Конкурс Копирайта -К2
Работа написана для Школы «Из точки А в точку В»
Первый фрагмент здесь http://www.proza.ru/2014/02/12/794
***
Второй фрагмент
Объем 21,7 тыс. зн.
Охранник ночного клуба приступал к обязанностям в шесть вечера. Его задача - фейс-контроль и оружие - не пистолетик в кобуре у пояса и не резиновая палка, но цепкий взгляд. Не взгляд – рентген. Он мог почти со стопроцентной уверенностью сказать, какой фирмы нижнее бельё у гостей обоего пола, и легко считать тайные мелкие мысли. Работа есть работа, ничего личного. Равных ему по силе и искусности предотвращения скандалов не наблюдалось ни в одном столичном клубе. Он не покупался и не продавался - работал.
Ранние гости – самые непредсказуемые. Они могли оказаться кем угодно: случайными посетителями на час-другой, или загодя забивавшими местечко, не надеясь на то, что могут проскользнуть мимо охраны в час пик. С ранними нужно держать глаза и уши настороже.
Нина решительно подошла к входу. Остановилась. Молодой мужик в дверях улыбался, но глаза слишком холодны и насторожены. Стало неуютно, позвоночник обдало морозной волной. Посмотрела с вызовом: служишь, бдишь хозяйские интересы? Он подобрался, зрачки сузились, как у кота при ярком свете. Даже подумалось - мысли считал.
- Нинка! Привет! – раздалось за спиной.
Нина оглянулась: Маринки. Они всегда ходят вместе, удобно им – живут рядом. Обе в стильных модных платьях. У Маринки первой – из последней коллекции, она всегда успевает прикупить дефицит. Это и понятно – работа обязывает, дресс-код и всё такое. Маринка вторая попроще, но желания у обеих одинаковы – найти удачную партию и замуж-замуж-замуж!
Охранник расслабился немного, нехотя посторонился: узнал беспроблемных завсегдатаев. Они выглядели как положено – фирменные тряпки, крашеные лица. А эту, первую, просчитать не удалось сразу. Тёмная лошадка – платье самопальное, видно за версту, взгляд слишком независим. Таким не место в дорогом клубе.
Нина прошла мимо, мазнула извиняющейся улыбкой: потерпи, родной, и понимала - она здесь не ко двору.
- Знаешь, я его сама боюсь, - шепнула Маринка первая. – Говорят, он даже постоянных не каждый раз пропускает. Зверь, а не человек!
- А я одна и не пытаюсь, - добавила Марина вторая, - только за компанию.
- Зачем было здесь устраивать встречу? – удивилась Нина. Ей не понравилась сцена у входа.
- Это секрет, - засмеялась Маринка первая, - но больше ни слова от меня не дождётесь. Томитесь!
Они прошли мимо пёстрой бутылочной витрины за барной стойкой. Бармен протирал бесконечные стаканы, натирал до блеска пивные краны, ровнял столбики кофейных чашек, что-то записывал в блокноте, на пришедших внимания не обратил – мелковаты, невыгодны. Возьмут зелёного чаю и будут сидеть до утра, смех, не публика!
Столик заняли посередине дуги, огибающей танцпол. Женя и Натка пришли почти сразу за ними. Ира и Катюха задерживались, как всегда.
Нина разглядывала полутёмный зал, редкую публику, устраивавшуюся всёрьёз и надолго. Разговор шёл вялый, осторожный. Девушки оценивающе вглядывались друг в друга, сравнивали, искали мелкие изменения. Скучное начало тяготило всех. Маринка первая нет-нет, да и бросала быстрые взгляды на входной проём, едва удавалось спрятать нетерпеливое ожидание. Она замолчала, покусывала раздражённо губы. «Секрет» пока не вытанцовывался. Натка пыталась расшевелить, задавала наводящие вопросы – она была докой в умении выпытывать чужие тайны. Но Маринка стойко держалась, видимо, слишком важное событие, не хотела спугнуть.
