Глава 8.
Третий лишний.
Десять длинных, казалось, бесконечных дней в карцере… Они длились, словно, целую жизнь. И, наконец, меня выпустили. Я вернулся обратно и с удивлением обнаружил, что рад своей тюремной камере, которая такая светлая, чистая, наполненная жизнью. И лишь одно мне не давало покоя – угрозы Козлова, которые могут быть претворены в жизнь. Одному Богу было известно, на что способен этот человек.
В первое утро после моего возвращения в камеру заключённых, как обычно, отправили в столовую на завтрак. Там, за одним из столов, я увидел одиноко сидящего Учёного. И тут мне в голову снова стукнули мысли, посетившие меня по прибытию в карцер. Я подсел к нему и начал свой рассказ. Он слушал меня очень внимательно и временами загадочно улыбался. Когда я закончил, он произнёс:
- Я знаю об этом, но даже здесь есть подвох. Вплотную к зданию карцеров расположены мостки, которые круглосуточно патрулируются. Так что побег оттуда весьма проблематичен. Да и к тому же, как ты собираешься выбраться из карцера?
- Это мы придумаем позже, а вот патруль на мостках – это действительно проблема. Но ведь это лестничная площадка очень близко расположена к стене.
- Да, а по стене проходят десять тысяч вольт.
- А можно как-нибудь отключить электричество в тюрьме?
- Да, но, во-первых, для нас это сделать нереально, а во-вторых, включится резервный генератор… Хотя нет… Постой, резервный генератор стоит сломанный вот уже года три… В любом случае, даже если нам каким-то неведомым образом удастся отключить электричество в тюрьме, у нас не будет ни времени, ни возможности попасть на ту лестничную площадку, потому что основной электрогенератор расположен в подвале административного блока, а это очень далеко от здания карцеров, их разделяют основной блок, две стены и куча постов. К тому же руководство быстро поймёт, что к чему и вернёт электричество. А вот уже за стенами тюрьмы в земле есть встроенные лампы, которые включаются по ночам, они питаются не от электричества Тимора, а от местной электростанции. Они идеально подходят, чтобы засечь, что происходит в темноте на стенах. Нас быстро заметят с вышек и подстрелят, а если нет, то поднимут тревогу, и у нас не будет форы, чтобы убежать, а бежать нужно строго на восток, это важно.
- Хм… А есть отдельный генератор, который отключает только электричество, проходящее по стенам?
- Вряд ли, а если и есть, то, скорее всего там же, где и основной. Но способ перебраться через стену, не получив удар током, всё-таки есть.
- Какой?
- Забраться на мостки и спрыгнуть на ту сторону с них. Они в полуметре от стены, а высота стен не меньше шести метров. Прыжка в длину будет достаточно около полутора метров, но вот приземление будет достаточно болезненным, но всё же лучше, чем удар током.
- Это точно.
- Да и к тому же не забывай про вышки, с них нас могут легко заметить.
- Да, про вышки забывать нельзя, - раздался знакомый голос сзади, в котором слышались нотки издевки.
Обладателем голоса оказался Берцев. Он осторожно и оглядываясь по сторонам подсел к нам и улыбнулся.
- Вот чем вы занимаетесь! А я-то думаю, что они всё шушукаются, разоткровенничался что-то Учёный с новичком. Побег задумали, друзья.
- Вовсе нет, - испуганно произнёс Учёный.
- Да ладно, кого ты обманываешь, дед. Я всё понял. Но не бойтесь, я не сдам вас. Ведь если это задумали умнейший человек в тюрьме и новенький, умеющий кидаться красивыми словами, то очевидно у них может что-то получиться. Вы ведь не рассчитываете на везение, верно? У вас всё тщательно спланировано. Ну что, интеллектуалы, я с вами!
- Но… - начал я, но понял, что сказать мне нечего.
- У вас просто нет выбора, либо мы сбежим втроём, либо не сбежит никто. Извините, что я столь суров, но в тюрьме приходится снимать маску.
