Где-то класса до пятого национальный вопрос для меня не существовал - я просто не задумывался о нём.
В маленьких северных военных городках, где я рос, отношения между людьми были исключительно добрыми и тёплыми, северяне всегда помогали друг другу, чем могли. Наши родители (в первую очередь, конечно, мамы - потому что отцы постоянно были в море) сообща преодолевали трудности жизни и быта. Чьим-то маленьким и большим радостям, как правило, радовались все - а уж горе, если оно приходило, тем более, всегда было общим... Люди, которых я помню с детства - то есть, с пятидесятых-шестидесятых годов - сохраняли почти родственные отношения со своими давними друзьями, северными сослуживцами, обычно, до последних дней жизни.
Естественно, все - и дети, и взрослые - знали, кто из нас откуда приехал на Север, кто какого «роду-племени». Это принималось во внимание - но лишь для того, чтобы кого-то чем-нибудь нечаянно не обидеть. Ну, а в детской среде то, что все мы были разных национальностей, никогда не служило решающей причиной ни для выбора друга, ни для ссор и наших (порой отчаянных) потасовок.
Оскорбительные ярлыки типа «жид», «москаль», «хохол», «чурка» и «чучмек» у нас в ходу не были. На Севере я тогда ни разу не слышал этих слов от взрослых, ну, а если такое (по незнанию или просто сдуру) произносил кто-то из детей, его тут же ставили на место - причём, не только родители и учителя, которым, понятно, положено всех воспитывать - но и ближайшие друзья.
Лишь окунувшись в атмосферу крупных городов на «большой земле», я сумел по-настоящему оценить, в каких тепличных условиях (в смысле морального климата) мы росли в те годы на Севере.
Вспоминаю пионерский лагерь, в который я попал впервые в жизни...
Он принадлежал Ленинградской военно-морской базе - и у многих, кто там отдыхал, родители в той или иной степени были связаны с флотом. Тем не менее, ребята, оказавшиеся тогда вместе со мной в том лагере, были из самых разных семей, с самым разным воспитанием и кругозором. В большинстве своём, мы были самыми обычными детьми с обычным советским-детским-пионерским мировоззрением. В большинстве - но, как выяснилось, не все...
Этого паренька я заметил сразу же после приезда в лагерь. Он с ходу обратил на себя моё внимание тем, что задал воспитателю и пионервожатой нашего отряда очень умный, как мне показалось, вопрос насчёт какого-то там «пересменка» (я тогда и слова-то такого не знал). Когда я начал исподволь разглядывать Мишу (так звали этого моего нового знакомого) - то почувствовал лёгкую зависть, потому что увидел пристроченную к его джинсам картинку, на которой был изображён танк «Т-34». А какой мальчишка в те годы не любил военной техники!
У Миши была красивая, звучная фамилия. Пожалуй, с такой он вполне мог бы ненавязчиво намекать окружающим, что его семья имеет древние аристократические корни - но тогда подобное родство ещё не было в моде. Держался он солидно, с достоинством, производил впечатление умного и культурного человека. Правда, иностранную надпись на своей картинке с танком он перевёл нам не совсем точно...
Когда все ребята в перезнакомились и передружились, оказалось, что на этот танк обратил внимание не я один. Украшение Мишиных джинсов ненароком спровоцировало один, очень памятный, разговор, о котором, собственно, я сейчас и хочу рассказать.
В наших пионерских лагерях существовало абсолютно бессмысленное, с моей тогдашней точки зрения, мероприятие - тихий час после обеда. Всё это время, предназначенное, по идее, для сна, активно использовалось нами для обмена всякими былями-небылицами, детскими страшилками и почти взрослыми анекдотами. Нередко, мы во время тихого часа с весёлым хохотом бегали по соседним койкам, дрались подушками и творили прочие безобразия, в соответствии со своим возрастом, пока в комнату не врывалось наше пионерское начальство и не наводило порядок твёрдой рукой.
А в тот день мы просто тихонечко сидели, болтали о том, о сём - и кто-то из ребят восхищённо заговорил о танке на джинсах. Когда он произнёс слова о славе русского оружия, самодовольная улыбка, появившаяся было на лице у Миши исчезла, уступив место какой-то болезненной гримасе. Он спросил:
- Ну почему именно «русского»? И вообще, несправедливо, что даже за границей нас всех называют русскими.
- Да понятно, Миша, - все мы советские, и тут правильнее было бы вместо «русское оружие» говорить «советское оружие».
- Я совсем не об этом. Что это за народ такой - русские - чтобы нас всех называли русскими? Ничего особенного они собой не представляют, просто их больше всех - и только-то.
А дальше Миша начал очень спокойно, уверенно и даже несколько назидательно излагать своё видение национального вопроса. Он доказывал, что лишь его родной украинский народ - самый лучший и достойный.
Кое-что из того «выступления» помню почти дословно. Например:
- Ну, скажите мне, кто самый сильный человек планеты? Жаботинский, а он украинец! Украинцы, вообще, физически сильнее всех других, мы самая спортивная нация - не зря ведь, самая лучшая футбольная команда - это киевское «Динамо»! Кто красивее всех и умнее всех? Украинцы! (и далее Миша перечислил артистов, учёных, писателей и полководцев, которых он считал украинцами).
Юный националист недвусмысленно дал нам понять, что, по его мнению, не только русские, но и, вообще, кто-либо другой, не могут даже рядом стоять с украинцами. Он застал врасплох единственного в нашем отряде грузина, внезапно предложив ему назвать хоть какого-нибудь кавказца - человека более достойного, чем те, чьи фамилии только что прозвучали.
Ну, а под конец речи Миша приберёг свой самый веский довод:
- Какой народ, вообще, самый главный? Мы, украинцы! Ведь Советским Союзом, самой большой державой в мире, руководит Подгорный - а это украинская фамилия!
Откуда в голове у мальчика-младшеклассника возникли такие идеи, ставшие его убеждениями, подкреплёнными «железными» аргументами? Получается, такие разговоры при нём вели взрослые, которые сами выросли в атмосфере скрытого или даже явного национализма, а потом (специально или невольно) передали эту эстафету дальше, своим детям...
Стало горько и противно. Я почувствовал себя оскорблённым, а ещё, мне внезапно открылась страшная пропасть, которая, оказывается, может пролегать между мной и людьми, которые ещё совсем недавно казались мне такими симпатичными, такими надёжными и такими своими...
Мы попытались объяснить Мише банальную истину, что в любом народе - большом и малом - есть и гении, и дураки; что абсолютное большинство любого народа составляют хорошие люди, хотя и сволочей своих тоже, наверное, везде хватает... И вообще: как может человек, рождённый в СССР - стране, победившей фашизм - исповедовать чьё-то национальное превосходство?!
В сороковые годы украинский национализм успешно использовали немцы. Теперь его (только более длительно, цинично и гораздо успешнее немцев) используют для достижения своей выгоды американцы. И лишь украинцам - действительно, родному для нас народу - он так и не принёс счастья.
Помните очень известную у нас в восьмидесятые годы песню о слепом старике-музыканте, который просил, чтобы его перевели через майдан? Сегодня через Майдан надо перейти целой стране, которую стремятся окончательно ослепить националисты...
P.S. С момента публикации этого рассказа прошло всего-то чуть больше года - но сколько страшных событий успело за это время произойти, сколько крови пролилось! По всей России молятся: "Господи, помоги украинскому народу!"
. P.P.S. Увы, теперь остался один лишь "хирургический вариант".