Нина принялась рассказывать о своей последней поездке: положение нужно спасать, зря, что ли они собрались сегодня? Девчонки оживились, засыпали вопросами, ахали, смеялись. И по глазам видно – завидовали. Свободе и смелости принимаемых Ниной решений. На словах – хотели бы так же, но предложи составить компанию – начнутся отговорки и уважительные причины. Ну да, она понимала, да и привыкла к отмазкам. Не каждый вот так бросит всё и пустится во все тяжкие. Долгов почему-то копилось много, как паутины в тёмном углу или ненужного хлама перед генеральной уборкой. Ира с Катюхой задержались на час, сестра не смогла – заболел ребёнок.
Столики заполнялись медленно – завсегдатаи подтянутся к полуночи. Официанты двигались бесшумно, играла спокойная музыка – ди-джей к работе ещё не приступил. За одним из столиков сидела небольшая компания: трое молодых людей и две девушки. Один из юношей поглядывал в сторону девичьего стола с интересом, видно было, что узнал знакомые лица, но подойти не решался. Он сидел молча, вставлял одно-два слова, на том и заканчивалось красноречие.
Нина уловила настойчивый взгляд, повернулась: улыбкой осветилось лицо, появилась ямочка на щеке. Помахала рукой, приглашая, помотала головой, не принимая отказа.
- Девчонки, я сейчас, - бросила торопливо, вставая. – Это Олег, Жень, узнала?
- Точно! Вот я слепая курица, - Женя засмеялась, - зови к нам!
- Он стесняется, он у нас человек скромный.
- Нас не надо бояться, мы ведь не кровожадные, верно, девчонки? – вступила в разговор Марина вторая. Первая кивнула рассеянно.
Олег обрадовался, увидев знакомые лица. Нину он помнил маленькой смешной девчонкой в забавных светлых брючках в розовую почему-то полоску и джинсовом жилетике – она приходила с родителями одноклассника Серёги на выпускной. Он тогда только и запомнил те брючки и жилетик – больше ничего. Потом институт, пять лет они с Серёгой грызли гранит науки – на словах, а на деле – подрабатывали, тусовались в местной «стекляшке» и ксерили лекции у Лизы – девушки исключительно ответственной и дисциплинированной. Девочек в группе четверо – они вытягивали и помогали ребятам бескорыстно и даже несколько жалеючи, по-матерински.
Олег с другом потом года три приходили на последний звонок в свой лицей – просто так, потусоваться. И после института помогали посильно в ритуале посвящения в студенты – на дороге ужасов. Потом резко остыли, но не потерялись, нашли иное приложение к банальной дружбе. Серёга предложил поучаствовать в Марш-броске. Поехали в Питер. Прошли первый этап, поставили палатку, выпили и закусили, как положено. Наутро вернулись домой.
Через год попытку повторили, но уже втроём – с Ниной. И дошли до финала! Она хохотала над ребятами - стыдно перед девчонкой выглядеть слабаками, без неё бы точно снова распили коньячок и домой. Незаметно Олег оказался втянут в орбиту разнообразных затей однокурсника и его сестрицы. С ними скучать не приходилось: занимались дайвингом и скалолазанием, катались на великах в Бегущем городе пару раз, ночном фото-кроссе. Ездили автостопом по европам. Иногда к ним присоединялись кто-нибудь, иногда оставались в привычной тройке.
Он воспринимал парочку как отличных друзей, никогда не думал о Нине как о девушке и общался с ней легко и раскованно. Они с Серёгой старше всего на каких-то пять лет, а общались всегда как с ровесницей. Она была своим в доску парнем, даже молчать в её обществе выходило легко и ненапряжно. Казалось изредка – они роднее родни, люди ближнего круга.
Женитьбу друга и рождение ребёнка Олег переживал мучительно – рушилась постоянная константа жизни. Серёга стал невыездным или выездным, но семейным, а это – совсем иное. Олег с ужасом ожидал распада блистательной троицы. Быт заедает и перемалывает и самых стойких. И опасения начинали сбываться. Олег впадал потихоньку в сонное состояние, выпадал из прежде такой разнородной жизни.
