глава 4
Ольга возвращалась домой. Встретившись с Наташкой в кафе "Проблески" подружки обсудили последние новости личной жизни обеих, а по большому счёту, полное их отсутствие, на этом и распрощались, не теряя бодрости духа, хорошего зимнего настроя и надежды на лучшее "завтра". Появление на горизонте бывшего мужа Ольги, не испортило ей настроения. Эдик возжелал встретиться и обсудить их отношения.
"Какие отношения? – думала Ольга, - о чём с ним говорить? О математике, формулах, доказательствах теорем? Выдвижение новых теорий вероятности и невероятности, проценте исполнения, попадания в "яблочко"? Ей это не интересно. Да и не тянуло её в прошлое. Там всё просто и ясно – завершено. Встреча, свадьба на скорую руку, триста шестьдесят пять дней супружеской жизни, развод – и все отношения. Она часто думала о Светозаре. Вот кого ей не хватало, вот с кем хотелось встретиться и обсудить отношения. Но он испарился, будто и не появлялся в её жизни, если бы, не оставленная им записка, она решила бы, что всё это ей приснилось.
Самое радостное был приезд родителей. Но когда через несколько дней, раздался звонок в дверь, и на пороге появилась её бабушка Маня папина мама, Ольга от радости чуть не лишилась рассудка.
В этой маленькой, худенькой женщине она обожала всё: доброту, юмор, непосредственность, общительность. Правда старушка любила покомандовать всеми, а в чём её вина – такой она уродилась. Прожив всю жизнь в деревне, она не могла привыкнуть к городской квартире,жизни вне деревни, поэтому увидев бабушку, на пороге своей квартиры, Ольга заверещала от восторга и радости, запрыгав на месте, как резиновый мячик.
В первый приезд к Ольге, бабуля умудрилась стирать своё бельишко в унитазе, бурча и сетуя на плохую подачу воды.
- Ба-буш-ка, что ты делаешь? – в ужасе спросила Ольга, заставшая старушку за "интересным" занятием.
- Трусы стираю, не видишь что ли? – пропыхтела она.
- Почему здесь? Есть стиральная машинка…
- На кой мне твоя стиральная машинка? - удивилась бабуля, - это сколько надо ждать, чтоб наполнить её трусами да рубашками? Нет уж, я вручную, как мать моя стирала, - ответила она, нажимая на спусковой клапан. Вода булькнув, пролилась стремительно, не оставив времени на споласкивание белья.
- Бабуль, это же унитаз! В него по нужде ходят…
- Вот и я говорю, до чего городской народ дожил, где серуть там и стирають! Ни какого тебе разделению! А ещё цавилизация называется, тьфу! В деревне вышел во двор, сходить до ветра – воздух свежий и не воняить. Стираешь в корыте, отбеливаешь, крахмалишь, как мать и бабка покойные учили, царствие им небесное, а здеся? Всё на кучу…эх, ... город, город! Цавилизация задрипанныя.
Заканчивался январь. Ещё пережить февраль, а там и весна не за горами. Весна. Светозар. Опять Светозар. Да что на нём свет клином сошёлся? Ольга ругала себя за "крамольные" мысли, снова и снова возвращаясь к отправной точке, к мыслям о нём и только о нём. Она ругала саму себя, но ничего не могла поделать. В каждом встречном мужчине высокого роста она видела Светозара, а предмет её мыслей, бессонных ночей, мечтаний исчез, растворяясь призраком в Новогодней ночи.
Недалеко от подъезда кто-то залил каток. Катком - это произведение человеческих рук назвать было трудно. Поперёк огромной заледеневшей лужи-катка, проходила глубокая борозда, будто кто-то специально вырыл траншею, в неположенном месте.
"Полоумные", - подумала Ольга, о тех кто додумался рядом с подъездом залить каток и о тех, кто его бороздил.
Семейство смотрело очередную серию "Бандитского Петербурга". Возвращение Ольги никто не услышал из-за стрельбы и разборок бандитских группировок в любимом сериале. Ольга прошла на кухню. На кухонном столе в вазе стояли прекрасные белые розы. В холодильнике, кроме разной вкуснятины – "Киевский" торт.
"Интересно, откуда цветы, торт? Бабуля ни кому не разрешает покупать выпечку, торты в кондитерских - печёт сама? Странно? Кто приходил? Для кого цветы? А пахнут как?"
Ольга зашла в гостиную, включив свет. Сидящая, перед экраном телевизора, троица вздрогнула.
- Ольга, едрить твою мать, напугала, - охнула бабуля.
Мама схватилась за голову, папа – за сердце.
- Что за день? Одни неожиданности с сюрпризами! – воскликнула мама, капая на троих валерьяновые капли в стаканы.
- Что за сюрпризы? Почему не знаю, рассказывайте? – Ольга, села на диван между бабулей и отцом.
- Твоя баба Маня привела в дом мужика, голого, - - выпалила мама, выпивая капли.
