Глава 9. Допрос.
Слава Богу, мать ещё была на работе. Я представила сцену объяснения, и поняла, что слишком истощена морально, чтобы врать ей. С другой стороны, правду рассказывать нельзя было категорически. В мои планы совсем не входило бегать в больницу, где моя мамуля будет оправляться после сильнейшего сердечного приступа, и носить ей апельсины. Её надо поберечь. А значит, целесообразно будет ей соврать.
Я поморщилась и набрала номер областного такси. Неприветливая тётка на том конце провода пообещала прислать машину минут через пятнадцать.
Я достала деньги, старательно избегая мыслей о человеке, который мне их дал. И о другом человеке, который… Обрывает чужие жизни. Что ж, а моя жизнь продолжается. Я бессильна что-либо изменить.
Я постаралась укрыться от угрызений моей беспокойной совести в философском, почти буддийском пофигизме. Надо заставить себя не думать, не размышлять. Просто жить. Сколько я так протяну, в этом овощном состоянии? День? Час? Минуту? Я закрыла уши руками, будто эти мысли приходили ко мне извне, снаружи, а не изнутри. Хотелось заорать, закричать, что есть мочи. Хотя, даже для этого, должны быть силы. А у меня их маловато осталось, и я решила направить их в более полезное русло.
Мобильник завибрировал в руках.
-Алло! – сказала я.
-Такси подъезжает, - по-прежнему, неприветливо, сказала оператор, - белый «Ниссан» с номером 589.
-Выхожу, - пообещала я.
У калитки меня ждала очень старая, почти антикварная машина непонятного года выпуска. К тому же, она была с правым рулём. Интересно, как она ещё до сих пор функционирует? Я села сзади, отметив, что внутри колымага была очень тщательно вычищена, и буквально сияла свежестью. Все пластиковые и деревянные поверхности блестели, отполированные заботливой рукой хозяина, чехлы на сиденьях, хоть и потёртые изрядно, слегка пахли фиалкой.
Да, водитель, наверняка, фанат своей машины. Ведь, когда тачка старая, содержать её становится всё труднее, и труднее – запчасти надо менять, а в автосервисах их уже не продают. Они попросту сняты с производства, как и сама машина. Приходится искать по всей Москве, подбирать нечто более-менее подходящее, платить за эксклюзивный заказ, подолгу ждать, когда же, наконец, придёт драгоценная железяка.
Я была хорошо осведомлена на эту тему, так как в школе дружила с мальчиком, папа которого имел раритетный «Мерседес» 1969 года выпуска. Борис Геннадьевич, так звали этого человека, очень гордился своим автомобилем. Заходя к ним по воскресеньям, я всегда наблюдала, как гордый владелец раритета, перемазанный автомобильным маслом и тосолом, хвастается:
-Вот, как я выгодно деньги вложил! У меня такая редкая машина, что в автосервисе, когда я звоню, чтобы записаться на ремонт, даже мой голос стали узнавать!
И он шёл дальше заниматься своим автомобилем. Он проводил под ним весь воскресный день.
Совсем не разбираясь в ремонте, Борис Геннадьевич, немного помучившись для порядка, отгонял, всё-таки, свою красавицу обратно в сервис. Ездил этот «Мерседес» хорошо, но недолго, и неохотно. Наконец, измучившись от постоянных скитаний по различным автосервисам Москвы и ближайшего Подмосковья, Борис Геннадьевич сдался. Со слезами на глазах, он распродал свою красавицу по частям, и пошёл в автосалон за новым автомобилем. Там он приобрёл вполне обычную машину, но без пробега.
С какой же гордостью рассказывал он теперь об увлекательных поездках на своей новой блестящей красавице! Теперь каждое его путешествие заканчивалось в ожидаемом пункте назначения, а не на борту машины-эвакуатора, которая должна была доставить свой груз к месту очередного ремонта.
Я улыбнулась, вспоминая школу. Дурочка! Всё ждала, когда, наконец, перестану туда ходить и повзрослею. Поступлю в университет. Начну другую жизнь. И вот она – другая жизнь. Началась. Только, почему-то хочется сбежать обратно, в школу. Что бы мальчишки дёргали меня за косы, а я била их по голове увесистым учебником. Чтобы не было этого безумного мужского ажиотажа вокруг меня. Чтобы не существовало в жизни этих страшных вопросов, ответы на которые лучше не знать…
Старенькая машинка вполне бодро катила по шоссе. Таксист оказался общительным мужичком лет сорока, действительно, без памяти влюблённым в свой автомобиль. Он охотно и подробно рассказывал мне о своих злоключениях в автосервисе, где он тщетно пытался заказать лобовое стекло, взамен треснувшего старого.
-Так, камень в стекло попал! – жаловался он, - вот, так же клиента по шоссе вёз. И тут удар – бац. Не угадаешь, где его поймаешь.
Я кивала.
-Так, трещина пошла. Ну, не ездить же с ней, вон она – по всему стеклу растянулась, - печально говорил водитель, - а фирма, в которой я работаю, говорит: «Это, Коля, не наши проблемы! Мы берём водителей только на своих автомобилях. С нас – заказы, с вас – чистые автомобили, отремонтированные и на ходу».
Коля крякнул. Я сочувственно произнесла:
-Надеюсь, что вы найдёте стекло. Должно же повезти, в конце-то концов! – последние слова я хотела отнести в равной степени, как к Коле, так и к себе.