- У нас толком ещё ничего не придумано, - сказал Учёный, поняв, что сопротивляться уже бессмысленно, - мы можем не больше твоего.
- Но ведь две головы хорошо, а три лучше. Вместе мы всё придумываем. Давайте выкладывайте наброски своего плана.
Учёный уже хотел открыть рот, но я неожиданно прервал его:
- Постой! Может, это и правда, мы действительно замышляем побег, но ведь думать не запрещено даже в тюрьме. Что ты сделаешь, если мы тебя не возьмём? Расскажешь руководству? Но у тебя нет никаких доказательств.
- В таком случае, я подожду и глаз не буду с вас сводить, буду ждать, когда вы представите мне эти доказательства. Да и потом, я не последний человек в этой тюрьме, и все знают, что я зря языком трепать не стану.
- Допустим, ты меня убедил, но зачем тебе бежать?
- Смотри не обожгись, Концевич. Ты слишком глубоко лезешь в мою душу. Меня приговорили к двадцати годам. Четыре года я томился в психушке, три здесь, и прокурор пообещал, что я добьюсь досрочного освобождения только через его труп, так что логически заверши мою мысль сам. Не понятно, зачем хочет бежать дед, которому суждено здесь умереть.
- Это не тебе решать! – возмутился Учёный.
- Возможно, ты прав, но взгляни правде в глаза, тебе пятьдесят три года, и как ты планируешь жить в постоянных бегах? Поди, радикулит-то напомнит о себе, когда через стену будешь перебираться. Не буду даже спрашивать, зачем тебе всё это. Концевич – новичок, стандартные мысли для его ситуации. А я вообще был осужден за преступление, которого не совершал! Да и вообще, где вы собираетесь обитать после побега? Сомневаюсь, что вам есть куда идти, в отличие от меня.
- Постой, а тебе есть, куда бежать?
- Вот наш разговор и зашёл в нужное русло. Теперь у вас есть мотивация помогать мне, судя по твоему тону в голосе, когда ты задавал этот вопрос, тебе бежать действительно некуда, а когда мы окажемся по ту сторону тюремных стен бежать нужно ой как быстро и самое главное – знать, куда. Ну, так что?
- Ладно, ты с нами. А теперь задействуй мозги и хорошенько подумай, как можно отключить всё электричество в тюрьме, не уходя далеко от здания карцеров.
- Задачка не из лёгких, но, думаю, мой мозг осилит её.
- Вот и молодец, задание получил, теперь иди выполняй его.
- Осторожнее с тоном.
- Слушай, хватит языком трепать. Всё это в конце концов нужно для нашего общего дела. Ты хочешь бежать или нет?
Берцев молча встал из-за стола и пошёл в сторону выхода к поджидающим конвоирам, так и не притронувшись к еде.
- Он с нами? – спросил Учёный.
- У нас нет выхода, доказательств у него пока нет, но мы не можем готовить побег, когда об этом кто-то знает. Возьмём его с собой, а на воле посмотрим, что с ним делать дальше.
- Теперь не будем разговаривать об этом в местах большого скопления заключённых. Желательно вообще обсуждать всё это только в библиотеке. Да, и кстати говоря, я слышал, что ты серьёзно насолил Снаряду.
- Это было просто недоразумение, я спрятался в его камеру от надзирателей, но я не знал, что это именно его камера. Видимо, он подумал, что я вор и что-то хочу у него украсть.
- Ему бессмысленно это объяснять, сейчас он в медпункте, но уже через два дня выйдет оттуда, так что будь начеку и оглядывайся по сторонам, а лучше вообще – свалим отсюда до его возвращения.
- Не факт, что это получится, все наши идеи пока сырые. Чтобы всё хорошенько продумать и осмотреться, нужно снова вернуться в здание карцеров.
- И как ты собираешься это сделать. Там в коридоре тебя никто не оставит. Или хочешь опять побывать в карцере?
- Придумаем что-нибудь. Сейчас главное – решить вопрос с электричеством.