Они не виделись несколько месяцев, изредка перезванивались, но говорила больше Нина, он никак не мог преодолеть дурацкую стеснительность. Нынешний её вид ни о чём не говорил: Нина в платье и в ночном клубе – значит ли этот факт что-нибудь или нет? Подойти или не стоит? Хотя, в компании Женька – она раньше вместе с ними ездила, в Англию и по Исландии. Вышла замуж и дети, как положено. Есть ли кто у Нины? Он никогда не интересовался личной жизнью Серегиной сестры, а вполне вероятно, что-то же с ней происходило, не могло не происходить!.
- Как удачно, что мы пересеклись! – Женька встречала улыбкой подходящего Олега.
- Точно, - отвечал тот, кивая всем сразу, не персонально, - у брата день рожденья, вот, выбрались в люди. Как твои малыши?
- Нормально, речь не о них. Как ты и где?
- Да без изменений.
- Слушай, тут нам Нина про поездку рассказывала, ты в курсе?
- Более-менее, но не в подробностях. Серёга что-то говорил.
- Давай к нам? – Нина так явно обрадовалась, что Олег облегчённо вздохнул: ничего не изменилось.
Разговор вспыхнул и быстро сошёл на нет. Женька спешила домой: с малышами сидела мама, удалось уговорить со скрипом. У мамы плохо слушалась правая рука и к её помощи Женька прибегала крайне редко, а муж ещё не вернулся из командировки. Следом засобиралась Катюха – ехать далеко, за город. Ира составила ей компанию. Маринки вполголоса обсуждали кого-то, остальным неизвестного.
Нина с Олегом вышли в вестибюль. Охранник снова мазнул взглядом: на секунду качнулось в глазах сожаление. Но секунда промелькнула, лицо вновь обрело вид твёрдый и неприступный. Он потом несколько раз ловил в себе то мгновенное сожаление, будто проглядел что-то, не удержал.
- Говорят, ты одна ездила, - Олег первым нарушил молчание, - общий сбор был? Я не в курсе, мог и пропустить.
Общим сбором называли встречи в каком-нибудь демократическом месте с ноутбуком и отчётом о поездке. Приходили иногда почти исчезнувшие знакомые – такой повод пропускать жалко. Интересно же знать, кто и чем наполняет свободное время!
- Да, прикольно скаталась. Фоток море, не все обработать удалось. Я в Москве уже больше полугода и с ума схожу потихоньку. Братец застрял надолго, я теперь одна осталась – все по углам разбежались. Ужас!
- И куда теперь планируешь?
- Пока не знаю, но надо что-то срочно придумать! Ты как? Тоже на диван присел?
- Можешь на меня рассчитывать. Случайно нет у тебя флешки с фотками?
- Давай завтра, ладно? Я эту пафосную тусовку терпеть не могу, только из-за девчонок согласилась и чувствую себя как…
- Нормально выглядишь, не дрейфь!
- Да глупо так получилось: собрались, а поговорить толком не удалось. Дела у всех, тайны мадридского двора какие-то!
На следующий день они созвонились и долго сидели в Граблях на Новокузнецкой – Олег смотрел фотографии, Нина рассказывала и о поездке – она впервые ездила одна, и ощущения получились необычные, и о планах на ближайшее будущее..
Планы намечались грандиозные – велопокатушка на Кольский полуостров. Олег хмыкнул. И взял с неё торжественную клятву: он поедет с ней, а то мало ли что. Всё-таки места пустынные, одной будет страшновато. Нина неожиданно быстро согласилась, а и правда, поездочка та ещё, не по лесам подмосковным. Олег обрадовался несказанно, он думал, придётся уговаривать, а проблема решилась так легко. Осталось малое – утрясти графики отпусков.
Подходил к концу апрель 2010 года.
