Виктор Королев был в прекрасном настроении в восемь часов утра, когда за окном светило летнее солнце, пели птицы и впереди были два выходных дня. Жена спала. Вчера она сказала, что неважно себя чувствует и на дачу не поедет. А это значит, что никто ему в ближайшие два дня не будет зудеть на ухо: сделай то, сделай это.
На кухне Виктор жадно ел холодные котлеты с хлебом, запивал все это горячим чаем, и чувствовал, как душевная радость, переполняя его грудь, подымается все выше и просится наружу. Видимо, в эти мгновения человек должен петь, а Виктор жевал, ну и прикусил язык, да так сильно, что почувствовал характерный привкус крови во рту. Кровь вскоре перестала идти, но язык распух и стал болеть. Виктор даже не смог выматериться как следует, так и поехал на дачу.
Приехав на место, он обнаружил, что забыл дома ключи от дачи. Такого с ним еще не бывало. Он снова с трудом выматерился и поехал обратно.
А дома застал в своей постели рядом с женой какого-то мужика - типичный сюжет из пошлого анекдота. Жена вскрикнула и спряталась под одеяло, а мужик уставился на Виктора, как зверек, которого пытаются выкурить из норы. Но Виктор не собирался никого выкуривать, а пошел на кухню и тяжело опустился на табурет, рассуждая здраво, что мужик этот тут не при чем, и на его месте может быть каждый. Вскоре в коридоре показался этот мужик, уже одетый и с виду вполне приличный человек. Он посмотрел на Виктора и виновато развел руками – мол, извини, брат. Виктор устало махнул рукой, и мужик ушел. Потом на кухню в халате и в шлепанцах пришла жена, осторожно ступая и опасливо глядя на тяжелые руки мужа. А муж тихонько ворочал припухшим языком во рту и думал, что зря он сразу не прополоскал рот хотя бы содовым раствором, тогда, может, язык и прошел бы к этому времени. Они сидели, сидели так, и жена, не выдержав дикого напряжения, заговорила:
- Теперь, Витя, ты знаешь, что я сука и неблагодарная дрянь. Да? Скажи, Витя, что я такая. Можешь ударить. Я стерплю, стерплю… Мне надо все это пережить. Нет, мне надо с этим теперь жить…
Виктор знал, что с женой только заговори, и она любой разговор повернет так, что в конечном итоге получится, что виноват именно он, а не она. Ему ужасно хотелось просто выматериться, но язык болел, и он понимал, что его тирада будет выглядеть не только не убедительной, но и комичной. Жена заплакала. Тогда Виктор встал и ушел из дома, направившись к своей знакомой. Между ними вроде что-то намечалось, но не доходило пока ни до чего.
Когда она, чуть ли не голая, прямо с постели, открыла ему дверь, он решительно зашел к ней и, схватив ее в охапку, потащил обратно в эту еще теплую постель. За два часа бурных страстей он не произнес ни слова. Она была в восторге, и потому что пришел, и потому что сразу в постель, и потому что молчал. Она не любила ушами, а любила другими местами, и полагала, что чем меньше мужчина говорит, тем больше делает. А потом она ему сказала:
- Брось ты ее. Не знаешь, что она сука? Не догадываешься?
Тут Виктор на нее так зыркнул, что она поняла - хватила через край, и прикусила губу, а он ушел домой.
Дома жена уже его не боялась. Она в упор посмотрела на мужа и процедила:
- Понимаю. Теперь можешь вовсю гулять. Не смею тебе ничего говорить. Витя, Витя…
И обняла его.
Через час они вместе поехали на дачу. На даче жена говорила мужу: сделай то, сделай это. Он молча делал. К вечеру язык уже не болел.
2013