Поехали - 3

   
              Поехали - 3


       28.05.2012

       Маршрут 7

       т/н 7452

       Полтора года наблюдаю за дамой сверхбальзаковского возраста. Она «хорошеет» день ото дня. В 7:30 утра она при полном параде (в зависимости от времени года) сидит на остановке «Энтузиастов». Ноги в обуви (в соответствии с временем года) вытянуты вперед. Летом они торчат из полусапожек. Ноги высохли и посинели от мелких жил, разбежавшихся по ним. На голове у дамы подобие высокой прически. Седые, грязные волосы, схваченные заколкой, создают иллюзию пышности. Над верхней губой — отросшие черные усы, которые она когда-то мастерски скрывала. Губы провалились, в глазах страдание от безделья. Она когда-то была хороший закройщик. Ее клиенты, богатые дамы, ценили ее умение сделать из обыкновенной тряпочки-отреза настоящий шедевр: платье, блузку, юбку.

    Сейчас она спившаяся баба, которая просит дать ей два рубля на хлебушек. Она не просит десять рублей, только два, а ей дают и пять, и десять. Из-под нее часа в три дня выбегает ручеек. Дама не утруждает себя туалетом. Старший сын, у которого трое детей и он нигде не работает, забирает у нее большую часть пенсии. «Все равно пропьет!» — говорит он и освобождает себя от мук совести.

    Младший сын — наркоман. Живет вместе с матерью. По его требованию она выворачивает свои карманы, отдает все, что насобирала за день. К вечеру закройщица уже никакая: разомлевшая на солнце и пьяная с бутылки пива.

    Она скроила себе жизнь по выкройке: беспробудное пьянство стало образом жизни. На ее голове остатки прически, на ногах обувь, в которой моча каждый день оставляет следы.

    

    

    28.05.2012

    На остановке «Техникум связи» (так эту остановку привыкли называть) в автобус заходит слепой молодой человек с палочкой-поводырем.

    Юноше уступают место, помогают сесть поудобнее.

    Едем. Автобус делает крутой поворот. Кондуктор должна объявить: «Госпиталь!» Но сегодня кондукторша разомлела так, что уснула в прямом смысле на ходу. Ей не собрать сил и не протянуть: «Гос-пи-таль!» Она спит и собирает силы на последний круг.

    Я подхватываю юношу под руки.

    — Сейчас надо сделать шаг покрупнее. Вам куда? — спрашиваю его.

    — Мне в общежитие, — отвечает он.

    — Нам по пути.

    Переходим по «зебрам» дороги. И уже на территории госпиталя я решаюсь его спросить:

    — Вы живете с родителями?

    — Нет, с женой. Я женился год назад.

    — Вот молодец! — думаю я, а вслух говорю другое:

    — Беда давно случилась?

    — Четыре года назад. Диабет.

    — Вы работаете?

    — Нет, пока учусь в медколледже, на массажиста, — отвечает он на все не заданные мной вопросы.

    — И, наверное, с красным дипломом.

    — Да, — отвечает он скромно, — буду массажистом широкого профиля. Мы идем с вами другой дорогой? Должна быть арка сейчас?

    — Я доведу вас до самого крыльца, — пытаюсь успокоить его. — Знаю вашего директора, Ирину Анатольевну, — словно оправдываясь, добавляю я.

    — А как вы с ней знакомы? — оживляется он.

    — Проводили в вашем колледже семинар. Она меня зовет работать к вам, — поувереннее чеканю слова.

    — У вас красивый голос. Я бы с удовольствием записывал вас на диктофон.

    — Спасибо, — я растерялась от неожиданного комплимента. — Вот ваше крыльцо.

    Юноша ощупывает перила и переходит на другую сторону.

    — Там лифт не работает, — добавляет он.

    — Наверно, еще встретимся?

    — Спасибо, — говорит он и добавляет: — Приходите к нам в училище. Вы добрая.

