Дяде Анзору было немного за пятьдесят и в зоопарке у него имелся доходный (по его мнению) бизнес.
Бизнесом был передвижной ларек, из которого вкусно пахло (на фоне всех остальных запахов).
Над прилавком сияла ламинированную вывеска: "БЕЛЬГИЙСКИЕ ВАФЛИ ТЕТУШКИ САЛЛИ".
Темпераментный продавец вафель включал кавказскую музыку и запевал: "Я в этом филме главный актор! Я – сценарЫст в нем, я – рэжиссор!"
,,Главный актер,, поднимал указательный палец на уровень носа и добавлял: "Я ТАК думаю!"
Вафельных дел мастер чувствовал себя неплохо.
У его киоска всегда крутились зеваки.
Коммерческий успех объяснялся правильной локацией вафельного павильона, или, как именовала его предприятие тётушка Салли, "ларька с вафлЯми".
Производство и реализация вафлей осуществлялась напротив клетки с человекоподобным гиббоном.
Гиббону Бобби ВСЕГДА снились джунгли.
Гиббон открывал глаза, сумрачно оглядывал железные прутья, крашенные желтой охрой и снова погружался в сон.
Иногда Бобби просыпался, принюхивался к вечернему воздуху, жевал потемневшие бананы и мастурбировал.
Последнее обстоятельство не смущало ни обитателей, ни служащих, ни посетителей зоопарка.
Дело это давно и прочно у всех вошло в привычку.
К тому же Бобби проделывал это вяло, безрадостно и машинально, так будто выполнял рутинный процесс, предписанный обществом.
У Гиббона не было ни прошлого, ни будущего, но ему снилась Джунгли и Вечность, а люди боялись мечтать...