Испокон веков люди строили дома, чтобы защитить себя от превратностей климата. А до покона веков прятались они в пещерах от кровожадных хищников и воинственных соседей. Жизнь пещеры протекала в незамысловатой простоте. У костра люди грелись, жарили мясо добытого намедни оленя, искали паразитов в густой растительности друг друга. Там же, закутавшись в вонючие шкуры, они спали, изредка занимались продолжением рода. Нынешние пещеры существенно отличаются от своих прабабушек комфортностью. Основная их часть собрана в многоярусные ящики с проёмами, не выдерживающие даже предвзятой критики с точки зрения защиты от хищников или проникновения темных сил, водившихся в древности в изобилии. Дорожки, пролагаемые нашими дикими предками от пещеры до охотничьих угодий и к местам сбора корневищ, постепенно расширились до транспортных артерий. По ним без устали снуют разноцветные коробки, набитые людьми и полезными грузами. Площадки перед пещерами для ритуальных жертвоприношений превратились в просторные площади, не утратив при этом своего назначения. Всё это: и многоэтажные ящики, и широкие транспортные тропы, и ритуальные площади, и немеркнущий рукотворный свет тысяч неоновых костров люди назвали – Большой Город.
Отдалённый шум улицы проник в его сознание. Следом он почувствовал прикосновение к лицу теплого ветра, сквозь закрытые веки ощутил наличие яркого солнца.
«Я вернулся», – с первой ясной мыслью Ой открыл глаза. Перед ним лежала широкая аллея, обсаженная с обеих сторон старыми развесистыми липами. По центру аллеи проходила длинная узкая клумбы с цветущими розами. Было тихо и безлюдно, только беспокойные воробьи, непрестанно чирикая, прыгали по асфальту в поисках крошев и упавших с деревьев гусениц. Вот два воробья без видимых оснований принялись драться, смешно наскакивая друг на друга грудками.
Почувствовав движение, Ой повернул голову. На другом конце лавочки сидела симпатичная китайка. Совсем юная, насколько Ой мог определить возраст азиатов.
– Ой? – неуверенно произнесла китайка, вопрошающе глядя на него.
– Эстер? – так же неуверенно сказал он, придвигаясь к девушке.
– Ой, – китайка облегченно улыбнулась и придвинулась вплотную к Ою, – мы вернулись, – она положила руки на плечи, в её глазах заиграли озорные огоньки, – симпатичного носителя нашли тебе друзья Чана. Такой молоденький-молоденький китайчонок без единой морщинки на круглой мордашке.
– Ты тоже хороша, – улыбнулся Ой, – на вид тебе лет семнадцать.
– Я чувствую, – сказала Эстер, гладя Оя по темному ёжику волос, – что этот год подарит нам много приятных ощущений.
На этих словах Эстер крепко поцеловала его в губы. Ой ответил на поцелуй страстно и нежно. Он сжал её маленькую грудь, Эстер застонала.
«А ещё говорят, китайцы сдержанные люди, – услышал Ой девичий голос, сопровождаемый легкой дробью каблучков, – того и гляди, займутся сексом прям на лавочке».
«Тише ты, – громким шепотом ответил второй голос, – они могут понимать, Наверное, учатся у нас».
По солнечной аллее, весело чирикая, удалялись две девчушки в лёгких платьицах. Что-то Ою показалось странным в выговоре девочек, но он не придал этому значения.
– Если бы мы были там, – смеялась Эстер, убирая гуру Оя с груди, – я бы превратила этих козявок в богомолов, в назидание всем, осмеливавшихся критиковать богов.
– Это было бы слишком жестоко. Лучше было бы их превратить в немых рыб, – он оглянулся. – Однако, где мы?
Эстер беспечно пожила плечами и внезапно замерла, устремив взгляд поверх его головы.
– Ты только не пугайся, милый Ой, но по-моему мы не в нашем городе.
– Да что там? – Ой оглянулся назад.
В конце аллеи возвышалось величественное здание, устремленное ввысь, как многоступенчатая ракета.
– Вот блин, – чертыхнулся Ой, – мы в Москве. Это главный корпус МГУ. То-то мне показался странным акцент девочек.
– Десант прошел успешно, но по недосмотру начальства спецназовцев выбросили не туда.
– Что-то типа того.
– Не люблю Москву. Суетливый, злой надменный город.
По дорожке молодая мамаша катила коляску. За руку она вела мальчика лет пяти. Мальчик не хотел соблюдать дисциплину. Он вырывался. Гонял разлетающихся в панике воробьёв и голубей. Последние, недовольно урча, улепётывали от мальчика на красных лапках.