- Ужас, ужас, – произнёс отец, опрокидывая в рот свою порцию валерьяновых капель.
- И мою порцию капелек разделите между собой, малахольные, - отозвалась бабуля, надувая щёчки.
Ольга с интересом посмотрела на бабушку.
- Бабуль, а ну, колись.
- Ничего ужасного в этом не вижу! – возмущенно развела руками баба Маня. – Парень, как парень, только мокрый. Чё из мухи слона-то делать? Параноики!
- Если мы параноики, так вы, мама, уж расскажите внучке по подробнее, о том, что здесь творилось сегодня, - обиделась мама на свекровь. – Рассказывайте, не стесняйтесь!
- А чё мне в стеснялки играть - расскажу! Скрывать не чего. Поди, не себе муШчину в дом привела, не для безобразий, а по человечности, - отбила "удар" бабуля, пробежавшись по невестке с сыном, глазами полными огня. – Пошли, почаёвничаем, тортику отведаем, хоть и гадость эти ваши торты, - прокряхтела она, держась за натруженную в "бесцельных" трудах спину.
- Чаво скажешь, плохо я поступила? – спросила бабушка внучку, опуская из рассказа "пикантные" моменты.
- Вроде, по-человечески, правильно, - согласилась Ольга, улыбаясь. – А цветы и тортик откуда взялись?
- Да его же! К девушке он шёл. Хороший-то малец, скажу я тебе. Порядочный и глаза добрые, синие… Цветы и торт подарил, за спасение его жизни. Презент, понимаешь? Слово-то выдумал, чуть не рехнулась, пока научилась выговаривать, - объяснила баба Маня, любуясь букетом.
- Как он выглядел? – насторожилась Ольга.
- Кто?
- Парень.
- Какой там парень, Кинг Конг отдыхает, - встрял отец, почёсывая лысину, а мать принялась нервно растирать виски.
- Не слушай их, дуриков, - отозвалась бабуля, - нормальный парень, воспитанный, огромный, на Добрыню Никитича похож больно, как из сказки молодец, - произнесла баба Маня, накладывая себе на блюдце третий кусочек "Киевского" торта.
- Как его звали? – не унималась Ольга.
- Да кто его знает? Я не спрашивала, - ответила бабуля. – Малец, да малец. А тебе-то зачем знать?
- Так, из любопытства интересуюсь, - ответила она, отводя в сторону взгляд, вспыхнувший радостной догадкой.
Неужели он шёл ко мне? Тогда, почему не признался бабушке? Хотя его можно понять, как признаться после случившегося? Опять исчез. Ох, Светозар, Светозар. Она ласково перебирала розы, нежно касаясь пальцами белых бутонов. Ольга освободила букет из целлофанового плена и резинки стягивающей длинные колючие "ножки", на стол упала записка.
"Княжне Ольге от Добрыни Никитича с нежностью".
Она зарделась, как маков цвет, прижимая к губам записку, пахнущею розами, зимой, чем-то необыкновенно новым, влекущим, не дающим покоя чувством. А ещё, записка пахла Светозаром - это было самым главным.
ГЛАВА 5 окончание
Она с трудом открыла заспанные глаза.
- Алло.
- Олюш, доброе утро! Ты спала? – поинтересовался Эдик, - я тебя потревожил?
- Мог бы подумать об этом прежде, чем тревожить, - проскрипела Ольга. – Сегодня, между прочим, воскресенье, имею право на заслуженный отдых, после трудовой недели.
- Родители уехали?
- Неделю назад, а бабушку вчера проводила.
- ... осталась совершенно одинокой, - пожалел Эдик бывшую жёнушку. - Хочешь, скрашу твоё одиночество ранним визитом, чёрным кофе и горячими булочками с изюмом?
Ольга почувствовала сильный голод, желание выпить чёрный, ароматный кофе и с хрустом откусить от свежей булочки лакомый кусочек, источающий невообразимый запах.
- Ладно, приходи. Соблазнил ты меня свежей выпечкой, я уже слюной захлёбываюсь, - ответила она, сглатывая слюну.
- Тогда открывай дверь.
- Какую дверь? – переспросила Ольга.
- Входную, - весело ответил Эдик, и тут же в квартире настойчиво прозвучало звонкое кукование, дверного звонка.
Она накинула на себя тёплый халат, всунув ноги в тапки, не спеша, пошла открывать дверь.
- Что ты такой сегодня весёлый? – поинтересовалась Ольга, глядя на гостя и одновременно, впиваясь зубками в булочку.
- Очень заметно? – млея от её присутствия, спросил Эдик.
- Угу, очень.
- Олюш, я влюбился! – признался он.
- А что от меня тебе нужно?
- Взаимности!
Ольга обожгла его взглядом.
- Не поняла, ты о чём, "родной"? – не без ехидства спросила она.
