5
Бекхан, Заманжол и Владимир приехали в небольшое кафе, которое они меж собой называли «Деревяшкой», оттого, что располагалось оно в бревенчатом одноэтажном здании. Здесь устраивали они свои мальчишники, а с женами они собирались очень редко и гуляли обычно у кого-нибудь дома.
В этот раз поводом для посиделок стало увольнение Бекхана. Домашние его еще не знали о случившемся; у Бекхана возникла потребность поделиться невеселой новостью с друзьями, ощутить их поддержку перед нелегким объяснением с женой.
Друзья не подозревали, что это их последняя встреча, что очень скоро пути их разойдутся, что каждого ожидают события, которые потребуют от них напряжения всех физических и духовных сил. Но, пока они ни о чем не догадываются, и, считая, что это очередная их встреча, непринужденно беседуют, попивая, - кто водку, кто пиво, а кто просто минералку.
- Что за праздник сегодня? – спросил Владимир, взяв в руку рюмку с водкой и приготовившись произнести тост.
- Никакого праздника нет, даже наоборот, - ответил ему Бекхан, грустно улыбнувшись, - Просто я решил обмыть расчетные.
- Ты что, уволился?
- Уволили, - вздохнул Бекхан, - Потребовал, чтобы вовремя давали обедать, а они: «Дисциплину нарушил!» Порядочные скоты наши начальники!
- Ясно, - произнес Владимир замену своему несостоявшемуся тосту и залпом опорожнил рюмку. Потом, не закусывая, закурил. К нему присоединился Бекхан.
- Что теперь собираешься делать? – спросил Заманжол.
- Не знаю, - Бекхан не спеша выпустил дым через нос, - Куда ни сунься, везде одно и то же. К рабочему относятся, как к рабочей скотине. И это демократия?
- Но и при Советах мы пахали, как волы, - заметил Владимир.
- Да, но тогда можно было пожаловаться. А сейчас куда мне пойти, кому жаловаться?
- Как куда! Обратись в суд, - посоветовал Заманжол.
- Скажешь тоже! У меня нет ни денег, ни времени ходить по судам. А у них – штатный адвокат, денег хватает. Так кто выиграет дело?
- Но у тебя же есть договор на руках! Там должен быть пункт о том, что ты имеешь право на обеденный перерыв. Разве не так? – не сдавался Заманжол.
- Так-то он так. Вот только в том договоре не указано конкретное время обеда. Вопрос в том, когда они предоставляют этот перерыв.
- Во всем виноваты мы сами, - назидательно произнес Заманжол, - Куда ты смотрел, когда подписывал договор?
- Вот заладил: договор, договор! – Бекхан сердито двинул рукой, и от зажатой меж пальцев сигареты посыпался пепел, - Мог я ломаться, когда устраивался на работу и выдвигать требования? Они вообще не взяли бы. Что бы я им сделал? Хотят – берут, хотят – не берут…
- Нет, так нельзя! – воскликнул Владимир, опрокинув в рот следующую рюмку водки, - Нужно поднимать рабочих, устраивать забастовки, организовать профсоюзы! Раз наступил капитализм, нужно перенимать методы борьбы рабочих капстран.
- Организуешь тут с нашими, ё… – Бекхан выругался, - Я спорю с начальником участка и с мастером, а ребята наши, рабочие, развесили уши, стоят, выжидают, чья возьмет. А как только пригрозили увольнением, совсем перепугались.
Бекхан докурил сигарету и размазал окурок в пепельнице. Друзья молча ждали, думая, что он не закончил.
- Да и понять их несложно, - продолжал Бекхан, - сколько каждый из них проваландался без работы? Нет, с нашими людьми каши не заваришь. На западе совсем по-другому. Там и капиталисты цивилизованные, не то, что у нас. Наши готовы убить рабочего, чем выполнить его требования.
- Цивилизованные… – усмехнулся Заманжол, - Не знаю, какие они там, но и они эксплуатируют людей нещадно. Наш физик, Лео Шенберг, ездил в Германию к брату, так за время пребывания там не смог толком поговорить с ним. Говорит: брат уезжает на работу в пять утра, а возвращается к девяти вечера в таком состоянии, что засыпает, не ужиная.
- Что за работа начинается в пять утра? Наврал твой физик, - насмешливо возразил Владимир.