После завтрака заключённых отправили обратно по камерам, оповестив, что через час их выведут на прогулку. Мне в голову лезли всякие мысли, никак не связанные с побегом. Меня неожиданно посетили воспоминания того вечера, когда Аня случайно убила своего мужа. Их, сначала отдалённые, а потом такие отчётливые крики и препинания. Олег, муж Ани, поднял на неё голос. Он обвинил её в измене. Я слушал их ссору за дверью, стоя на лестничной площадке и судорожно сжимая в руках букет роз. Я не хотел, чтобы они знали, что я здесь. Но, услышав крик Ани и поняв, что этот негодяй поднял на неё руку, я не выдержал и ворвался в квартиру. В моих мысля так ярко и отчётливо предстала эта картина. Аня лежала на диване. Из уголка её губ текла кровь. Олег удивлённо взглянул на меня, не сразу поняв, что произошло. Я подошёл и сильно ударил ему кулаком по лицу. Он чуть не упал на пол и во время схватился на ручку дивана. Закинув руку, он хотел нанести мне ответный удар. Который я уже был готов отбить, но Аня резко встала с дивана и толкнула мужа в сторону. Тот ударился виском об угол рядом стоящего стола и с грохотом свалился на пол. Я вспомнил его бледное лицо с пустыми глазами, затем мои суровые дни словно бесконечных ожиданий в камере следственного изолятора. Я вспомнил суд… И только сейчас я понял, почему мне показалось знакомым лицо Козлова. Он был тогда там, в тот день он был в суде. И не просто присутствовал, а даже давал показания, но тогда я не обратил на него особого внимания, ведь уже было привычно видеть друзей Свинцова, которые говорят о бескрайней честности и порядочности своего погибшего коллеги и при этом однозначно заявляя, что я вполне бы мог стать убийцей. Но как он был связан с убийством бизнесмена? И его шантаж был неспроста. Он с самого начала знал, кто я. Хотя я понятия не имел, как ему удалось выведать всю правду. А что если он знал меня ещё до моего знакомства с Аней? Однако я почти сразу же отверг эту мысль, так как не мог вспомнить своё знакомство с ним.
Я окончательно запутался и не знал, что делать дальше. Побег из Тимора уже не создавал впечатление хорошего варианта, позволяющего отвести подозрения от Ани. Ведь Козлов многое знал, и, возможно, у него могут быть доказательства. И как я вообще мог решиться на такой абсурдный поступок, но назад пути уже нет, на меня надеялся Учёный, которого я не мог подвести. Берцев мог отреагировать на мой отказ в помощи самым нежелательным способом. Однако спокойно сидеть в Тиморе, не предпринимая ни каких действий, тоже нельзя. И если я начал это дело, придётся его заканчивать.
Заключённых сегодня вывели на прогулку впервые за последние десять дней из-за каких-то работ во дворе, ставших одной из предпосылок к бунту и вдобавок из-за наказания в виде изоляции за последствия этого бунта. Мои предположения о том, что в Тиморе решили сделать клумбы, не оправдались – земля во дворе была распахана, однако не создавалось впечатление того, что здесь посадили цветы.
Стояла ясная солнечная погода. Заключённые, впервые за долгое время оказавшиеся на улице, наслаждались свежим воздухом. Руководство Тимора, учитывая обстоятельства недавних событий, решило сделать поблажку и увеличило время сегодняшней прогулки на десять минут. Малой и Хлын ходили по двору, расталкивая всех на своём пути, и изредка пожирали меня глазами. Наверняка, если бы Снаряда не отправили в медпункт, и он сейчас был бы здесь, то они незамедлительно бы обрушились на меня. Стараясь не обращать на них внимания, я взглянул на внешнюю стену. Какая же она всё-таки высокая, а если прыгать с неё, то можно и все кости переломать. Идея с побегом из карцера казалась безумием. Задумавшись, я даже не заметил, как ко мне сзади подошёл Берцев. Он многозначительно кашлянул, чтобы отвлечь меня от мыслей.
