– Мама, ну почему у меня до сих пор мальчика нет?! – четырнадцатилетняя Настя глядела на маму даже с некоторой укоризной, будто это она, мама, была виновата в том, что у нее до сих пор не было друга. – Вон, у Катьки, хотя она страшненькая, и то есть ухажер! Уже все уши прожужжала про то, как они гуляют, целуются...
В этом месте Настя запнулась, чувствуя заливающую лицо краску.
– Ты тоже хочешь поцеловаться или тебе хочется действительно друга – родственную душу найти? – отреагировала на паузу мама.
– Ну, целоваться это, конечно, не главное, но... Мама! – Настя перешла в наступление, – мне уже четырнадцать лет! Другие уже по нескольку мальчиков поменяли, а у меня и одного не было! На меня вообще никто внимания не обращает!!! Я страшная, и у меня никогда не будет мужа!
Мама хорошо понимала происходящее с дочерью – сама девчонкой была – но, как и для неё в свое время мама нашла нужные слова, так теперь и для своей дочери следовало их найти. Правда, для Ольги это было и сложней, и проще одновременно, нежели для её мамы. Столько лет прошло, во времена её советского детства всё было по-другому: жизнь была другая, люди были другие – с иным содержанием душ и умов. Страна была другая. Атеистическая, но, чище, что ли... В Бога не верили, но и грязи вокруг меньше было. А сейчас всё вылилось наружу. Истинные ценности размываются мелкими, зато каждодневными атаками. Веру не запрещают, и она расцветает медленно своими вечными, величавыми красками, но и пошлости полно, с ее скороспелыми яркими однодневками, после которых, к сожалению, шрамы остаются на всю жизнь.
Оля с мужем старались растить дочь в вере, хотя и сами пришли к ней не так давно. Сами старались не отвлекаться на яркие посулы окружавшей действительности, отдавая предпочтение неяркой, но степенной вековой мудрости. Получалось далеко не всегда, тоже частенько хотелось отведать разных сторон красивой жизни, но Господь смирял, приучая радоваться простым вещам. Все живы-здоровы, и слава Богу.
– Настя, успокойся, – прервала тихим голосом начинающуюся у дочери истерику мама. – Просто ходит еще где-то твой единственный, а Господь тебя для него бережет. Не распыляйся. Будь такой, какая ты есть. Не переживай, придёт твоё время.
– Да-а, придёт! – передразнила маму дочь. – Когда оно придёт? Когда совсем старая стану!
– Поверь, это случится немного раньше и у тебя будет еще время насладиться счастьем, пребывая в молодости, – Ольга решила сгладить нотацию ноткой иронии.
– Ты понимаешь, я не крашусь, я не смотрю молодежные сериалы, я не курю, не пью, не переношу, когда рядом со мной ругаются матом... Мне со сверстниками даже поговорить не о чем!
– А может это им с тобой не о чем поговорить? – вставила мама.
– Какая разница! – Настя бухнулась на кухонную табуретку, продолжая отстраненно разминать свои длинные музыкальные пальцы.
За распахнутым окном их дачной кухоньки вечерел июль. Бабушка заканчивала свои дела на огороде, где они с Настей совсем недавно, до разговора с мамой, пололи сорняки.
– Ну, пойдешь гулять сегодня? – спросила Ольга.
Настя ответила молчанием. После вчерашнего ей совсем никуда не хотелось идти. Компания мальчишек, с которыми они познакомились, гуляя по дачным участкам, явно обратила внимание только на Катьку.
– Не знаю, мам, – но тут Настя как будто о чем-то вспомнила. – Вот ты скажи, мам, что мне сделать, чтобы ну хоть чуточку понравиться мальчикам? Ну, совсем чуть-чуть. Хоть ради эксперимента?! Мне никто не нужен, просто попробовать хочется!
Глаза девушки вспыхнули, задумчивые морщинки на лбу разгладились, и на щеках выступил легкий румянец.
– Доченька, – Ольга снова замолчала (и что тут лучше ответить – Господи, подскажи!) – Лучше оставаться всегда самой собой. Помолись. Господь вразумит.
Настя немного нахмурилась, но решительность из глаз никуда не ушла. Она что-то задумала.
– Спасибо, мамочка, – Настя встала и поцеловала маму в щеку. – Я пойду, сегодня вечером погуляю.
На этом Настя встала и удалилась в свою комнату, прихорашиваться.
Ольга вздохнула. Легкая улыбка играла на ее губах, но и беспокойство за свою девочку понуждало искать новые, подходящие для нее ответы.