- Не наврал! – Заманжол вспыхнул, но тут же взяв себя в руки, спокойно разъяснил, - Работа начинается в восемь, но добираться до нее три часа, ну и обратно. А работают там так, как нам и не снилось. За пятиминутное опоздание или непредусмотренный договором перекур увольняют без разговора. У них тоже безработица – не забывай!
- И я бы так работал, лишь бы платили, как им. Чтобы порядок на производстве был и условия труда соответствующие, - сказал Бекхан.
- Значит, нужно добиться, чтобы и у нас такие порядки установить, - заявил Владимир уверенно.
- А как? – Бекхан повернулся к нему всем корпусом, - Ты сам многого добился? Работу не можешь найти. А почему? Не знаешь? Да потому, что хозяева предприятий предупреждают друг друга о таких бузотерах, как ты. Существуют черные списки, в которые ты занесен, ну и меня теперь занесут. Когда я захочу устроиться куда-нибудь, там сверятся, нет ли меня в тех списках, благонадежен ли я. Так как нам организовать рабочих?
Владимир озабоченно почесал затылок.
- Вот черти! – воскликнул он, - Я подозревал, что там, куда я ходил устраиваться, знали обо мне. Спросят фамилию, скажут: «Подождите» или «Придите после», а придешь после, отказывают. Нет, нужно организовать какой-нибудь кружок, вроде кружка марксистов, с которого и Ленин когда-то начинал…
- Мужики! Куда ваши разговоры заведут? – забеспокоился Заманжол, - Володя, ты затеваешь что-то нехорошее. Хочешь, чтобы нас посадили?
- Ну, эт-ты загнул! – хохотнул Бекхан, - Сейчас не сталинские времена. Просто из этой затеи ничего не выйдет. Никто в такой кружок не пойдет.
- Почему? – упрямился Владимир, - Не мы одни страдаем от произвола. Нужно только начать, потом к нам примкнут тысячи, - он секунду подумал, затем поправился, - миллионы! Организуем сначала кружки, а там и партию рабочих соорудим. Возьмем предприятия под контроль, заставим правительство создать рабочие места, чтобы не было безработицы. Далее – выдвинем своего кандидата в президенты. Народ его обязательно изберет. Выберемся и в парламент, а тогда сможем изменить законы, - тогда никакая сволочь не посмеет обращаться с рабочими, как со скотиной.
Выдав это, Владимир оглядел друзей. Заманжол не знал, принимать его слова всерьез, или это такая шутка. Бекхан же хлопнул Владимира по плечу и захохотал, да так оглушительно, что остальные посетители стали оглядываться на них.
- Ха-ха-ха… - давился смехом Бекхан, - Вот это да! Президента! Парламент! Ха-ха-ха…
Насмеявшись, он спросил, утирая выступившие слезы:
- Не метишь ли ты сам в президенты?
На что Владимир ответил без тени сомнения:
- Почему нет? У меня четкая программа переустройства всего общества. Я…
Бекхан перебил его.
- Брось! Это несерьезно. Да и народ наш сейчас инертный, - разуверился во всем. Все знают, что даже у Ленина ничего не вышло, чего уж говорить о тебе.
- Почему это у Ленина не получилось! – горячо возразил Владимир, - Он революцию совершил, власть рабочим дал…
- Что ты городишь, Володь! – вступил в спор Заманжол, - Ты же отлично знаешь, что власть тогда захватила кучка авантюристов, которая демагогически вещала от имени рабочих, но которой не было никакого до них дела.
- Неправда! Ленин установил диктатуру пролетариата. Такая диктатура сейчас была бы очень кстати. Это Сталин извратил все, что было задумано Лениным, узурпировал власть, принадлежавшую рабочим. А если бы он продолжал дело Ленина…
- Сталин-то как раз и следовал учению Ленина и он таки установил диктатуру! – перебил Заманжол.
Бекхан поднял руки.
- Все-все! Прекратим этот бесполезный спор, - призвал он, - Давайте поменяем тему.
И обратился к Заманжолу:
- Как дела в школе? Надеюсь, хоть у тебя все в норме?
Заманжол слабо махнул рукой и пробормотал:
- Да так… все по-прежнему.
Владимир не мог успокоиться. Он насмешливо поинтересовался:
- Все воюешь со своей Захаровной?