- Дохлое дело, - отчаянно произнёс он, когда я повернулся к нему, - все электрогенераторы, как от блоков, так и общий, находятся в подвале этого здания.
Берцев показал пальцем на двухэтажное здание за его спиной, которое было соединено с основным блоком, где содержались заключённые, невысокой стеной.
- Отсюда нам никак не добраться дл другой части тюрьмы незаметно. Ну, что теперь придумаешь?
- Не торопи меня.
- Ладно, не обижайся, будем вместе думать, я тоже не дурак. В своё время я был очень уважаемым и умным человеком.
Сразу после этих слов из центра двора раздались крики. Все заключённые рванули туда и встали в кольцо, внутри которого шла драка Малого и Слона. Малой, по всей видимости, первый набросившийся на заключённого, нанёс болезненный удар локтём Слону прямо по подбородку. Тот упал на землю и прикрыл лицо руками. С другого конца двора к эпицентру драки уже бежали надзиратели, вооружённые дубинками. Они отталкивали ногами всех стоявших у них на пути зеков, в числе которых оказался и Хлын, с кувырками полетевший на землю. Сразу два надзирателя сбили с ног Малого, который готовился нанести заключительный удар по Слону. На Малого нацепили наручники и вывели со двора. Такой случай был далеко не единичный. Главным инициатором драк в Тиморе чаще всего являлся именно Малой, но действовал он по наводке Снаряда.
- Видишь, как всё получается, - сказал Берцев, когда я смотрел вслед уходящим в сторону здания карцеров надзирателям, скрутившим Малого, - Слон предал Снаряда.
- В смысле?
- В прямом смысле. Во время бунта он пытался выломать дверь, чтобы вырваться из здания.
- Так это все пытались сделать.
- Не все. Слон немногих повёл за собой.
- Ну а что в этом такого? Разве Снаряд не хотел этого?
- Конечно, нет. Он же не идиот и понимал, что их ожидало прямо за дверью – охрана с автоматами, которая положила бы любого, кто попытался бы вырваться. Не знаю, чего добивался Слон, но раньше он был посыльным Снаряда, а потом откололся от него.
- Почему?
- Снаряд потерял свой авторитет, тогда многие его кинули, но те были на воле, не боялись, что он отомстит, так как ему здесь ещё пятнадцать лет париться. Те, кто был за него в Тиморе, с ним и остались. Слон – один из немногих, кто отошёл от него. Из уважения Снаряд простил его. Но позволить, чтобы Слон вёл на верную смерть других людей, не мог.
- Постой, но Слон же впервые в тюрьме, он вроде убил какого-то политического деятеля…
- Ты ещё про заговор скажи. Всё это враньё, Слон действительно первоходок, а посадили его за грабежи. А вот Снаряд – бывший вор в законе.
- Вор в законе?
- Да, два года назад его «раскороновали».
- Что значит, раскороновали?
- Значит, он больше не был криминальным лидером. У него была связь с женщиной, а для таких, как он, это недопустимо. Хотя, возможно, причиной падения его авторитета стало вовсе не это. Слухи по этому поводу ходят разные. Кто-то говорит, что он ушёл сам, другие – что всё это из-за распада Советского Союза. Так что, точно неизвестно из—за чего всё это произошло. Вот видишь – Малой и Слон – хорошие друзья были, хоть и из разных слоёв, но ослушаться указаний Снаряда Малой не может. Со Снарядом лучше вообще не сталкиваться – у него связи с охраной.
- Но ему же платят, все заключённые каждый месяц. Неужели, под ним вся тюрьма ходит?
- Да, платят, и тебе придётся платить. А тюрьма ходит не под ним, а под Козловым. И если платить не будут – наступит анархия. Это настоящий хаос, который однажды уже был здесь в конце сороковых.
- Что произошло?
