Неплохо ему для первого дня путешествия, верно?:
Он странно, а скорее, медленно пробирался через пустыню, уже отстал от семьи, и видел одно лишь однообразие: какие-то травяные засохшие колючки всё катились мимо него; впрочем, иногда были и песковые бури…Зоркие глаза ястребов никогда его не замечали: он был невиден и медленен; несмотря на то, что его красные ушки и разноцветная спинка были очень даже симпатичны взору.
4 дня отроду- небольшой срок для долголетней черепашки, верно? Черепаш, конечно, мог предпочесть мягкий белый теплый песок и пальму, или глубокую воду, в которой он встречал бы своих сородичей в «Теплом течении». Но он был, скорее, вразумительнее, чем другие: ему как-то свыше было дано, что он соскучиться здесь, что этот «круг» за столетие ему просто раз 40 захочется «взорвать».. Поэтому, сейчас этот смельчак ползёт через пустыню, чтобы узнать, что же его ждет.
Он уже дошел до дороги, дополз до двери какого-то кабака неподалеку и остановился, спрятал голову и лапки. Из «кабака» доносились оры, свист, топанье, удары и музыка. «Видно, людям там весело, раз они так шумят»,- подумал Черепаш. Из небольшого помещения кто-то вылетел. Это был старый ковбой Смитт. «Хватит дурить, Смитти! По второму заходу, значит!? «Подкова» мой конек!!»- резко послышалось из кабака. Затем на яркое солнце вышел здоровый грозный человек по имени Дуглас. Он был так суров, что даже его туфли со шпорами не были загнуты, а подошва, казалось, тяжелее гранита. Его растрепанный жилет, джинсы и засоленная кожаная шляпа… казалось, они пережили 1-ую мировую. Чего нельзя было сказать о «выброшенном» Смитти: на нем была новая соломенная шляпа (наверное, он сам ее соорудил), клетчатая рубаха и джинсы; заношенные туфли. Он был славным малым, и над рывком Дугласа только посмеялся. Вставая, он увидел небольшой цветной камушек, который, как показалось ему, валялся тут без дела. Он взял его к себе и положил в карман. …Постепенно он удалялся от кабака, где уже кто-то сосредоточенно раскладывал пасьянс, другие- спорили, а третие- смотрели на выступление уже под вечер поддатой Лизи, испанки. И что она забыла здесь?.
Придя на свое небольшое ранчо, Смитт погладил бурбуля, кошку Морию и поздоровался с попугаем.. Камешек вдруг ожил. «Ух ты ж, вот сюрприз!»,- произнес с улыбкой старик и положил его на пол. «Хочешь остаться в нашей большой семье? А?». Все с нетерпением ждали ответа. Кошка его издалека понюхала, Черепаш рассмотрел ее. В ответ он моргнул. «Ну, живи, солнышко!» Смитт ушел в огородик. Всё же приятно иметь хоть клочек своей земли, где ты бы мог приютить и приютиться. Возвратясь в дом, он увидел, как все уже в доме свыклись с черепашьим прибытием, и после знакомства просто отдыхали. Бурбуль подскочил и залаял, увив хозяина с куском мяса руках. В другой руке были мешочек с зернышками и миска молока. «Камушку», казалось, ничего не предназначалось. А старый фермер заметил, как после собачьего ужина земноводное «слизывал ломтики»..
Наутро Смитт отправлялся в дорогу, заехать к губернатору по поводу новой работы, и заметил, как «камушек» смотрит на него, как на гиганта, с восхищением, в преобладании могущества человека..Как он уносится вдаль на своём коне стремительно, быстро, развивая песок. Черепашу стало грустно и тоскливо, поскольку в таком своем существовании он не видел смыла. В душе он благодарил этого доброго и милого человека, и теплую погоду(приближался дождь- редкое явление) сегодня, и милых случайных знакомых, которых он обрёл. Но его тянуло куда-то дальше, во что-то далекое и неизведанное, и казалось, эту грусть сменила нахлынувшее предстоящее чувство нового путешествия, ведь все казалось было за него.. но его не покидало бесконечное чувство странствия; потеря смысла, нерешенности и непонятия того, зачем он здесь, в общем- неощущения свободы. Он последний раз оглядел комнатку, перевалился через порог и пополз на следующий уровень его долгой, полной приключений жизни.