-Повезти! – обиженно забубнил водитель, - таким, как я, не везёт! Всё везение этим достаётся! – он неопределённо кивнул, - вон, как чешет! У них и на новый автомобиль деньги есть, и запчасти легко доставать, и от ГАИ отмазаться, если что, тоже сумеют.
Говоря всё это, таксист косился в зеркало заднего вида. Видимо, произнося эту тираду, он имел ввиду кого-то конкретно.
Я оглянулась, и похолодела. Сзади, почти вплотную, за нами держался знакомый «Рэнчровер» с затейливой аэрографией, который сложно было с чем-нибудь перепутать.
-Вон, как забавляются от безделья! – бубнил таксист, - картинки себе на кузове выводят! Тут вон, еле на запчасти хватает, а эти…
Я, не отрываясь, смотрела на джип, который упорно не хотел от нас отрываться. Чего Роберт хочет на этот раз? Прирезать водителя, за то, что он – мужчина, и может влюбиться в меня? Кстати, пока, бедолага не проявил ни малейшего интереса ко мне. Видимо, все его мысли заняты машиной. Или, Роберт захочет убить меня, чтобы не мучиться самому? Как говорится, - нет человека, нет проблемы.
Дружной колонной мы проследовали к месту назначения. Я попросила высадить меня перед самым входом в автосалон. Расплатившись с таксистом, и пожелав ему удачи, я быстро проследовала внутрь. Краем глаза я заметила, что англичанин тоже вышел из машины, и идёт за мной следом.
В салоне, я сразу подошла к невысокому мужчине с бейджиком: «Никита Белов, продавец-консультант».
-Здравствуйте, Никита! – обратилась я к нему, - мне нужно приобрести вот эту машину. Я ткнула пальцем в чёрную «Мазду». Она была похожа на мою старую, как две капли воды.
Продавец оживился:
-Именно такой цвет?
-Да!
-А комплектация? Здесь установлена механическая коробка передач. Девушки, вообще, предпочитают автоматическую. Может, подождёте пару недель? Я закажу с автоматом. Придёт недели через две.
Я отрицательно помотала головой:
-Спасибо, не надо. Мне нравится вручную переключать скорости. Я беру эту. Когда её можно забрать?
-Да, хоть завтра, при условии стопроцентной оплаты. Кстати, а на учёт в ГИБДД вам её поставить?
-Спасибо, я сама. У меня там знакомый работает. Давайте оформляться.
Продавец кивнул, и, сладко улыбаясь, пошёл готовить необходимые документы. Я осталась одна. Сзади раздались шаги, и я наверняка знала, кто это. Развернувшись, и посмотрев Роберту прямо в глаза, я сказала:
-Нам не стоит разговаривать.
Его ясные, спокойные, до этого момента, глаза вспыхнули огнём. Он резко взял меня за руку, и повлёк за собой. Хватка у него была железная, так что, вырываться было глупо.
Он подвёл меня к моей будущей машине, и, открыв водительскую дверцу, усадил меня за руль. Сам же, обойдя машину, устроился на месте пассажира.
-Ты не должна ни у кого брать деньги! – заявил он.
-Кто сказал? – с вызовом спросила я.
Роберт, казалось, не заметил моего вопроса.
-Я знаю, тебе нужна машина. Давай, покупай! Только не на эти деньги!
-Прости, но другого источника доходов у меня нет! – спокойно ответила я, - ты забыл, я ещё не работаю.
-Я куплю тебе любой автомобиль. Абсолютно любой, какой пожелаешь.
-С какой стати тебе делать такие подарки девушке, которая видеть тебя не хочет?
-Я просто так хочу. А ты скоро будешь сожалеть о том, что так плохо думала обо мне.
-Я уже…. Сожалею, - пробормотала я, опуская голову, - но поделать ничего не могу. Уже всё сделано. Ты не оставил мне выбора.
Роберт покачал головой:
-Не будь так жестока со мной. Я прошу такую малость – принять от меня деньги. Ты же понимаешь, что доходы позволяют мне купить тысячу автомобилей.
Я задумчиво посмотрела на него:
-Недавно, я приняла деньги от мужчины, доходы которого тоже позволяли сделать подарок понравившейся ему девушке, - я помолчала, потом добавила, - это плохо закончилось.
Роберт не ответил мне. Он посмотрел на меня долгим, полным нежности взглядом. Затем, его глаза, словно, погасли, а лицо превратилось в ледяную маску:
-И долго ты ещё будешь пользоваться всеми этими паршивыми поклонниками, которые валяются у тебя под ногами, как грязь? – спросил он, уже совершенно другим тоном.
-Это моя жизнь. Никто не проживёт её вместо меня. Никто не примет за меня те решения, которые суждено принять только мне. Ты извини, я должна идти.
Я сделала попытку открыть дверь и выйти из машины, но Роберт крепко взял меня за руку.
-Возьми у меня деньги, прошу. Если не хочешь нормальную машину, возьми эту, маленькую. Только, купи её на мои деньги. Они заработаны честно, на них нет чужой крови. Ты ничего не будешь мне должна, - сказал он, жёстко, и вместе с тем, страстно.
Я раскрыла свою сумочку перед его лицом.
-Эти деньги тоже не особо грязные. Как видишь, ни капельки крови на них нет. Все купюры новенькие, только что из банка.