***
Столица задыхалась от жары и дыма горящих торфяников. Кто не смог уехать – выживали на дачах, спасали старых и малых. Нина отработала дачную вахту: там собрались на двенадцати сотках все родственники – числом тоже двенадцать. Пищали дети, облетали листья со старых яблонь. Общий дачный насос давал сбои: вода утром и вечером по два часа. Успевали вымыть посуду, постоять по очереди под душем и затарить водой пластиковые канистры. Нина умудрялась ещё дать благословенной влаги небольшому огородику – жалко же. И считала дни до отъезда.
В предпоследний день июля Нина выбралась из подъезда дома в неприлично коротеньких шортиках, майке и медицинской маске. За спиной на багажнике плотно утрамбованы велоштаны – специальный рюкзак – словно пристроился за спиной коротконогий толстый карлик.
Из разных концов ехали два велосипедиста в одну точку – на Ленинградский вокзал. Дальше – поездом до Мурманска, а оттуда путь лежал на Кольский полуостров. Улицы плавали в неровном, струящемся снизу, от расплавленного асфальта, воздухе, зримом, искажающем контуры зданий. Площадь трёх вокзалов словно отделилась от земли и колыхалась над серой кромкой туманной гари…
Мурманск встретил проливным дождём и прохладой: термометр едва дотянул до десяти градусов. Вокзал небольшой, с круглой надстройкой по центру и высоким острым шпилем с красной звездой. Круглые колонны придавали вид старинной дворянской усадьбы. Забавное впечатление производил тот вокзальчик – как из книжки позапрошлого века. На первом этаже кассы и зал ожидания, на втором – небольшие комнаты отдыха, в одной из них и перекантовались первую ночь.
На следующий день двинулись по маршруту: ехали по дороге, километров сто или чуть больше, с ночёвкой. Поставили палатку, согрели чай. И обязательная ежевечерняя процедура – глоток коньяка и ломтик шоколадки. Пока было в наличии то и другое.
От Титовки свернули к перевалу через Муста-Тунтури. Цивилизация закончилась, а с нею – большинство дорог. Вокруг, насколько мог охватить глаз, лежали мхи и лишайники. Ягодники и россыпи грибов. Тут и там белели оленьи рога, лосиные – с прозеленью, широкие, лопатами. И озерца с пронзительно синей водой, вкусной и ломящей зубы нестерпимым холодом. Вода живая, ни с какой другой спутать невозможно! И ещё – тишина, не та ночная, городская с не замечаемым постоянным фоном белого шума, а такая, что уши поначалу закладывало, как при взлёте.
Нина в первый же день умудрилась утопить новенькую камеру, любимую гоу-прошку. И пыталась в струях небольшого водопада отыскать пропажу. Олег вытащил её на сухое место, полез сам. Нашёл. Молча. Ей нравилось молчание, оно не мешало думать.
***
Да, путешествие с первых километров получалось из разряда полного трэша: восьмёркой проехать по периметру полуостровов Средний и Рыбачий, затем по старой немецкой дороге через Муста-Тунтури добраться до Печенги, а там – станция Луастари и дальше электричкой до Мурманска.
Но если не ставить трудных задач, то будет ли что потом вспомнить? Нина и сложные задачи мозговала не по разу и не по десять, высчитывала, вымеряла, собирала инфу максимально возможную. Она нудно распределяла провиант: сублимированные смеси овощей и мяса привезли с собой, как и сухие каши. В Мурманске прикупили шмат сала и рис, несколько шоколадок. С последним просчитались: сладкого катастрофически не хватило. Вместо хлеба – галеты.
Тёплые вещи, трекинговые ботинки – на смену кроссовкам, палатка, коврики, спальники. Изопреновые носки спасали ноги от переохлаждения в холодной воде. Но и минимальный набор весил много, если приходилось тащиться пешком по бездорожью, в грязи и по колено в ледяной воде.