- В Тимор, помимо обычных преступников, стали отправлять и врагов народа. Но это ты, может, уже знаешь. Так вот, многие из них действительно были шпионами, но местным законам подчиняться не хотели. Тогда начальником этой тюрьмы был приближённый соратник Центрального Комитета. За один раз без оснований и приговора были расстреляны сто одиннадцать заключённых. Остальные подняли бунт, а надзиратели не стали действовать, как в наше время, а убрали в сторону все сентиментальности и застрелили зачинщиков волнений. Остальные сами легли. Так что радуйся, что сейчас другие времена, а лучше отплачивай каждый месяц и уцелеешь или готовь хороший план побега.
- Ты сам-то платишь?
- Нет.
- Почему?
- Тебе этого не понять.
Берцев ухмыльнулся и, посвистывая, отправился в другую сторону тюремного двора. Этот человек не переставал меня удивлять - такой спокойный, безобидный, казалось, слабый, но дорос до авторитета. Нельзя делать преждевременных выводов о том, кого толком не знаешь. Вот и я понял, что не знаю о Берцеве абсолютно ничего. Видя, как он гордо и беззаботно расхаживает по двору, мне казалось, что вокруг него есть невидимый щит, который защищает его от любых напастей. Он был такой высокомерный, считал себя богом, а других ничтожествами. Хотя, быть может, мне это просто показалось, но его поведение говорило за себя.
Забыв, наконец, о Берцеве, мой взгляд упал на здание административного блока. Я вспомнил материал из брошюры «История Тимора», в котором было написано, что в 1981 году в этом здании произошёл крупный пожар. Большая часть здания была разрушена, и на её восстановление потребовалось несколько лет. Заметить это можно по разномастности стен здания. До пожара они были полностью из красного кирпича, а сейчас отстроенные стены из белого. Пожар произошёл на втором этаже. Подвал остался цел, однако электричество в тюрьме было всё-таки отключено. Основной электрогенератор находится в этом здания. А электрогенераторы отдельно по блокам в тех зданиях, по которым от них работает электричество. Тот же генератор, который Козлов хотел списать как порчу от рук заключённых. Значит, и в здании карцеров находится свой электрогенератор.
Мои мысли снова прервали. На этот раз это был Учёный, которому я очень обрадовался. Я хотел с ним снова поговорить на нашу тему, но он, сделав серьёзное лицо, подошёл ко мне и прошептал на ухо:
- Забудь обо всех своих планах, у меня есть новый план, завтра сразу после завтрака тебя отведут в библиотеку, будь готов.
Сказав это, он направился к выходу со двора, откуда охрана его беспрепятственно выпустила. Я так и остался стоять с озадаченным лицом. У Учёного есть новый план. У меня будто камень свалился с души. Неужели, мы всё-таки сдвинемся с мёртвой точки, и у нас будет что-то действительно конкретное.
Предвкушая завтрашние радостные вести, я, подбодрённый будущим успехом, с толпой заключённых отправился обратно в камеру. В общей сложности нас было около ста человек, и мы шли одной колонной. Сзади и спереди колонну замыкали по три охранника, а по бокам сразу по десять. Раньше я не обращал на это внимания, но теперь нужно искать мельчайшие изъяны, мало ли, какой новый план мог придумать Учёный.
Зайдя в здание основного блока, заключённым приказали остановиться. В этот момент мне показалось, что меня сзади кто-то окликает. Я обернулся и увидел Хлына, который всё-таки решился ко мне подойти.
- Привет, Концевич, - сказал он, - Снаряд выйдет из медпункта уже послезавтра. Будь готов встретить его как следует.
Он отправился обратно на своё место в колонне, и шествие заключённых продолжилось.
На момент, когда я снова оказался в своей камере, на часах уже было двенадцать. Время шло слишком медленно, а впереди был ещё целый день. Внутри меня происходило противоборство мыслей. С одной стороны я был рад, что Учёный что-то придумал, с другой – я очень боялся возвращения Снаряда, который всё ещё был агрессивно настроен против меня из-за глупого недоразумения. Я надеялся, что больше не будет никаких неожиданностей, и мы с Учёным сбежим раньше, чем успеет вернуться Снаряд, но неприятности только начинались.