Лицо Роберта оставалось спокойным, но его щёки запылали, выдавая истинные чувства. Мне ничего не оставалось, как «добить» его:
-Послушай, всё, что ты чувствуешь ко мне – это иллюзия. Магия. Чары. В этом нет моей вины, но всё-таки…. Если ты будешь держаться от меня подальше, всё может закончиться хорошо. Ты забудешь обо мне. Выучишь русский, да, ты его и так прекрасно знаешь. Снимешься в своём фильме, и поедешь к себе, дальше штурмовать Голливуд. А я обещаю, что никогда не сделаю попытки подойти к тебе и заговорить. Не из-за того, что не хочу. Нет. Просто, так будет лучше для нас.
Стронг молчал, а я продолжила:
-Пойми, всё это похоже на временное помутнение рассудка. Это мания. Обычные чувства рождаются постепенно, им нужно время. Нет её, этой любви с первого взгляда. Нет! Не верю я в неё!
-Ты ничего не знаешь, маленькая дурочка, ничего! – с болью в голосе произнёс Роберт.
-Ошибаешься. Последние три дня открыли мне глаза на многое, в том числе, и на меня саму. Я должна быть изолирована от общества, по крайней мере, от его мужской половины. Я ненавижу себя за это, - кажется, я начала плакать. В первый раз, насколько я себя помню.
Роберт держал меня за руку. Его ладонь была горячей. Я всхлипнула:
-Если бы не мои чары, ты бы никогда не обратил бы внимание на такую обычную девушку, как я!
-Ты ошибаешься! – спокойно возразил он, - уж не знаю, чем ты меня пленила, но точно, не своим даром. Я уже говорил тебе, на таких, как я, это не действует. Ты не поверила мне. Но, похоже, совсем недавно, ты убедилась – есть люди, похожие на меня. И на них, действительно, не действует твой талант.
Я не нашлась, что ответить. В памяти всплыл эпизод с психологом.
-Откуда ты знаешь?...
Я не успела договорить. Стронг быстрым движением достал из рюкзака, который сначала висел у него на плече, а потом перекочевал на колени, несколько аккуратных пачек долларов, и, без всякого промедления, пихнул их ко мне, в раскрытую сумку. От неожиданности я опешила, не произнося не слова. Роберт посмотрел на меня странным взглядом, и сказал:
-На эту колымагу хватит. А мне пора, я уже начинаю терять над собой контроль. Ещё пару минут, и я не смогу удержаться оттого, чтобы схватить тебя. Неизвестно, чем это может кончиться. Кстати, ты уже успела обаять продавца. Он сейчас появится, и обрадует тебя двадцати процентной скидкой на твой автомобиль, о которой ты его не просила. А ещё, салон выделит машину, которая довезёт тебя сегодня до дома. Этот коротышка оформил тебя в базе, как VIP клиента.
Стронг легко выпрыгнул из низенькой «Мазды», и стремительно пошёл к выходу.
Я сидела, неподвижная, как ледяная скульптура, пока, наконец, продавец не подошёл к машине, в которой я сидела, и не сказал:
-Я хочу вас обрадовать! Я поговорил с нашим руководством, и оно позволило сделать вам двадцати процентную скидку на этот автомобиль! – он просиял, но, встретив в моих глазах вопрос, торопливо добавил:
-Просто, эта машина – с витрины, так сказать. В ней много народу пересидело, трогали здесь всё, наверняка, царапины кое-где. Так что, машину новой не назовёшь.
Я с подозрением уставилась на продавца. В его влюблённых глазах я прочитала, что подобной практикой – давать огромные скидки, на новые автомобили, этот салон обзавёлся совсем недавно. Минут двадцать назад.
Тем не менее, влюблённый продавец - консультант вывел меня из оцепенения, в котором я находилась последние минут пять.
Когда возможность соображать вернулась ко мне, я прибавила к многочисленным талантам Роберта Стронга ещё парочку. Во-первых, у него, абсолютно точно, есть дар ясновидения. Я даже не удивилась – просто поставила галочку. Он с лёгкостью узнал, что на уме у продавца, а так же о том, что сегодня у меня был разговор с очень необычным психологом. Во-вторых, англичанин обладал даром убеждения. Возможно, даже, гипноза. Иначе, как объяснишь, что в тот момент, когда он проделывал все эти фокусы с деньгами – доставал, складывал ко мне, я сидела, неподвижная и безучастная. Ему было нужно дать мне эти деньги. Уж не знаю, зачем. Мне нельзя их было брать. Что ж, в итоге он победил. Я вздохнула, и вышла из салона «Мазды».
Конечно, за новую машину я заплатила теми деньгами, которые лежали сверху в моей сумке. Это были деньги Роберта. Я надеялась, что ему будет приятно. В том, что он узнает об этом, сомневаться уже не приходилось.
Я созвонилась со своим приятелем, который работал в ГИБДД.
-Приезжай ко мне, я сейчас на работе, - бодро предложил он, - там и объяснишь, в чём проблема.
Я с удовольствием воспользовалась новеньким автомобилем, который мне выделил салон как особому (бред какой!) клиенту, чтобы доехать до места. Уговорить моего приятеля на то, чтобы поставить на мою новую машину старые номера, не составило никакого труда. Он, похоже, был готов ради меня на всё. В очередной раз, пообещав себе не использовать способности в корыстных целях, я поехала домой. Водитель машины, которую мне предоставил автосалон, спросил:
-Вам завтра куда-нибудь нужно поехать?
Я кивнула.
-Забирать машину из салона.
Обещание, данное себе, было невыполнимо.