- Я понял, что влюблён в тебя, как мальчишка. Давай начнём всё сначала.
- А как же Верка? Она ведь лучше готовит?
- Ну, её к чёрту. Мы не сошлись характерами. Зловредная бабёнка, - признался Эдька. – Тоже придумала, детей, семьи ей захотелось. Представляешь? В загс меня тащит. А что я там не видел? С меня хватит и одного ра…, - он замолчал на полуслове.
Ольга сделала вид, что не расслышала. – И, правда, что ты там не видел?
- …вот, вот. У меня защита диссертации на носу, а она меня из дому выгнала. Представляешь, какой мегерой оказалась!? Зараза!!
- Вот оно что? Тебе жить негде? Бедненький! А что, аспирантом общежитие не положено?
- Не могу жить я в общаге! – воскликнул Эдик! - Крик, шум, проходной двор! Мне необходима тишина, хорошее питание, нормальный сон! Там же нет ни каких условий для жизни! На один туалет двадцать, тридцать персон! Грязь, вечно занято…
- Эдик, что тебе от меня нужно? – не выдержав его "стонов и жалоб" спросила Ольга.
- Олюш, давай жить вместе, как раньше, - выпалил он.
- Ты что-то о взаимности говорил, что ты имел в виду под этим словом? Проживание под одной крышей? Или у этого слова есть другое значение? - закипала Ольга.
- Но нам ведь было неплохо вместе!
- Неплохо, это не значит хорошо! Неплохо это – никак, ни тепло, ни жарко! Никак! Если ты мёртв – тебе всё равно, если жив – должен чувствовать, любить, ненавидеть, а с тобой - никак, понял? - она уже кричала. – Ты спозаранку пришёл меня разжалобить, потому, как тебя понадобилась очередная нянька? И это ты называешь любовью? Это по твоему определению называется взаимностью?
Она схватила бывшего мужа за шиворот и, как тряпичную куклу, выволокла в прихожую. Распахнув дверь, вытолкнула его наружу, с силой захлопнула дверь квартиры. Её била дрожь.
Какой негодяй, подлец! Как он посмел придти к ней и напрашиваться в мужья, квартиранты,сожители!? Ничтожество! Аспирантишка паршивый! И это он назвал любовью? Взаимности ему захотелось?
В дверь опять позвонили. Она кинулась на кухню, схватила пакет с булочками, вылив туда остатки чёрного кофе из кофейника, распахнув дверь, отвесила стоявшему на пороге мужчине звонкую оплеуху, бросив в лицо то, что не так давно вызывало аппетит, с хрустом таяло во рту и называлось завтраком.
Светозар так и не понял, что это было, что сейчас произошло? Неужели его приход вызвал у Ольги такую вспышку гнева? Почему? В чём причина? На щеке алел отпечаток пятерни, лихо припечатанный рукой Ольги, по куртке расползлись пятна чёрного кофе, как куски налипшей весенней грязи.
- Да, что же это такое? – разозлился Светозар и с уверенностью нажал пальцем на кнопку дверного звонка.
"Ку-ку, ку-ку, - захлёбывался звонок кукуя. Дверь распахнулась, на пороге появилась она. В данный момент она больше походила на Гаргону, чем на княжну. Волос – пряди волос стояли дыбом, красное лицо, глазища метали молнии, дыхание, как у загнанной лошади.
- Ты? – выкрикнула она, будто выстрелила из автомата короткой очередью. – Где второй?
- Кто второй? – огромные синие глаза смотрели недоумевая.
- Где этот чёртов аспирант? Этот математический гений? Этот урод?
Светозар оглянулся по сторонам.
- А ты почему такой грязный?
- Так ведь ты… меня… можно войти или я не вовремя на твоём празднике жизни?
- Это я тебе влепила пощёчину и кофе в лицо??? – спросила Ольга, счищая с его куртки остатки напитка "богов".
- К сожалению да. Этот "салют" предназначался другому?
Она прикрыла лицо ладонями и тихонько завыла.
- Олечка, не плачь, родная. Всё будет хорошо. Хочешь, я верну его? Ты его любишь? – бормотал Светозар, поглаживая её длинные орехового цвета волосы.
Она отняла ладони от лица. Её лицо светилось улыбкой. Приподнявшись на цыпочки она обняла его, прижимаясь к широкой груди, вдыхая его запах,смешанный с "ароматом" чёрного кофе.
- Заходи, мне не нужен никто, кроме одного, самого непутёвого, большого и доброго Снежного человека. На моём празднике жизни не хватает только тебя.
Ещё долго две слившиеся в поцелуе и объятиях фигуры стояли в дверном проёме...
Навстречу шло ОНО. Оно не шло, оно бежало вприпрыжку, перемахивая через сугробы, обгоняя ветер, искрясь в свете фонарей, отражаясь в зеркалах далёких холодных светил. Навстречу шло ОНО – простое человеческое счастье.
1.03.2014 г.