20.11.2013 06:15 Днепропетровск
Через плотный милицейский бушлат, она чувствовала тепло своего родного человека, слышала дыхание и биение его сердца.
- Ну перестань, Нина, чтож ты меня так крепко зажала, это всего лишь пара недель, и я приеду домой.
- Нипущу! - сквозь слезы выдавливала непослушные слова Нинка, еще крепче сжимая в объятиях своего супруга, - Я бы тебя без паники в какой нибудь Гондурас отправила, чем в наш теперешний Киев, не отпущу!
- Да послушай ты меня, вот видишь? - он показывал ей свою правую ладонь на которой блестело желтым светом обручальное кольцо,
- Помнишь свой подарок, такое же колечко есть и у тебя, значит с нами уже ничего не случится, мы одна, неразлучная семья. Вот и все, перестань переживать и давай успокаивайся.
Он тоже крепко обнял супругу и взглянул в её сверкающие глаза:
- Все будет хорошо, я тебе обещаю, вчера звонил твоему брату, он сказал что никакой паники нет, рассказал что сам всех желающих на майдан возит, и не замечал никаких фашистов. Все это выдумки, нам даже оружие не выдавали, значит постоим в оцеплении и разойдемся. Ведь было уже такое много раз. Ну что ты прям как маленькая у меня, разревелась по пустякам, все, давай прощаться, за мной уже ребята приехали...
За окном, из мрачной дымки утреннего тумана, зашумела тяжелая машина с пронзительным сигналом. Чмокнувшись в сладкие женские губы, он улыбнулся последний раз в грустные глаза супруги, и захлопнул за собой дверь. Нина так и осталась неподвижно стоять в пустом коридоре перед закрытой дверью. Последние слезы выливались, возвращая взволнованное сердце к обыденной жизни. Сейчас ей тоже нужно было собираться на работу. Снова нужно будет с головой погружаться в новые дела, которых в последнее время становилось все больше и еще сильней запутанней. Она обожала свою работу, даже когда сверху каждый раз отбивали всякую охоту к работе. В последний раз ей удалось из обычной бытовухи раскопать довольно резонансное дело, которое сразу же отобрало начальство. Это еще пол беды, хуже когда начинаешь понимать что в грязных делах замешаны вершины власти и тогда это дело просто приходится отдавать своему начальству. И все таки она любила свою работу, работу в которой очень многое значило хладнокровие и трезвый взгляд, и кроме того еще нужны были крепкие нервы и светлые мозги. Всего этого, у нашей Нины можно не занимать, ну а её чрезмерная сентиментальность, только сильнее украшала её как женщину. Не особо торопясь она оделась, накинула новенький полушубок и сапожки на каблучках. Потом взглянула на правую руку, заметила обручалку. Прижала ладонь с колечком к груди, тихонько прошептала:
- Сохрани тебя, Господи...
20.02.2014 16:30 Киев, площадь Незалежности
Черные клубы дыма застилали зимнее небо, крик толпы смешиался с грохотом фейерверка и монотонного голоса оратора стоящего у микрофона. Поверх многоэтажек, безжизненно пробивался слабый, усталый свет заходящего солнца. В стороне от бушующей толпы, Двое молодых репортеров мучались с настройкой своей новенькой камеры.
- Добридень хлопці! - перед ними материализовалась взрослая девчонка в цветастом платке перемазанным сажей, и термосом в руках, - Нє бажаете горячого чаю з плюшками ?
- А ты здесь всех парней плюшками угощаешь? - парни оценивающе оглядели девушку, - Тебя случайно не Виктория Нуланд звать?
- Та шо ви кажите, яка ще Нурланд, мене батьки Олеськаю нарекли.
- Дужа прыемно, а нас зовут Колька и Вовка.
- Теж приемно, значить Микола та Володя.
- Слушай, Олеся, а можешь нам на камеру про Майдан рассказать?