Войдя в дом, я сразу поняла, что мать затеяла генеральную уборку. Вся мебель в гостиной была сдвинута в центр, стулья, в перевёрнутом виде, красовались на обеденном столе – ножками вверх. На полу ворохом валялись тряпки разных цветов и размеров. Огромное пластиковое ведро с мыльной водой, посередине комнаты. Швабра, брошенная рядом. В общем, все предвестники грозы – налицо, так сказать.
Моя мама всегда очень злилась, когда делала генеральную уборку. Обычно, она заранее к ней готовилась, предупреждая меня:
-В понедельник будем убираться.
В детстве от этой фразы у меня мурашки по коже начинали бегать. Впрочем, сейчас мало что изменилось. В день уборки, мама начинала носиться по комнатам, и вытряхивать подушки и покрывала, смахивать со всевозможных поверхностей всё, что плохо, по её мнению, лежит. Таким образом, в доме создавался ещё больший беспорядок, чем до начала генеральной уборки. Затем, придя в ярость от созерцания ей же самой созданного бедлама, она начинала кричать на меня:
-Чего смотришь? Давай, начинай пылесосить!
Я покорно принималась за работу. Это не доставляло мне особых неудобств. Занимаясь уборкой, я могла о чём-нибудь поразмыслить. Доставало другое – всё это время моя мамаша, как разъярённая фурия, прыгала вокруг, контролируя мою деятельность. Если она замечала пропущенную пылинку, она начинала кричать:
-Неряха! Да ты замужем и пяти дней не пробудешь! Тебя свекровь из дома выгонит!
Я недоумённо смотрела на неё. Во-первых, почему, если ты видишь огрехи в моей работе, нельзя просто спокойно указать на них? Я вернусь к тому месту, где осталась пыль, и уберу её. Во-вторых, почему ты думаешь, что если я выйду замуж, мы с мужем будем жить с его матерью, тем более, с той, которая будет стоять у меня над душой в тот момент, когда я убираюсь? В-третьих, неужели до тебя ещё не дошло, что в наше время в девушках в первую очередь ценится яркая индивидуальность, мудрость, чуткость, чувство юмора, а совсем не умение чисто мыть пол!
Мать кричала на меня, пока я работала, а потом выдавала классическую фразу:
-Ты – вся в своего папашу. Он вечно комкал свои носки, потом, не расправляя, их стирал, а потом, в таком же виде, вешал сушиться!
В этом предложении, как я сейчас уже понимаю, таилась вся затаённая на отца обида. Да, она всё чаще замечала, что я становлюсь похожа на него. И от этого ей было очень плохо.
Сердце сжалось, и я шагнула на кухню, где мать грохотала сковородками.
-Привет, мам! – как можно мягче произнесла я.
Мать неодобрительно покосилась в мою сторону. Как я и ожидала, она была не в духе.
-Переодевайся, давай, - без предисловий приказала родительница, - видишь, сколько надо сделать всего!
-С чего начнём? – бодро спросила я, радуясь, что она не набросилась на меня с расспросами по поводу вчерашнего инцидента.
-Ты у нас пылесосишь, забыла? – резко ответила мама.
Я покорно кивнула и пошла наверх, чтобы надеть «специальную» одежду для уборки. Это были длинные, не по размеру, джинсы, и белая мужская футболка. Облачившись в спецодежду, я уже приготовилась идти вниз, как вдруг вспомнила, что должна была позвонить отцу. Мне нужно было многое выяснить у него. Что ж, если другие отказывались мне объяснять…
Сегодня уже второй человек посоветовал мне связаться с моим папашей. Зная, хоть, и не слишком хорошо, его характер, я не надеялась, что он станет откровенничать со мной.
Тем не менее, некоторые вещи он уже не сможет от меня скрывать, потому, что всё становится слишком очевидным. Я вспомнила сегодняшнюю новую «жертву». Этот бедняга, продавец в автосалоне, видимо, будет покрывать недостачу в двадцать процентов от стоимости моего автомобиля из своего собственного кармана. А потом объясняться с начальством, зачем, и за какие заслуги, совершенно обычной покупательнице выделили личный автомобиль с водителем, чтобы она могла с комфортом передвигаться по городу, пока не заберёт свою «Мазду». Такую услугу салон предоставляет только очень серьёзным корпоративным клиентам, которые сделали заказ на очень большую сумму, а не покупательнице, которая приобрела самую обычную машину, в базовой комплектации.
Вторая жертва – мой знакомый из ГИБДД, обалдевший от моей просьбы, но не посмевший мне отказать. От него требовалось устроить так, чтобы на мою новую машину перекочевали старые номера. Конечно, такая практика существует, но это очень сложная процедура. Надо не один день провести в ГИБДД, собирая многочисленные подписи. Отстоять в очередях. Самому. Я же просто должна буду пригнать свой новый автомобиль своему приятелю. И всё. Остальное он пообещал взять на себя. Я вспомнила слова Минченко: «Вы, Мила, аферистка. Вы используете мужчин в корыстных целях». Я горько усмехнулась. Что ж, не буду выходить из образа, который уже создан. Какая есть, такая есть.
Я набрала номер отца. Послышались длинные гудки. Затем, на том конце провода послышалось:
-Богданов, слушаю!
