14. Кобель, но не пёс и эротический кросс

 

       Однажды зимой, собираясь в очередной лейтенантский отпуск, я валялся на кровати в своей комнате, а Тиль в тот же день уезжал для прохождения дальнейшей службы (подсуетилась в тайне от папы любящая маман) в ГСВГ ( группа Советских войск в Германии), поезд был вечером. Тиль , как и я, лежал в своей кровати, двери были открыты, в Общаге никого  не было. Мы обсуждали дальнейшие перспективы службы и организацию сегодняшней "отвальной".

      Вдруг раздался звонок во входную дверь, т.к. мы оба никого не ждали, между нами произошёл скоротечный спор; кому вставать открывать двери. Слушатель за дверью, ощутив, что спор затягивается, забарабанил в дверь с такой энергией, что её вполне могло хватить на вынос казённой двери в квартиру, к тому же, чтобы окончательно снять сомнения к кому пришёл визитёр, дама за дверью грубым, почти басом, голосом проорала на всю лестницу: "Открывай, гнида худосочная!"

       Как я писал ранее, мы оба  не были толстяками, но среди моих знакомых дам с таким лексиконом не наблюдалось даже за линией горизонта, посему бальзам на моё сердце пролился таким Бурным потоком (подробности читай в одноименном романе в "Литературной газете" за описываемые годы), что я, как был в костюме "болгарского крестьянина" (казённые рубаха и кальсоны на завязках внизу из белого  полотна) оказался у двери быстрее Тиля, хотя проигрывал в расстоянии раз в пять.

       Тиль, одетый в плавки, сделал хилую попытку уговорить меня не открывать дверь, я остановил его жалкие поползновения аргументом в пользу целостности общественной входной двери. Тиль нырнул в свою комнату и заперся на замок изнутри.

       Вошедшая дама потрясала габаритами, ростом чуть ниже меня, во всём остальном она превосходила меня почти втрое, потрясал её вес:  несомненно и добротно за сто кг. Аккуратно прикрыв за ней входную дверь, я, не взирая на свой достаточно "свободный прикид", вежливо поинтересовался; что привело её в нашу скорбную обитель?   

      - "Этот ублюдок (указывает на дверь, где затаился вышеназванный) должен мне 2 рубля 36 копеек при этом собирается смыться за границу, не вернув долг."
     " Ублюдок"  из-за запертой двери, проявляя признаки жизни, утверждает , что никогда, нигде и ничего у неё не брал, тем более в долг, а если что-то и имело место, то давно с лихвой возвращено "натурой". Дама заявляет, что плевать хотела на его "вшивую натуру" и предпочитает получить наличными.

      Оппонент за дверью, уверовав в силу, лишь неделю тому назад установленного в дверь, замка, предлагает ей валить восвояси без, как говаривал великий Владимир Ильич, "аннексий и контрибуций".

     Уяснив для себя из последнего только слово "валить", дама перешла к активным действиям, т.е. приступила к взлому двери чисто  по-суворовски: "огнём, штыком и прикладом", только в обратном порядке: потолкала руками, пару раз ударила плечом, а затем смачно приложилась задом, составляющим, по меньшей мере, добрую половину её веса.  Дверь лишь слегка застонала, но стояла крепко, повторив попытку раза три дама приостановилась передохнуть и подумать.

       "Тонконогий червяк с блудливыми ручонками" (цитата от дамы) , окончательно  уверовав в безнаказанность нагло подавал из-за двери советы разбегаться посильнее. Для полноты картины опишу расположение комнат в квартире: комната Тиля была у входной двери с шириной коридора чуть более метра, в полутора метрах от двери в комнату Тиля начинался коридор длиной метра три в кухню, также имевшую около трёх метров до противоположной стены.

        Восприняв его советы, как повод к новым активным действиям, дама вышла на кухню, покурила, прошлась по коридорам и взяла старт от окна кухни.

     Прыжок в стиле  "Фёсбюри-флоп" я впервые увидел в 1966 году, (когда даже Брумель прыгал ещё "перекидным"), правда он был в длину, и не очень  в высоту. Дама пробежала шесть метров кухни и второго коридора, завернула направо и, развернувшись в воздухе, задом точно вложилась в область дверного замка, посыпавшаяся со стен пыль штукатурки стала напоминать сбор туч перед грозой, дверь тяжко ухнула и с облегчением перевела дух.

       Кровать Тиля стояла в створе с дверью, выбор путей отступления был крайне невелик, т.к. там стояла вторая кровать Славушки Князева с полуметровым проходом между ними. Сказать, что я не принимал участия в действиях, означает ничего не сказать, как третейский судья я в полной мере поддерживал обе стороны: ближайшую моральной поддержкой, потому что, как говорит нынешний чемпион по боксу Николай Валуев: "буду честен перед" читателем, побаивался переключения гнева нашей нежданной гостьи на себя; потустороннюю, в лице Тиля, советами готовиться к худшему.