– Настя, что с тобою?! – Ольга увидела вошедшую Настю, но та, пряча слезы, только быстро прошмыгнула через проходную кухню в комнату.
Ольга кинула взгляд на часы – девять. Время детское. Насте было разрешено гулять до половины одиннадцатого. Значит, что-то опять не сложилось. Господи, помилуй! – Ольга машинально произнесла слова молитвы.
– Настенька, что с тобой?
– Не трогайте меня! Никогда, никогда больше никуда не пойду! – захлебываясь в своих слезах, кричала Настя в подушку. – Хватит, надоело!
Спина девушки содрогалась от бьющих ее рыданий. По подушке расползались мокрые круги. Мама подошла сзади, присела на кровать и начала тихо гладить дочку по спине, по голове, давая тем самым понять, что все уладится, что самые близкие люди всегда остаются рядом.
Через некоторое время, когда рыдания стихли, Ольга попробовала продолжить разговор.
– Настя, ты ничем не хочешь со мною поделиться?
– Мам, – дочка села на кровать, скрестив под собою ноги. Лицо ее было все в красных пятнах от слез. – Ты представляешь, все кончилось, не успев начаться. Встретились мы с мальчишками, с которыми вчера познакомились. С тремя. Один из них – Глеб, очень даже ничего, мне понравился... Встретились на второй линии, пошли к пруду. Тут я вижу, что у них вот-вот мат с языков начнет срываться, ну и точно, когда к пруду пришли, один из них брякнул... Я сразу дала понять, что мне это не нравится, и если мат повторится, то я уйду. Они засмеялись, а Катька, ты представляешь, та прям так и сказала: «Ой, Настя, что ты из себя девочку строишь?!» Я ответила, что не строю, что я этого действительно не люблю, а они продолжали смеяться, а один из них даже специально стал говорить всякие гадости. Тогда я встала и пошла. Они, было, примолкли, попытались меня уговорить остаться, но когда поняли, что я действительно ухожу, начали кричать, что я ненормальная, и высокомерная зазнайка. И если это так, то скатертью мне дорога... Мам! Я не зазнайка! – и девушка уткнулась лицом в мамино плечо.
– Ох, горе ты мое луковое! – вздохнула Ольга. – Ты мне скажи, ты в чем-нибудь покривила душой?
Настя, не отрываясь от подушки, отрицательно помотала головой.
– Так о чем же ты тогда плачешь?!
– Не знаю... – по новой начала рыдать Настя. – Я не такая как все, со мною никто дружить не будет!
– Ну, это мы еще поглядим! – с уверенностью сказала Ольга. – Просто ты, Настя, действительно не такая как все. Не такая как эти пятиминутные подружки, которые одинаковы как бракованные куклы из под руки обкуренного художника. Ты хочешь легких знакомств? Стань такой как все – накрасься, возьми в зубы сигарету, проколи пупок, нарисуй что-нибудь на попе и – вперед! Отбоя от приятелей не будет! Первые полчаса – твои. А потом не удивляйся, что слилась с общей массой. Не удивляйся, что тебя потом будут путать с кем-нибудь, а отличать по картинке на всё той же попе. Ты пойми, что лучше отличаться тем, что дал тебе Бог, а не тем, что на тебя наклеили такие вот друзья. Да и потом, ничего нового они выдумать не могут, им самим это всё это в головы вложили. А на тебя они злятся за то, что ты настоящая. Они уже свою настоящесть потеряли, а ты нет. Так что пусть смеются. Посмотрим ещё, кто за кем бегать будет...
На этих словах Ольга уложила затихшую Настю, накрыла одеялом и та окончательно успокоилась.
На следующий вечер, когда подошло время прогулок, к Настиным воротам подошли четверо. Девичий голос спросил сквозь калитку:
– Здрасьте тёть Оль, а Настя выйдет гулять? – это была Катя.
– Сейчас спрошу, – ответила Ольга.
– Мам, скажи, чтобы через полчаса заходили... – бросила из своей комнаты удивлённая Настя...
Вернулась Настя с прогулки ровно в половине одиннадцатого. Провожал её Глеб. Совсем немного постояв у калитки, они расстались, и счастливую Настину улыбку можно было различить даже в густых сумерках глубокого вечера.
– Мам, представляешь, они даже отошли в сторонку и спорили, кому меня идти провожать... А Катька кажется, обиделась... Жалко так её... И чего обижаться-то?! Я же тут ни при чём… Это они сами весь вечер вокруг меня ходили и боялись чем-нибудь огорчить… – задумчиво проговорила Настя, машинально расправляя свои длинные волосы.
А на мамином лице незаметно для дочери оживала благодарная Богу улыбка.