Отец был начальником частного охранного предприятия. До этого, во времена СССР он трудился в каком-то закрытом НИИ. Чем он там занимался, я никогда не спрашивала. Да, собственно, меня это никогда особенно не волновало. Меня интересовал он. Мой отец. Мне нравилось в нём всё – его улыбка, черты лица, походка, манера разговаривать. Всё в нём, казалось, было создано с одной целью – обаять, очаровать собеседника. Его нельзя было назвать красавцем – невысокий, с чересчур крупными чертами лица, полноватый. Тем не менее, весь его облик был буквально пропитан особой, только ему присущей, энергетикой, которая делала его почти образцом мужской привлекательности.
-Папа, привет! Это Мила, - сказала я, и тихо добавила, - твоя дочь.
Отец, еле слышно, хмыкнул. Потом сказал приветливо:
-А, привет, дочка! Как дела?
-Неоднозначно, - призналась я, - мне бы хотелось увидеться с тобой.
-На этой неделе не получится. Много работы. Давай, в следующий понедельник?
Я, конечно, не была в восторге от того, что придётся ждать несколько дней, но пришлось с этим согласиться. В конце концов, ничего другого мне сейчас не оставалось.
-Хорошо, созвонимся в воскресенье, чтобы договориться точнее.
-Угу, - сказал папа, и отсоединился. Да, особого трепета ко мне у него никогда не наблюдалось.
Поговорив по телефону, я спустилась вниз, помогать маме. Она уже носилась по первому этажу, словно разъярённая тигрица. Бросив на меня свирепый взгляд, она спросила:
-Ты чего так долго копалась?
-Джинсы для уборки не могла найти, - соврала я. О том, что я собиралась встречаться с отцом, следовало умолчать.
Мы принялись за работу. Я обошла с пылесосом все комнаты, заглянула во все углы, предвидя возможные придирки со стороны матери. Затем я стала заниматься санузлами, которых в нашем доме было два. Обработала дезинфицирующим средством унитазы и раковины, ванну и душевую. Мне нравилось работать по дому – это было не сложно, и очень отвлекало от ненужных размышлений. Закончив, я спросила у мамы:
-Что ещё надо сделать?
-А ты сама не видишь? – родительница всё ещё прибывала во взвинченном, по случаю уборки, состоянии.
-Плиту помыть? – робко предположила я.
-Ты разве помоешь хорошо? Я сама. Лучше иди, выброси мусор. Вон, на крыльце уже два мешка накопилось.
Я обрадовалась возможности немного пройтись пешком. В нашем посёлке помойка находилась почти у леса, огороженная высоким железным забором. Видимо, чтобы у бродячих собак не было соблазна туда наведываться. От моего дома нужно было идти минут пять. Я взяла пакеты, и неторопливо пошла к мусорным контейнерам.
На улице разгулялось бабье лето. Воздух был прозрачный и сухой, разогретый до летней температуры. Берёзовая роща, окружавшая наш посёлок, тихо шептала о чём-то своём, растревоженная лёгким ветерком. Деревья стояли зелёные, и лишь изредка, с какой-нибудь берёзы, отлетал первый жёлтый листок. Это, едва различимое, шуршание падающей листвы, словно повисло в глубокой тишине, царившей вокруг. Я была рада тому, что по нашему посёлку больше не ездили огромные краны и грузовики с цементом. Все соседи уже закончили строительство и отделку своих домов, и у нас стало тихо. Нарушить это спокойствие мог только лай собаки, или шум, издаваемый проезжающим автомобилем.
Я почти подходила к помойке, гружённая огромными пакетами, как вдруг, сзади послышался рёв мотора. Не оглядываясь, я поняла, что машина – российского производства. Уж, очень много шума она создавала. Я заволновалась: для нашего посёлка характерны другие автомобили – иномарки, класса «Люкс». Я здесь одна ездила на скромной малолитражке.
Тем не менее, справившись с беспокойством, я продолжала свой путь. С облегчением сгрузив в мусорный контейнер мешки, я направилась обратно к дому.
Интуиция не подвела меня и на этот раз. Отечественный автомобиль оказался «Волгой» в какой-то новой, навороченной комплектации. Её владелец, крупный мужчина средних лет, вышел из салона, и поджидал именно меня. Пристально вглядевшись в его лицо, я тщетно пыталась распознать в нём какого-нибудь своего знакомого. Придя к выводу, что вижу его в первый раз, я хотела быстро пройти мимо, но мужчина окликнул меня:
-Гражданка Богданова?
Я обернулась.
-Да.
-Мила Игоревна?
-Она самая.
-Следователь Черепанов. Отдел по борьбе с организованной преступностью. Разговор у нас будет.
Мне очень не понравилась эта бескомпромиссная определённость в его голосе. Похоже, он не привык, чтобы ему отказывали в чём-то. Тем более, в разговоре.
Голос следователя я вспомнила сразу – именно он огорошил меня жуткой новостью о смерти Алексея Львовича Руднева.
Поразмыслив ещё пару секунд, я поняла – всё сложилось очень удачно. Следователь поймал меня на нейтральной территории, а значит, можно поговорить с ним, не заходя в дом. Держу пари, именно туда он и направлялся, пока не заметил меня. Кстати, а откуда он знает, как я выгляжу? Да, ладно, неважно. На данный момент, это не самый интригующий вопрос.
Возможность поговорить со следователем, не впутывая сюда маму, показалась мне заманчивой. Я заставила себя улыбнуться, и проворковала:
-Конечно, конечно. Давайте пообщаемся у вас в машине.
Черепанов хмуро посмотрел на меня.
-Садитесь, - наконец пригласил он.
Я послушно уселась в «Волгу». В салоне пахло крепким мужским одеколоном и сигаретами.