Иногда она ощущала свою вину – зачем потащила Олега с собой? Но понимала – одна бы точно не справилась, а хотелось ужасно побывать, просто наваждение какое-то! И ещё – выпростать из себя невыносимую утрату. Она сидела в ней колкой нудной занозой, и свербила-глодала-жгла…
Впервые сильно и глубоко, по-взрослому, Нина влюбилась в человека, старше по возрасту на десять лет, а в действительности – на целую большую взрослую жизнь. Димыч был инструктором по дайвингу. Компашка собралась тогда разношерстная и разновозрастная. Нина притащилась с братом, они часто пускались в авантюры вместе, подначивая друг друга и поддерживая в отстаивании перед родителями собственных интересов.
Два года подряд ездили в Египет – погружались. К Нине прилипло прозвище Транспортировщик баллонов – слишком мало воздуха потребляла при погружении. Димыч смеялся: ты наверно, рыба – жабрами дышать умеешь! А без баллона слабо? Она ловила каждое слово инструктора, в меру грубоватого, в меру осторожного. И поняла главное – работа должна приносить радость, а иначе – зачем?
У Димыча прежде была вполне приличная должность, нормальная семья, дочка. Но в душе – тоска такая, хоть волком вой. Он нашёл в себе силы – бросил всё и занимался тем, что приносило радость. А без радости – чем живёт человек? Дочку обожал, финансово поддерживал – организовал небольшое собственное дело, почти всё отдавал бывшей семье. Сначала было трудно, но все стороны пришли к некому равновесному состоянию. Нельзя сделать счастливым близкого, если несчастлив сам. Счастье как вирус, несчастье – тоже.
Нина сгорала в адской топке, но ни единого раза не выдала себя. А может быть, мудрый Димыч и понял, но сколько таких влюблённых глаз заглядывали в лицо, ища ответа. Он считал себя старым и умным, а девчонка зелёная, жалко. И только подружка Женька знала страшную тайну, но умела хранить секреты.
Гибель Димыча Нина переживала в одиночестве. Он погиб глупо и необъяснимо: на Белом море в месте, тысячи раз пройденном и похожем на истоптанный многочисленными ногами городской скверик. Нина слушала новости, вчитывалась в обсуждения в блогах, смотрела в равнодушное оконное стекло на грязные лохмотья мартовского снега, так похожие на её нынешнюю душу.
Работа должна приносить радость! Нина ушла с размеренной и скучной работы в никуда. Помыкалась-потыкалась, и нашла то, что в сердце отозвалось нежной тонкой струною. Писала рекламные тексты, училась делать и наполнять сайт всем тем, что станет жить и шевелиться, и прирастать людским интересом и жадным любопытством.
И ездила всюду, куда могла по времени и средствам. Экономила на тряпках, но не жалела денег на хорошую спортивную одежду, ибо она иной раз спасала, реально спасала, не на словах. Единственное платье скучало в шкафу, редкие выходы в свет… Но как научиться не вспоминать, не бередить прошлое?
***
Олег в маленьком отряде незаметно стал главным. Он ощущал себя в иные моменты первобытным человеком: добыть огонь, защитить от ветра и дождя женщину, взять на свои плечи основные походные тяготы. Иногда он видел, как мучительно переносила спутница дорогу, скрючивалась на привале, закрывала глаза, отдалялась и отделялась. Он доставал кусочек шоколада из НЗ, она ругалась, но отказаться не получалось. И виновато улыбалась посиневшими губами, словно извинялась за всё на свете. В такие мгновения проглядывала в ней женская незащищённость и слабость. Она пряталась в независимость, как в броню, но он-то начал догадываться, насколько тонка и эфемерна защита. Но не торопил – решение принимать не ему. Ждал, вслушивался в близкое дыхание по ночам, считал слонов, баранов и верблюдов – как часовой на посту. И засыпал под утро, когда мрачное ночное одиночество истончалось, уплывало в оконце над палаточным входом.
Первое время, с неделю, встречались одинокие рыбаки, редкие туристы, ещё более редкие посёлки с парой-тройкой домиков. Три дня перебирались через перевал между Русским и Рыбачьим. Хлестал дождь, ноги вязли по бездорожью, развести огонь и поставить палатку едва находили укромное местечко. Нина забиралась в ледяную палатку, возилась долго – снимала насквозь промокшую одежду, втягивалась в спальник и, стуча зубами, кричала – горячего! Олег вкладывал в едва шевелившуюся руку кружку обжигающего чая. Нина прижмуривалась, даже всхрюкивала от удовольствия и долго облегчённо вздыхала – согревалась изнутри, прогоняя противную крупную дрожь.
