НЕ НАДО БЕЖАТЬ,ИНОГДА ПОЛЕЗНО ОСТАНОВИТЬСЯ
И бежим, и бежим мы всю жизнь. И некогда остановиться. Куда-то опаздываем, кого-то в беге теряем, кого-то находим, но теряем, как правило, лучшее, чем находим. И в голову не приходит остановиться, осмотреться, подвести итоги, все ли лучшие рядом с тобой, – и беги себе дальше. Как полезно иногда остановиться, кому-то в ответ улыбнуться, с кем-то поговорить, если даже ты с ним совсем и не знаком. Сколько, возможно, хорошего прошло мимо только потому, что вовремя не остановился и может быть просто так, безрассудно, не вышел не на своей остановке. Понятно, конечно, выйти не на своей остановке, когда голова наполовину седая, да ещё и за женщиной – годы не позволяют. Не мальчишка же, какой-то. А надо бы. Может, и старость приходила бы позднее от таких поступков.
Я с кладбища вышел. Если дальше написать – был сильный мороз – то это отдаёт неуместным юмором и не будет всё-таки правдой. Прохладно, действительно, было изрядно. В Ленинграде такие неожиданности не только в апреле бывают.
Итак, – апрель, в Ленинграде, с которым теперь, как с хорошим другом встречи редки, но безгранично приятны. На кладбище попал не случайно. Отдал дань памяти близким моим. Шёл и размышлял, что некоторые мои знакомые кладбища совсем не посещают. Считают, что те, кто там, не нуждаются в этом. А кто знает, кто в этом нуждается больше? Конечно, я воспитан в духе материализма и тоже не знаю, видят ли тебя те, к кому ты приходишь? Но мне кажется, что сами мы в этом нуждаемся, в первую очередь. Приходим с каким-то отчётом, с какими-то думами; как живёшь ты, какие поступки совершил за «отчётный период». Постоим, подумаем и, как-то, от чего-то очистившись, бредём обратно. Стоял апрель, светило солнце, но дул пронизывающий ветер. Моя одежда явно не была рассчитана на такую погоду, хотя вполне модная, по утверждению дочки. На мне – модный чёрный плащ с приподнятым пижонски воротником, серое кепи. В общем, мужик ничего. Этого не могла не заметить даже бывшая жена. К остановке автобуса, где я стоял, подошла женщина. Она вышла из магазина. В руке держала, только что купленный носовой платок и усердно отрывала от него этикетку. Тоже замёрзла, подумал я. И только этот пустяк заставил посмотреть на женщину ещё раз. Нет, ей теплее: на ней была серая норковая шапка и кожаное пальто. А лицо... Лицо – столь милое, что хотелось ещё раз посмотреть на него. Посмотрев ещё раз, я уставился на женщину, срочно, до подхода автобуса, отыскивая в ней недостатки, чтобы разочарованно отвернуться. Однако на этот раз что-то ничего не получалось. Я успел отметить, что и возраст её вполне подходящий, где-то в районе сорока. А то что-то всё молоденькие попадаются. Она вошла в тот же автобус, что и я, идущий до Финляндского вокзала. В автобусе я потерял женщину из вида и вращал головой, отыскивая милое лицо. Оказалось всё проще, как у Есенина: «лицом к лицу, лица не увидать». А она наблюдала за всеми моими манипуляциями головой и стояла рядом. Когда наши глаза встретились, женщина понимающе улыбнулась, какой-то светлой и доброй улыбкой. Глаза познакомились. Начался немой разговор. Вскоре женщина села на освободившееся место и оказалась рядом со знакомой старушкой, случайно оказавшейся в автобусе. Я, к сожалению, стоял лицом в другую сторону, и продолжать поиски отрицательных чёрточек стало трудно. Но время от времени голова поворачивалась в её сторону, и взгляды встречались, и в подарок, я получал её очаровательную улыбку. К сожалению, всё имеет конец. Вот и станция метро: «Выборгская». Женщина встала и прошла к дверям, к дверям, которые рядом со мной. Ну, думай же, думай быстрее. Я оглянулся и задумал: если оглянется, если улыбнётся то – выхожу! И она оглянулась, и озарила всё вокруг доброй улыбкой, и вышла. И ещё раз оглянулась, сделав два шага, и ещё раз непосредственно улыбнулась. Прошли секунды, но, сколько ненужных колебаний пролетело в моей голове. Вспомнил и про годы, и про седину в голове. Совсем забыл, как это было раньше и совсем просто. Но вот, надумал? Сделал движение к дверям. Двери захлопнулись, и водитель объявил следующую остановку. Глупо получилось, и никак не поправить ошибку. Но вот идея! Спросить о женщине у старушки, с которой она поздоровалась и разговорилась. Вышли мы с ней на конечной остановке у Финляндского вокзала. Набрался я духа и ринулся к бабусе. Но в это время к ней подошёл, вышедший следом, мужчина, видимо её сын. И они пошли вместе. Ну, как объясниться при нём. Бабуся поняла бы, пожалуй, но мужчина явно за ненормального примет. До конца дня эта женщина не выходила из моей головы. Подумал о ней и перед сном. Во сне приснилось, что днём я поступил иначе. И почему так засело это событие? Мало ли подобных случаев было. Мало ли женщин проходит мимо? Не бежишь же за каждой тебе улыбнувшейся. Наверное, улыбка была совсем не такая, как у многих. Утром опять вспомнилась эта обаятельная улыбка. Днём допекло меня чувство чего-то не сделанного. Сделав все дела, намеченные на этот день моей командировки, я вошёл в метро и на «Выборгскую». Вышел, был тот же холодный ветер, на мне всё тот же модный, но не тёплый плащ. Но, увы, нигде не было той тёплой и милой улыбки. Я пошёл в том направлении, в котором ушла женщина. Куда она могла идти, если остановка эта была её? Значит, и дом близок. Обследовал все магазины, смотрел и на продавцов и на покупателей. Прошёл обратно. С полчаса стоял на углу, в надежде, что опять из 262-го автобуса выйдет она. Но не появилась женщина в серой норковой шапке и кожаном пальто, с очаровательной улыбкой на милом лице, лет сорок которой. На следующий день уносил меня поезд снова к месту моей службы. – До следующей встречи, Ленинград! – До следующей встречи, если она возможна, милая женщина! Я стоял у окна, смотрел на растворяющийся в сумерках и вдали мой любимый город. Стоял и рассуждал: как необходимо в жизни вовремя приостановить свой бег и выйти однажды не на своей остановке.