-Итак, Мила, у нас возникло множество вопросов, которые, если позволите, я озвучу, - с витиеватой вкрадчивостью начал он.
Я постаралась не потерять самообладание, хотя это было непросто. Очень хотелось крикнуть прямо в лицо этому следователю: «Когда, наконец, вы все от меня отвяжетесь? Я хочу, чтобы вы все провалились, к чёртовой бабушке!»
В последнее время появилось немало желающих всунуть свой любопытный нос в мою жизнь. Это начинало серьёзно меня беспокоить. Правда, где-то в глубине души, я прекрасно понимала, что иначе и быть не могло. Уж слишком необычная дочка получилась у моих родителей…
Я сделала честные глаза, и сказала:
-С удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
-Вот и славно. Вы ведь меня помните? Я отвечал на телефонные звонки, которые поступали на номер Руднева Алексея Львовича. Вы хотели с ним поговорить, а я огорошил вас нехорошей новостью, - бесстрастно заговорил он.
-Да, я запомнила этот момент. Вы очень расстроили меня. И, хотя, я не близко знала Алексея Львовича, новость о его кончине привела меня в состояние шока, - так же спокойно отчеканила я.
Мужик посмотрел на меня с некоторым подозрением.
-Как долго вы были знакомы с убитым?
Я вздрогнула, как от пушечного выстрела.
-Чуть меньше года, - ответила я.
-В каких отношениях вы состояли?
-Мы просто общались. Иногда обедали вместе в ресторане. Алексей Львович женат… Был женат, - быстро поправилась я, - так что, любые интимные отношения между нами были исключены с самого начала, если вас это интересует.
Черепанов с хмурой усмешкой посмотрел на меня. Мой довод, что Руднев был женат, совсем не убедил его в том, что между нами ничего не могло быть. Действительно, кого и когда это останавливало?
-А его жена знала о вашей…. дружбе?
-Не думаю. Мы виделись редко, - я помолчала, потом спросила:
-А вы что, прорабатываете версию, что его убила жена?
Следователь пробуравил меня неприветливым взглядом.
-Вам не нужно задавать мне вопросы. Это моя обязанность. А вы просто отвечаете. Понятно?
Я кивнула. Судя по тому, что этот мужчина испытывал ко мне что-то наподобие лёгкой неприязни, можно с уверенностью сказать, что он не поддался моим чарам. Никакой реакции. Значит, у него миссия, и он – на своём месте. Я улыбнулась. Надо же, как много интересного мне удалось узнать за последние дни!
-Да, простите, - тихо сказала я, - какие у вас ещё вопросы? Я отвечу.
Черепанов закурил. Сигареты, как и машина, были отечественного производства.
Выпустив изо рта сизую струйку дыма, он приоткрыл окно, и спросил:
-В вашем присутствии он говорил о чём-то, что могло угрожать его жизни? Может, поступали какие-нибудь звонки ему на телефон? С угрозами, например.
Я наморщила лоб, будто, задумалась над ответом. На самом деле, всё было просто. Никаких странных звонков, никаких угроз. Просто, Стронг, мой, не в меру ревнивый поклонник, учинил самосуд.
А может, я, всё-таки, ошибаюсь? Сердце сжалось. Я постаралась, чтобы выражение моего лица никак не изменилось. Видела, что дотошный следователь внимательно за мной наблюдает.
-Нет, - наконец сказала я, - в моём присутствии, Алексей Львович редко разговаривал по телефону. Трубка всегда была у старшего охранника Димы. Он и отвечал на звонки. Если было что-то срочное, Алексей Львович соглашался на разговор. В основном, по бизнесу. Изъяснялся короткими фразами, никакой ругани. Я бы заметила.
-Странные у вас отношения были, судя по тому, что вы рассказываете.
-А что тут странного? – вспыхнула я.
-С какой целью он с вами виделся? Баб, что ли, мало? Если вы говорите, что только разговаривали, то на кой чёрт ему всё это сдалось?
Видимо, это что-то из личного. Я усмехнулась про себя. Наверняка, следователь Черепанов на женщину смотрит очень приземлено – либо в койку, либо никак.
-Я ему нравилась. Он говорил, что ему приятно просто смотреть на меня. Что в этом дурного?
Следователь промолчал. Он, явно имел на этот счёт совсем другое мнение.
Я вкрадчиво сказала:
-Надеюсь, мне удалось ответить на все ваши вопросы? Могу идти?
-Да подожди ты, сиди, - ответил Черепанов, почему-то, сразу переходя на «ты».
Я снова откинулась на сиденье. Мне не хотелось, чтобы он заметил, как я тороплюсь поскорее убраться восвояси.
Следователь потянулся к заднему сиденью, и достал оттуда потёртый кожаный портфель. Открыв его, он извлёк несколько снимков, и быстро кинул мне на колени. Я взяла их в руки.
-Не ваша машинка, случайно?
Поглядев на фотографии, я чуть не вскрикнула: на них была запечатлена моя разбитая «Мазда», одиноко чернеющая на золотистом фоне поля. Машина была снята с нескольких ракурсов – и каждый ракурс безжалостно констатировал, что произошла беда.
Я взяла себя в руки, и непринуждённо сказала:
-У меня такая же машинка. Только с ней всё в порядке. Я другу дала покататься.
Черепанов прищурился.
-Фамилия, имя друга.
-Рейер. Антон, - холодея от собственной наглости, отчеканила я.
