*
Ториджано ди Ториджани. Имярек сей чудом сохранился на затёртых ластиком листках мировой истории. Звучное итальянское имя уцелело в памяти потомков не благодаря выдающимся качествам носителя, гению, жажде творчества, трудолюбию иль честолюбивой настойчивости последнего. Ториджано удержался в глобальной летописи лишь благодаря носу, причём не своему, дарованному природой, отцом да матушкой, а чужому — принадлежащему Микеланджело де Франческо де Нери де Миниато дель Сера и Лодовико ди Леонардо ди Буонарроти Симони, более известному просто как Микеланджело.
Живший и творивший в 15-16 веках в основном в Риме и во Флоренции, Микеланджело отвесной стеной нависает, недостижимой для многих вершиной парит над мировым искусством. Его мраморные скульптуры и красочные фрески завораживают, воссоздавая вокруг зрителя полу реальный мир давно ушедших в небытие событий, а архитектурное наследие дарует истинное понимание смысла избитой морфемы «нестареющая классика».
Когда-то, как ни странно, Микеланджело Буанаротти был юн, тороплив, несдержан и даже высокомерен, но, не смотря на это, талант, дарованный Богом итальянскому пареньку, уже был прорисован хорошо заточенным грифельным карандашом на полях средневекового папирусного фолианта. Занимаясь в группе подростков Микеланджело быстро справлялся с заданиями учителя и, первым исполнив уготованное дидаскалом, тут же принимался куражиться над своими не столь быстрыми и талантливыми соучениками. За что однажды и поплатился.
Как обычно весьма скоро, но при это нисколько не теряя в реализме - в качественном критерии искусства Ренессанса -, выполнив из глины уменьшенную копию изогнувшегося в боевой стойке натурщика, Микеланджело начал потешаться над своим собратьями по ученической скамье, на которой, кроме прочих, гордо восседал, хоть и подававший надежды, но, бесспорно, проигрывавший Микеланджело в способностях и любви к искусству, некий Ториджано ди Ториджани.
Шутки Буонарроти становились всё острее, будущий гений Ренессанса распалялся всё сильнее и слова его болезненнее острых стрел вонзались в сердца других учеников и подмастерий. Микеланджело не унимался и среди первых не сдержал гнева оскорблённый Ториджано. Худой, чуть сутуловатый паренёк подскочил со своего места, подбежал к держащемуся за живот Мике и стал столько экспрессивно по-итальянски жестикулировать руками, что попал Микеланджело в нос, от чего внешность будущего мастера весьма серьезно пострадала.
*
Статуя Давида готова. Пока еще не сняты леса и продолжаются поиски подходящего для шедевра помещения, позволяющего взглянуть на произведение искусства с оптимальных ракурсов. Однако работа уже полностью завершена. Три года жизни, отданные Микеланджело освобождению Давида из плена каррарской бело-голубоватой глыбы, явно были потрачены не зря. Вот-вот мифический Давид шагнёт на пол мастерской, освобождаясь от пут мраморного небытия, и взмахнёт всесокрушающей пращей.
Вошёл заказчик. Приблизился почти вплотную к деревянным настилам, по коим каждый день сам мастер взбирался чуть ближе к небесам, и, взглянув снизу вверх на мраморного исполина, отметил:
- Нос большеват. Таких носов не бывает, - и, чуть призадумавшись, добавил, - совсем немного. Я хоть и не художник, но оценить пропорции частей человеческого тела могу с фантастической точностью.
Микеланджело молча схватил небольшое зубило, неспешно поднялся по лесам на верхний уровень, присел, как будто разглядывая неугодный заказчику нос, незаметно зачерпнул ладонью мраморную пыль, окутавшую помосты белым инеем, приподнялся, приставил зубило к мраморной глыбе и несколько раз картинно потер железным инструментом о выступающую часть отполированного куска мраморной горы. Белая, мелкая, но тяжелая крошка вдруг посыпалась вниз и заказчик, кашлянув, отошёл на несколько метров в сторону, расположился у входа в мастерскую под мощной каменной аркой, вновь поднял голову вверх и спустя несколько мгновений изрёк:
- Вот теперь хорошо! Теперь то что нужно!