- Ой, нашо воно мені потрібно, ще покажуть по ящчіку отаку мене несуразну. Привєлике вам пасибі але нетреба.
Дивчина наливая чай из термоса в пластиковые стаканчики, лукаво и почти шепотом высказала парням ценную кандидатуру для репортажа:
- Двивіться он туди, - показывая взглядом на двух женщин разливающих горючку в бутылки, - Бачите уту даму у шубкі з повязкою на голові?
Пацаны мгновенно перевели взгляд на противоположную сторону улицы. Девушка в полушубке была совсем даже респектабельной дамой, если бы не багровые пятна на белой повязке. А еще, большие мужские кроссовки не вписывались в её теперешний гардероб.
- Вчора вночи, її наші хлопці у тітушок видбіли. Вона з братом була, їх з машини виволокли і битами лупцювали, авто підпалили. Каже якби не братику не була жива зараз. А його тільки утром у лікарню відправили, на бідолагі живого місця немає.
Наживка была схавана молодым кореспондентами в одно мгновение. Отхлебнув горячего чайку и поблагодарив девченку, они принялись отрабатывать свою командировку.
-Значит так, Колян, заводи камеру и топай за мной. - Владимир на ходу пристраивал к микрофону черный паралоновый фильтр. Улицу они пересекли уже в полной готовности. Вовка прямо со спины обратился к женщинам, не решаясь отвлекать их от дела.
- Добрыдень Панночки, - начал он разговор коверкая местную мову, - Мы обращаемся к вам как работники СМИ энного канала. Возможно ли нам с вами поговорить на тему происходящего на сегодня противостояния...
Взгляд женщины остановил Вовкино красноречие, он так и остался стоять с открытым ртом. Рядом с этим репортером, Нина оказалась выше его ростом даже в кроссовках. Она была полна ненависти и злости, и приближалась к ним ещё ближе:
- Как вы там себя называете, работники СМИ значит, - разговаривала она на чистом русском, - Какие из вас к чертям работники, если ничего не умеете кроме вранья в своей работе. Я вам каждый день верила, два месяца подряд, верила до тех пор, пока мне здесь не показали труп моего мужа с отрубленными руками, - в огромных женских глазах засверкали слёзы, - Вы об этом сейчас хотели поговорить, или может быть о том как моего брата подожгли в машине и били огромными дубинами... Можем об этом тоже поговорить. А еще я могу вам рассказать почему не могу заплатить за операцию обожженному и переломанному брату, потому что мой офис вчера сгорел, вместе со зданием МВД, и у меня теперь больше нет работы. Вы готовы со мной об этом говорить?
Глядя на молодых практикантов, она сейчас готова была растерзать их прямо посреди улицы, но внезапно подбежал парень в черной шерстяной маске и курточке с капюшоном, подхватил ящик с приготовленными бутылками и заметил как Нинка отрывается на репортеров с камерой.
- Гей ви, двое, забирайтеся геть звідси! Якщо ще раз тут побачу - разтрощу камеру! - та не дожидаясь реакции репортеров, побежал с бутылками к баррикадам.
Нина вернулась снова к своему занятию, а смутившихся парней окликнула вторая дама:
- Шли бы вы хлопчики до сцены, там багато народа с кем можно побалакать, а здесь вам нихто и ничего не скажет.
Парни обескуражено поплелись прочь, только в другую сторону от майдана и трибуны. Там хватало и без них людей с камерами и микрофонами.
- Ты записал все это? - Вовик спрашивал растеряв уже свой последний энтузиазм.
- Конечно записал, этоже настоящая бомба будет! - Николай верил что у него в руках сейчас очередная сенсация.
- Эта бомба случится только после твоего увольнения. Сотри все это, пока никто не видел, - Вован был очередной раз расстроен, - В нашем задании говорилось о любом материале именно с передовой, а не про искалеченные судьбы отдельно взятых личностей.