Ну, вот, теперь и приятеля втянула в свои дела. Надо успеть предупредить его, надо успеть…
-Он просто хочет произвести впечатление на одного….одну…., в общем, у него свидание. А завтра он машину вернёт. Вы сможете проверить, - не моргнув глазом, соврала я.
-Проверим, проверим, - мрачно пообещал Черепанов, - а хотите другие снимки посмотреть, госпожа Богданова?
Я, молча, пожала плечами. Следователь швырнул в меня ещё одну увесистую пачку фотографий. Казалось, что они жгли ему руки, и он стремился от них избавиться как можно скорее.
Я взяла их, и начала разглядывать. Нужно было, во что бы то ни стало показать, что мне всё равно. Хотя, признаться, созерцание этих снимков привело меня в ужас. Бесстрастная фотокамера крупно запечатлела застывшие, мёртвые лица охранников Вадима Олеговича. Это они пытались похитить меня, преследовали, загоняли, как дичь. Это от них защищал меня Роберт Стронг.
Правда, глядя на фотографии, могло показаться, что бедные парни сами пали жертвами чудовищной жестокости. Некто очень сильный переломал им все кости, отчего они все находились в неестественных, жутких позах.
Дальше шли крупные планы. Тела охранников лежали в хаотичном порядке. Казалось, их небрежно разбросала по полю безжалостная адская рука. Вдалеке виднелись покорёженные чёрные джипы.
Я едва сдерживалась, чтобы не закричать. Боже, что же теперь делать? Вокруг сжимается плотное кольцо. Меня атакуют со всех сторон. Скоро уже нечем будет дышать. Я бесшумно набрала в лёгкие воздуха, и постаралась не измениться в лице. Черепанов по-прежнему смотрел на меня в упор. Я хмуро сказала:
-Вообще-то, очень непривычно рассматривать такие снимки. Эти люди… Они, что, умерли?
-Убиты. Все, до одного, - спокойно подтвердил следователь, - сейчас мы проводим экспертизу. Хотя непонятно, как это всё могло…., - он осёкся, - впрочем, неважно. Значит, не ваша машина?
-Насколько я вижу, тому, кто находился за рулём «Мазды» должно было крепко достаться. Тут далеко не убежишь. Вы рядом с машиной смотрели, может, кто в канаву закатился, а вылезти сам не смог? – меня понесло. Я непроизвольно начала хамить. Такое всегда происходит, если я сильно напугана.
Черепанов хмыкнул:
-Вы, госпожа Богданова, не волнуйтесь. Мы везде посмотрим. Где надо, и где не надо – тоже. Говорите, после такой аварии водителю «Мазды» должно было крепко достаться? А вы себя давно в зеркале видели?
Я ошарашено молчала. Мила, какая же ты дура! Как можно было забыть, что всё твоё лицо покрыто синяками и царапинами? Что у тебя рассечена бровь? Что именно ты сейчас больше всего напоминаешь жертву самой крутой автокатастрофы? Интересно, меня сразу посадят, или ещё помучают?
Решив не сдаваться так просто, я вскинула голову:
-Это не ваше дело. Моя сексуальная жизнь вас не касается!
Черепанов комично всплеснул руками:
-Ух ты! Так вам, госпожа Богданова, нравится погорячее? Чтобы в глаз дали, лицо исцарапали? А иначе вы не возбуждаетесь?
Если бы следователь Черепанов задал бы этот вопрос минут на пять пораньше, то получил бы от меня звонкую пощёчину. Я бы не посмотрела, что он при исполнении. Наверняка, он ответил бы мне ещё более звонкой затрещиной. Но это не важно.
Никто не имеет право обсуждать мою личную жизнь.
Сейчас обстоятельства складывались таким образом, что приходилось врать. Врать и изворачиваться. Мне нельзя было признаваться, что я вчера находилась на этом поле. Тогда меня заставят рассказать всё. В том числе, и про Роберта. Предать его я не могла, несмотря на то, что до сих пор не понимала, что чувствую по отношению к нему. Он спас меня, и я сделаю то же. От меня никто и ничего не узнает.
Я глубоко вздохнула, и, с глупой улыбочкой на губах, произнесла:
-Да, мы, мазохисты, народ темпераментный!
Черепанов хмыкнул, но промолчал.
-Так, я могу быть свободна? – поинтересовалась я.
Следователь неопределённо мотнул головой. Казалось, он о чём-то крепко задумался. Я воспользовалась этим обстоятельством, и пулей вылетела из его машины. Конечно, меня удивило, что удалось так легко завершить неприятный разговор, но я предпочла поскорее об этом забыть.
Придя домой, я наткнулась на мрачную родительницу. Она медленно оглядела меня с ног до головы и сказала:
-Ну, и где тебя черти носили?
Мама, хоть и была представителем интеллигентной профессии, часто употребляла совсем непарламентские выражения. Я уже привыкла к этому, и не удивлялась. В конце концов, крепкие словечки всего лишь называют вещи своими именами.
-Я гуляла. Погода хорошая. Наверное, последние тёплые деньки. А дальше – дожди, слякоть. Брр…
Я картинно вздрогнула, и обхватила свои плечи руками, как будто замёрзла. Мать промолчала, не обращая внимания на этот театр одного актёра. Она пристально разглядывала моё лицо. Я поняла, что настала пора вопросов и ответов и усмехнулась. Что ж, мама, валяй. И тебе отвечу. Я уже привыкла. В последнее время только этим и занимаюсь.