       Вторая попытка была настолько успешной, что я счёл необходимым встать в дверях своей комнаты, замок опять выдержал, но косяки двери пошли трещинами, о чём я честно предупредил приятеля. Дальнейшие события показали, что моему предупреждению он не внял, продолжая лежать раздетым в опасной зоне и ведя весёлый, раззадоривающий репортаж с места событий.

         Третий прыжок оказался рекордным: дверь вместе с рамой рухнула в комнату и легла на спинку кровати Тиля. Ошалевшая от неожиданного успеха дама прокатилась по образовавшейся горке, перевернулась на кровать и легла на "дохлого недоноска"  (цитата от дамы)   ногами к его лицу (в годы моего детства эта раскладка называлась "валетом"), на время потеряв ориентировку.

      Он вывернулся  из-под неё и бросился в мою комнату. Я грудью встал на  защиту нашей недвижимости, как сказали бы сейчас, т.к. и замок у нас был "для красоты", да и разбег с лестничной клетки был поприличнее. С воплем: " Выброси мне одежду в окно!",- Тиль бросился из квартиры.

         Пришедшая в себя дама, кинулась следом, пока Тиль босыми ножками перебирал по ступеням холодной лестницы, она с лестничной площадки прыгнула ему на спину. Они, по очереди считая ступеньки, прокатились пол пролёта и ещё один пролёт до площадки первого этажа, ниже  которой, двумя ступеньками вниз, находилась закрытая дверь чёрного входа, заставленная на зиму детскими колясками.  Я сопровождал их по лестнице, так и не успев сменить свой костюм на более приличный.

       И это стало звёздным часом Тиля; я уверовал в его борцовское мастерство, т.к. он немыслимым приёмом  отправил  вдвое превосходящую его по весу даму, именно в эти коляски, где она на некоторое время и застряла. Вы не читали бы этот рассказ, если бы я сразу бросился искать его одежду. Забежав в нашу комнату, я распахнул закупоренное на зиму окно и, выглянув в него, увидел пляшущего на морозе "мальчика  босоного", как поётся в одной из песен Леонида Агутина. Мой первый вопрос к нему был, что ему нужнее: кеды или спорткостюм?

       Он взвыл, но тут из-за угла показалась разгневанная мадам, и Тиль потрусил первый круг вокруг дома, "он ещё не знал", как говорил за кадром известный артист Ефим Копелян в фильме "Семнадцать мгновений весны", что этот круг у него не последний. На первозданном снегу отпечатались следы "йетти", правда они были мелковаты для этого, по описаниям видевших его очевидцев, злобного чудовища, зато чётко отпечатавшиеся пальчики вселили в меня веру в его существование на всю оставшуюся жизнь.

         На первом рубеже он получил шерстяные носки и кеды, которые тут же, пользуясь созданным гандикапом в скорости, всё-таки бегать нас учили всю службу без перерыва, сев на снег и, оставив ещё один маловпечатляющий, но - таки подтверждающий теорию, след , натянул на ноги. Девушка бежала явно медленнее, но очень уверенно, а главное, с чётко поставленной целью, догнать "подлую рожу" (цитата от дамы).

        Остановить её могли два момента: возвращение  злосчастного долга (подобную перспективу Тиль, как истый  джентльмен,  даже и не рассматривал)  или двухметровая стена, каковой поблизости не наблюдалось.   

        Второй этап завершился выдачей куртки и лыжной шапочки, мне, ну, очень хотелось "продолжения банкета". Я смаковал ситуацию, одновременно одеваясь, чтобы успеть выскочить на улицу и запечатлеть в памяти завершающие аккорды этой истории.

       Завершив вещевое обеспечение друга штанами, я присоединился к несчастному должнику и, первым делом, поинтересовался, что привлекло его в этом злобном чудовище?  На что он  ответил вопросом:" Да, ты что не видел её зад, на нём можно  бы сервировать обед  на четыре персоны  да ещё и с канделябрами?"

         Переговариваясь таким образом, мы пробежали через проходную в часть, прошли через автопарк и вернулись домой, где я обработал ему, завоёванные в борьбе "за пятачок" (а ведь предупреждал, вышеупомянутый Ильич, что эта борьба не ведёт к успеху),  раны на спине и боках. Из Германии он вернулся месяцем позже моего возвращения из отпуска; набедокурил, был не понят и не прощённым отправлен в родную часть.