Заманжол стрельнул в него глазами, но промолчал. Владимир продолжал:
- И в школах у нас нет порядка. Вот откуда все наши беды берут начало. В первую очередь нужно привести в порядок систему образования, чтобы правильно воспитывать людей. Тогда эти люди смогут построить в стране справедливое общество.
- Ну и как, по-твоему, нужно правильно воспитывать людей? – не выдержал Заманжол и снова ввязался в спор, - Послушать тебя, так ты во всем разбираешься. Но нужно же иметь специальное образование, чтобы судить о чем-либо. Ты сам только что сказал, что порядок в стране установят люди с соответствующим образованием. У тебя техническое образование, а ты рассуждаешь о политике, политэкономии, педагогике. Да, практически обо всем, что б мы ни затронули в разговоре.
- Не забывай Заман, я прошел жизненную школу, - парировал этот выпад Владимир, - А это целые университеты, как сказал Горький.
- Короче, нахватался всего понемногу, - пренебрежительно отмахнулся Заманжол. Затем добавил:
- А твоя программа – чистая утопия!
Владимир рассердился.
- Чего заладили: утопия, утопист?! – обиженно вскричал он, - Теперь и ты! Ты мне друг, или кто?
Бекхан вновь остановил спорящих.
- Поразительно! – смеясь, воскликнул он, - Какую бы тему ни обсуждать, мы найдем о чем поспорить.
Затем произнес командным голосом:
- Все! Хорош! Давайте, допивайте, - и по домам.
Когда сели в машину, Бекхан поинтересовался, полуобернувшись назад:
- Ты помирился с Таней? Алена, поди, скучает по тебе?
Владимир ответил не сразу. Он добил сигарету, потом выбросил окурок, приспустив окошко.
- Татьяна подыскала для Алены другого папу, - невесело пошутил он.
Установилось тягостное молчание. Бекхан откинулся на спинку сиденья и вздохнул.
- Да-а. Как бы и Майра не собрала мне чемодан.
- Типун тебе на язык! – встревожено воскликнул Заманжол, - Не доводи дела до скандала. Может, пока не стоит говорить ей? Хотя бы пока не подыщешь другую работу.
- А зачем? Говори, как есть, - подал голос Владимир и заверил, - А прогонит – поселишься у меня. В тесноте – да не в обиде!
- Да нет, спасибо, - отказался Бекхан, - Я уж лучше у себя… как-нибудь.
Когда Владимир сошел возле своей общаги, Заманжол сказал, покачав головой:
- Ну же чертяка! Несет околесицу. И ведь сам понимает, что чушь, а упрямится, спорит…
- Что? – Бекхан думал о скором уже объяснении с женой.
- Да Володя, говорю, - порет ерунду, о партии, парламенте…
- Но что ему остается? Ему не позавидуешь. Татьяна лишила его последней надежды. А с другой стороны - кому сейчас легко? И у тебя не все гладко, а уж что касается меня…
- Мы-то с тобой живем с женами, со своими семьями.
- Пока. Чувствую, если что-нибудь не придумаю, то точно окажусь у Володи в общаге. Вот еду и не знаю, как скажу Майре, что вылетел с работы. Ты же знаешь ее – без истерики не обойдется.
- Ты ей скажи, пусть не переживает. Я поговорю с нашим завхозом, может, возьмет тебя в котельную. Он набирает новых кочегаров, - прошлогодние-то все спились.
Бекхан усмехнулся.
- Да нет, не надо. А то ненароком и я сопьюсь. И я не смыслю ничего в этих котельных. А учиться уже поздно…
- Не поздно! – бодрясь, возразил Заманжол, - Нужно приспосабливаться к изменяющимся условиям. Только тогда можно выжить.
- Из своей биологии цитируешь? – невесело улыбнулся Бекхан, - Теория эволюции, борьба за существование? Закон джунглей - выживает сильнейший?
- Неправильно, - возразил Заманжол, - Выживает не сильнейший, а более приспособленный.
Он остановил машину возле приземистого домика на окраине. Бекхан вышел, и перед тем, как попрощаться, заметил:
- В твоей теории что-то есть. Нужно подумать…
Заманжол моргнул ободряюще. Бекхан захлопнул дверцу, и машина отъехала.