    

    

    28.04.2013

    автобус 48

    Едем в «Космос» на концерт ветеранских хоров. Настроение, честно сказать, не очень. Насмотрелись на стариков в жизни, а тут по особому приглашению надо слушать их песни. «Потерпим!» — успокаиваем себя.

    В зале настроение неожиданно меняется. На сцене нарядные талантливые старики и старушки громко славили наш край родной. Они делали это увлеченно и страстно, помахивая в такт музыке капроновыми зелеными платочками.

    Вспомнился школьный хор… Солистом в школьном хоре можно было быть класса до пятого, требовалось только громче всех петь. У хора было огромное притяжение, никого не загоняли, желающих петь было так много, что руководителю приходилось заниматься четыре раза в неделю, выбирать из громко поющих настоящих солистов и готовить таланты к городскому смотру.

    Усилия не прошли даром. На смотре успех был потрясающий — заняли первое место, но городская комиссия высказала замечание по внешнему виду хористов: «Такое впечатление, что все повылезали из-под вагонов: мятые фартуки, потухшие, бесцветные банты».

    Директор школы собрал экстренный педсовет, приказал сделать выводы и купить капроновые банты.

    Выводы были сделаны, капрона закуплен большой рулон. Рулон разрезали на широкие ленты, которые сразу же ощетинились капроновым пухом и начали на глазах таять. Педсовет решил прекратить этот капроновый каприз и найти выход.

    В школе подозрительно запахло жжеными спичками, но директор никого не наказывал. Операция «Капроновый каприз» вступила в решающую стадию. Ленту проносили вблизи пламени, капрон корчился от боли, и на его краях появлялся тонкий коричневый рубчик. Похудение ленты сразу прекращалось.

    На следующий день вся школа расцвела и превратилась в яркую полянку. Заалели на сочной зелени веснушки и голубые анютины глазки девочек.

    Счастливые хористки фасонили в упругих бантах, а мальчишкам прибавилось работы: развязывать, затягивать.

    Директор школы снова собрал педсовет и попросил вновь сделать выводы.

    Выводы были сделаны. Банты — сняты и уложены в коробочки грустить до следующего смотра. А школа вновь стала серой полянкой с зареванными лицами и разбегающимися от соленых слез веснушками.

    

    

    19.05.2013

    автобус 48

    Бело от черемухи, аромат слышен даже в автобусе. «Похолодало. Похолодало. Значит, черемуха расцвела…» — поется в известной песне. Холодает действительно ежегодно 19 мая, в день рождения пионерии. Так было и в этом году.

    А давным-давно в день пионерии на улицы выходили все пионеры Советского Союза на праздничные шествия. Пионеры мерзли в белых рубашечках, а галстуки, стыдясь за капризы погоды, краснели еще сильнее.

    Пионерские галстуки были разные. Витька носил ситцевый галстук, Ольга — сатиновый, Валька — штапельный, Манька — шелковый.

    И жили так же: Витя — очень бедно, Ольга — просто бедно, Валя — с маленьким достатком, Маня — чуть-чуть побогаче. Но никто не замечал разницы; просто жили в пионерских галстуках — ситцевых, сатиновых, штапельных, шелковых.

    В третьем классе галстуков стало меньше — Витя умер от голода и ангины на холодной печке за занавеской, засиженной мухами и рыжими тараканами. У гроба, в котором он лежал в красном ситцевом галстуке и мутно-желтой рубахе, стояли повзрослевшие одноклассники: Ольга — в сатиновом, Валентина — в штапельном, Мария — в шелковом пионерском галстуке, и вытирали концами галстуков сатиновые, штапельные, шелковые слезы.

    А Виктор принимал гостей в доме на 4-й Тесьминской улице первый и последний раз. Он уходил в свою ситцевую вечность с улыбкой удивления, застывшей на лице-полянке, по которой разбежались шалуньи-веснушки, и закрылись глаза рыжими занавесками ресниц.