Начальство требовало подробностей, к которым невозможно было подобраться даже на расстоянии. Каждый раз их выгоняли подальше от эпицентра волнений, и все чаще провожали грубыми угрозами. Постепенно темнело, небо теперь стало отсвечивать заревом горящих баррикад. Где то за углом, внутри двора многоэтажки, послышался грохот ракетницы и звон битого стекла, Громкие крики "Слава Украине!" заставили встрепенутся парней с камерой.
- Вот что нам сейчас нужно, включай камеру и побежали.
Они почти бегом направились в сторону темной улочки, откуда начинал подниматься белый дым очередного пожара....
На следующий день в новостях сообщат, что прошедшей ночью, от рук "мирных" митингующих, пострадали двое репортеров национальных СМИ. С травмами различной степени тяжести, они были доставлены в отделение местной больницы.
21.02.2014 22:35 Киев, площадь Незалежности.
У микрофона на сцене стоял человек со стопкой бумаг и кричал, нет, наверное скорее упрашивал уставшую толпу вечернего майдана:
- Шановне товариство, я вас дуже перепрошую, не виходить за періметр майдану. Із багатоповерхівок, б'е снайпер. стріляє по всіх підряд.
- На вулицях віддаленних від майдану, можливі провокації. Я вас попереджую, будьте обережні, - потом брал из стопки лист бумаги и зачитывал написанное:
- Будь ласка, до шпиталю потрібни морфій содержащі препарати. - потом следующий листок...
- До барикади що на вулиці Грушевського потрібни діски на болгарку...
- По вулиці Михайловскій толпа людей у масках трощіть усе підряд із криками " Слава Україні "...
- Я ще раз повторюю, до цих випадків, ми не маемо жодного значення.
- На застройку по вулиці Банковой потрібен фахівєць до башенного крану, його потрібно повернуть по вітру, аби не сталося лиха. Будь ласка, якщо такі е, підійдіть до сцени.
- Сашко, терміново подзвони мамі...
- Увага, важлива інформація: Верховна Рада проголосувала за припиненя анти террористичної акції, та вивід військ із Київа.
Из толпы не последовало оваций, редкие и недоверчивые к нынешней власти восклицания, и не более.
- Залишилось тільки побачить, як будуть виповнюватися такі рішення...
Наверх, к микрофону, подняли два прозрачных ящика забитыми деньгами, а пожертвования все еще продолжали передавать. Внизу, перед сценой лежали тела семерых парней, горели свечи, зазвучала Лемковская Народная. Позднее эту песню станут называть как Небесна Сотня. На сцену поднимались несколько священнослужителей с иконами в руках, приближалась время вечерней молитвы...
17.02.2015 Киев.
Пожилого вида мужчина, стоял в парке опираясь на массивную трость. Именно в таком положении он слабее чувствовал боль в раздробленном бедре правой ноги. Густая борода не могла скрыть изуродованное былыми ожогами лицо. Новенький костюм и шикарное пальто подсказывали особый статус этого пожилого всего лишь на первый взгляд человека. Он молча ждал уже почти час, посреди алеи центрального парка. Также молча к нему подошли и протянули несколько фотографий и кредитную карточку. Он взглянул на фото и вернул их назад.
- Этот человек мне прекрасно знаком. Вопрос - когда.
- Нужно сделать как можно скорее, пусть это будет к годовщине...
- Что на карточке ? - сухо и без эмоций он продолжал беседу опираясь на трость.
- Учитывая важность этой персоны, мы решили увеличить гонорар, но снять вы сможете только половину. Остальное после выполнения.
Не сказав больше ни слова, он медленно повернулся и пошел прочь от своих собеседников. Прихрамывая на правую сторону и маскируя на своем лице уже привычную боль, он медленно направился в сторону площади. Там уже появились свежие цветы на белом февральском снегу. И свечи, много свечей, настолько много что от них исходило тепло. Каждая маленькая свеча, своим холодным огоньком вливалась в огромный дышащий теплом и пылающий на ветру огненный ковер. Он тоже зажег свечу, поставил на маленькое фото человека в форме. Перекрестился.
