплошной абстракцией...
А он — это была его постоянная манера, нечто вроде тика,— не раскрывая рта, облизывал зубы с наружной стороны, как будто освобождая их от застрявших остатков пищи, и это придавало его бугристому, лоснящемуся лицу самодовольно животное и плотоядное выражение."
Бенедикт ЛИВШИЦ. Полутораглазый стрелец
Объявление
Из объявления начала ХХ века
«Осторожно! Гигиенические резиновые изделия опасно брать где-нибудь. Целесообразно обращаться только в единственный специальный склад отделения парижской фирмы Руссель».