– Сядем на поезд, – махнула рукой Эстер, – приедем домой. Давно я на поезде не ездила.
– Будем надеяться, что Москва – это единственный сюрприз от Чана. Давай-ка посмотрим, что у нас есть.
Эстер вытряхнула на доски содержимое серебреной сумочки в виде сундучка и первым делом схватилась за зеркальце. Она внимательно рассматривала себя, поправляла густую чёлку, смешно морщила нос, улыбалась, изучая ровный ряд белых зубов. Похоже, она осталась довольна осмотром. Ой в это время изучал украинский паспорт, найденный в кармане своей куртки.
– Фэн Чжаньфань, – с трудом выговорил он, – ну и имечко, язык можно сломать.
– Хочешь взглянуть на себя?
– Я вижу себя на фотографии. Подай мне твой паспорт.
– А где он?
– Рядом с кошельком.
– Янь Фжаньфань, – прочитал Ой в паспорте Эстер, – оказывается, мы брат и сестра, – воскликнул он, – тебе восемнадцать, мне двадцать.
Эстер прильнула к брату Ою.
– Надеюсь, это обстоятельство не помешает нашей любви.
– Немного кровосмешения не помешает.
Обняв Эстер правой рукой, левой он листал свой паспорт.
– Во! Мы прописаны в моей квартире. То есть, я хочу сказать: в квартире Игоря Запруды.
– С другой стороны, – Эстер сладко потянулась, зевая. Возможно, её тело не выспалось перед сменой владельца, – где же ещё прописываться, как не у ближайших духовных родственников. Ну что, на вокзал, – сказала она, вставая, – прочь из этого бездушного города.
– Собери сумку, солнышко моё узкоглазое, – мягко сказал Ой, – здесь не принято разбрасываться вещами.
Эстер села, побросала в сумочку паспорт, зеркальце, помаду, кошелёк, гигиенические прокладки, другие мелочи. Сумочка не закрылась. Пришлось всё начинать сначала.
В своём бумажнике Ой-Фэн обнаружил пятьсот гривен и пластиковую банковскую карточку с приклеенным жёлтым листком, на котором стояло четыре цифры – видимо, код.
– Посмотри свой кошелёк, – сказал Ой.
Содержимое кошелька Эстер было точно такое же: те же пятьсот гривен и банковская карточка. Наконец в сумочку всё поместилось, и Эстер смогла её защелкнуть.
– Слушай, Ой…
– Фэн, сестрица, – поправил её он, – мы должны привыкать к новым идентификаторам. Город кишит ментами. Любимое их занятие – проверять документы у инородцев.
– Хорошо – Фэн, – Эстер смущенно улыбнулась, – у меня давит внизу живота.
– Ты, наверное, хочешь помочиться, – догадался Ой.
– Точно! – обрадовалась Эстер простому диагнозу, – за семь лет в личине бога я как-то утратила человеческие навыки, – она в беспокойстве огляделась. – Где же это сделать?
– Да прямо за лавочкой. Подождем, пока пройдет пожилая пара, и давай.
Пожилая женщина, словно почувствовав, что разговор коснулся её, недовольно оглядела молодых китайцев. «Понаехали», – было написано на её обрюзгшем лице.
Пара проковыляла мимо, Эстер-Янь спряталась за лавочку, и вскоре Ой-Фэн услышал тихое журчание.
– Намного лучше, – сказала Эстер, беря сумочку. – Идём?
– Идём. Поймаем такси на Косыгина.
Взявшись за руки, они направились к выходу, в сторону противоположную ракетоподобному университету.
– Есть ещё одно дельце, – задумчиво сказал Ой, – которое я не могу не выполнить, коль мы еже в Москве.
– Какое же?
– Я хочу повидаться с дочкой.
– С дочкой! – Эстер остановилась, пораженная его словами, – ах да, ты в позапрошлом воплощении успел обзавестись ребёнком. Но как же, милый братец, – Эстер засмеялась, будто хрустальные колокольчики зазвенели, – ты предстанешь перед ней. Она тебя, сдаётся мне, не узнает.
– Я не собираюсь представать перед ней, – недовольно пробурчал Ой, – я хочу посмотреть на неё издали. Этого будет достаточно.
– Ну, если издали, – Янь потянула Фэна за руку, и они зашагали по асфальту, – это можно. Найдём банкомат, возьмём билеты, и к дочке. Кстати, сколько ей лет.
– Восемнадцать, как тебе. Совсем от рук отбилась.
– Прелесть-то какая!