- Спи спокойно братку, майдану більше не буде. - роняя на снег редкие и холодные слезы, он также не спеша захромал в сторону большого белого дома.
Напротив входа, почти посредине площади стояла нищенка. Лицо было укутано в серый пуховый платок и длинный шарф. Правую руку она протягивала на встречу прохожим, левую, с обручальным кольцом, прятала в кармане замызганной и потрепанной шубейки. Перед её резиновыми сапогами стояла картонная коробка. Нина давно забыла, какой день подряд она стоит перед этим зданием и всматривается в лица людей и номера машин, которые останавливаются у входа. Это просил сделать брат. Просил запомнить как можно больше, кто, во сколько, и на чем. Сказал что это очень нужно, и все. Нина ему верила.
Он заметил её уже издалека. Высокого роста, гордо и высоко поднятое лицо, словно никогда не было на ней этой грязной одежды. Подошел и взял её за озябшую ладонь, взглянул в родственные глаза:
- Пойдем домой сестра, у нас есть работа...
Они не спеша уходили в сторону метро, оставив на брусчатке картонную коробку с мелочью. Нищенка в грязных лохмотьях и пожилой изувеченный инвалид с тростью. Никто и подумать не мог, что эта трость была изготовлена из охотничьего ружья.
12.06.2025 Столица государства...
С высоты громадной многоэтажки открывался красивейший вид на центр города. Вокруг было настолько красиво, что невозможно было надышаться полной грудью на эту панораму старинных и современных зданий. Правительственное сооружение величественно просматривалось прямо перед ней, словно на ладони. Девушка опустила огромный военный бинокль и проговорила в рацию то, что ожидали от неё услышать:
- Четвертый, Я на месте.
Затем отложила бинокль и рацию в сторону, присела к парапету, и обхватив голову руками, закрыла ладонями уши. Через некоторое время над городом поднялся нарастающий свист. Рвануло с такой силой, что казалось содрогнулись все дома в округе. Грохот взрыва уже утихал, но звон битого стекла еще продолжал свой колючий треск. Она подхватила бинокль: Снаряд угодил в верхний угол здания. На площадь дождем падали каменные осколки. Над городом поднималось белое облако.
- Четвертый, корректировка севернее на пятнадцать, - кричала она в передатчик пересиливая давящий гул еще не остывшего взрыва.
В ответ рация разразилась матерными криками в вперемешку с шипением.
- Я повторюю, четвертий, коректіровка на північь плюс п'ятнадцать.
И снова нарастающий свист и грохот. Над городом белое облако заворачивалось уже в огромный столб дыма.
- Влучне попадання, фіксуйте координати, - после ответа она разбила рацию заранее приготовленным кирпичом, и поспешила к выходу.
На улице начиналась паника, испуганный народ бежал от цента города, всюду были разбросаны осколки битого стекла. А где то высоко в небе продолжался почти непрерывный свист с окончанием сотрясающего грохота в самом центре большого белого здания, которое постепенно превращалось в груду камней. Неприметная молодая девушка выскочила из подъезда и поспешно смешалась с человеческой рекой перепуганного народа. Она чувствовала себя победителем. Даже самой не верилось что все уже закончилось. Самым трудным и опасным было подменить железнодорожные вагоны на станции, и вместо арабских стран, новенькое оружие оказалось у отряда самообороны. Все остальное оказалось делом техники.
Вспомнилось недалекое детство, когда родители просили присмотреть за ребенком соседей. Но иногда ей все же удавалось упросить маму, чтобы взяли её на майдан. Она хорошо помнила, как месяцами её родители суетились на площади в промозглую погоду, как пели хором песни и жгли костры. Она тогда была совсем маленькая и часто любила позировать буржуйским фотографам, укутываясь в национальный прапор.