В далёкой Москве стояла немыслимая жара, а здесь, на краю света, штормил Северный ледовитый океан, небо гудело и выло, как дикий обезумевший зверь. Палатка ходила ходуном, словно ломились внутрь неистовые воздушные чудовища. А наутро выпал мокрый тяжёлый снег, и стало тихо-тихо…
***
Двенадцать дней шли в абсолютной автономке: ни единого человека на пустом горизонте. Пробегали озабоченные олени, выскакивали из-за кустов вороники пёстрые зайцы. Пару раз заночевали в мёртвых военных городках. Брошенные пятиэтажки подглядывали битыми стёклами, ржавели остовы грузовиков, асфальт едва угадывался сквозь бурые подушки лишайников и мхов. Разводили костёр в гулких квартирах – на улице был штормовой ветер, но палатку ставили на воле: там оказалось теплее, чем на бетонном полу. Спали чутко – опасность бродила за ненадёжными палаточными стенами. Уходили рано утром. Уносили странное ощущение чужого взгляда в спину.
На двенадцатый день вышли к людям – Цыпнаволок. Смешное название. Здесь жили метеорологи, муж с женой. Добрейшие люди. Олег настроил им скайп, общаться с сыном. В награду получили две большие вяленые длинные рыбины и сухое картофельное пюре. Они сами удивились, как сильно соскучились по обыкновенной картошке: грибы и рис надоели до чертиков.
Два дня тупо сидели в палатке – бушевал сильный шторм, казалось, маленькую палатку вот-вот поднимет в воздух, как девочку Элли из детской книжки. Делать было нечего, отдыхали, болтали о разном. О смысле жизни – в том числе.
Разговоры начинала Нина, увлекалась, несло её в такие пространства и материи, что Олегу иной раз становилось страшно – такие жестокие, но неоспоримые истины произносились молоденькой девчонкой. Он тихонько жалел её: разве с таким можно жить? Жить надо проще и понятнее. Но спорить не отваживался – не чувствовал в себе способностей доказывать обратное. В конце концов – время рассудит.
Большое Озерко – гостиничка из вагончиков и баня, редчайшее наслаждение – баня! В магазине первым делом прикупили шоколада, и Олег не выдержал – откусил раньше. Нина потом долго пеняла – она так хотела сама развернуть, пошуршать фольгой и хрумкнуть, а он весь кайф сломал! Олег смеялся и говорил про повинную голову и меч…
Возвращались по старой немецкой дороге – добротной, выложенной камнями, грамотно выбранной и в нужных местах подстахованной бродами через многочисленные мелкие речки. Удивительно, но новые советские дороги делались наспех и кое-как: по ним текла вода, разрушая непрочное асфальтовое покрытие. Времянки, они и есть времянки…
Двадцать два дня пролетели, не все как один миг, но и те, что тянулись долго, выворачивая жилы и нервы, закончились. В Мурманск они вернулись сильно отощавшими, обветренными и – не чувствительными к холоду. Нина увидела на табло температуру воздуха пять с плюсом и удивилась: она была в футболке с коротким рукавом и - не мёрзла!
Снова поезд, мелькание пристанционных огней, одинокие продрогшие дежурные в дверных проёмах безлюдных вокзальчиков: они возвращались домой…
Стали ли они прежними или изменилось что-то в том мире, что окружал их там, в тундре и здесь, в говорящем, жующем, толкающемся муравейнике? Они пока не знали.
Вагон покачивало, стучали колёса, за окошком вырастали и исчезали быстро деревья, затянутые кое-где первым жёлтым и багряным цветом.
***
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214021901768
обсуждение
http://www.proza.ru/comments.html?2014/02/19/1768