-Мила, - серьёзно начала мать, - мне Роберт, конечно, всё объяснил. Как мог, ведь он по-русски не очень хорошо говорит…
Я промолчала, но про себя подумала, что Роберт совсем не прост. Ох, не прост! Значит, моей мамуле он продемонстрировал совсем другой уровень языка, чем мне.
-Но, - продолжала мать, - мне бы хотелось услышать от тебя самой все подробности. В результате чего ты получила все эти ранения?
Голос её почти срывался от волнения.
Она, явно беспокоилась, раз отбросила свой грубый тон. А уборку внеплановую затеяла, наверняка, чтобы забыть о своих переживаниях. Не получилось. Накричала на меня, а легче, похоже, от этого не стало. Я понимала, каких усилий ей стоит удерживать себя от банальных материнских расспросов и причитаний. Она хорошо понимала, что бесполезно ждать правды. Зная меня, можно было с уверенностью предположить, что вразумительных ответов не будет. Я никогда с ней особенно не откровенничала.
-Роберт тебя не обманул. Произошла небольшая авария. Автомобиль попал колесом в ямку. Со всеми бывает. И знаешь, что? – я помедлила, изобразив на лице поросячий восторг.
-Что? – машинально повторила мать.
-Я думала, машина сильно пострадала, а оказалось – всего лишь, небольшие вмятины и царапины. Прямо, как у меня на лице. Скоро заживут, - оптимистично тараторила я.
Моя задача заключалась в том, чтобы своей болтовнёй предвосхитить все вопросы, которые захочет задать мне мать. Не давая ей открыть рот, я продолжала:
-«Мазда» уже завтра – послезавтра будет на ходу. Она сейчас в сервисе. Мне позвонят, скажут, когда можно забрать.
Про себя я подумала, что если ушлый следователь Черепанов разошлёт запросы по всем автосалонам, то легко сможет понять простую вещь – Мила Богданова ему соврала. На следующий день после происшествия в поле, она пошла и купила себе новую машину, и повесила на неё номера от старой. Если выйти на моего приятеля из ГИБДД, и нажать на него хорошенько, вся правда о чудесной девушке Миле Богдановой легко вырвется наружу. Да, и нажимать, особенно, не придётся. Приятель и сам не понимает, зачем оказывает мне помощь каждый раз, когда я об этом прошу. Не его вина. Моя.
Итак, Черепанов легко вычислит, что я скрывала факт своего присутствия на поле в момент тех самых страшных событий. Так же, ему станет понятно, что я обманываю следствие, выдавая одну машину за другую. Путаю следы. Занимаюсь какими-то странными махинациями… Что же это творится с моей жизнью? А-А-А!!!
Мама смотрела на меня. Она не знала, что происходит у меня внутри, но, вероятно, чувствовала неладное. На то она и мать.
-Мне кажется, - тихо сказала она, - что с тобой не всё в порядке. Ты случайно не влюбилась?
От неожиданности, я закашлялась. В свои семнадцать, я ни разу не говорила с мамой на эту тему. Первый поцелуй, первая любовь, первый сексуальный опыт – вот темы, которые в нашей семье всячески замалчивались. Я никогда не спрашивала, она никогда не заговаривала об этом. Только однажды, в детстве, когда мне было лет восемь, у нас в доме появилась книжка про то, как происходит зачатие ребёнка и его развитие в утробе матери. Я даже не знала, как называлась эта книжица. Взяв её полистать, я обнаружила в ней немало удивительных открытий, хотя девочки во дворе уже бегло просветили меня, как всё происходит между мамой и папой. Оказалось, что мужчина не просто лежит на женщине, и смотрит ей в глаза. Он ещё и раскачивается на ней, погрузив в неё одну из частей своего тела. Для меня это был шок. Я попыталась обсудить это с мамой, и даже спросила:
-Мам, неужели и ты это делала?
Она опустила глаза, и сказала:
-Ты читай, читай. Там всё написано.
Больше мы к этому разговору не возвращались. И вот сегодня она задаёт мне вопрос, касательно моих взаимоотношений с мужчиной.
В горле засаднило. Я шумно выдохнула, чтобы избавиться от неприятных ощущений.
-Чего кашляешь? Простудилась? – забеспокоилась мать.
-Да, нет. Мам, пойду я к себе. Устала я что-то.
Мать разочарованно вздохнула. Она поняла, что добиться от меня откровенности сейчас – задача невыполнимая. Видимо, она сожалела о том, что не установила доверительные отношения между нами, когда я ещё была маленькой девочкой. Она всегда держала дистанцию, находясь в состоянии вечной, не проходящей тоски по ушедшим возможностям наладить свою жизнь, стать счастливой. Обзавестись новым мужем. Она самозабвенно жалела себя в то время, когда просто могла стать счастливой.
Поднявшись к себе в комнату, я поняла, что теряю сознание. Потолок стал расплываться. Стены отплясывали дикий танец, и я не могла сконцентрировать свой взгляд на какой-то отдельно взятой точке. Я прислонилась к стене, которая показалась мне просто ледяной. Меня стал колотить озноб. В мышцах и суставах, то и дело, вспыхивали очаги боли. Я застонала, и попыталась дойти до кровати, но не смогла. Колени сами собой подогнулись, и я рухнула на ковёр. Перед тем, как потерять сознание, я успела подумать: «Хорошо, что всё это случилось дома, а не где-нибудь ещё».
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/03/04/559