– Ты занята? Если занята, я позже приду. Мне поговорить с тобой надо.
“Явилась не запылилась”, – вздыхаю я…
– Я принесла тебе кой-чего, – она долго роется в своей бездонной сумке и, наконец, вытаскивает какой-то сверток, не замечая моего протеста, – на распродаже взяла. Шторка для ванной по полцены. Ну и что, что уже есть, пусть лежит как запасная… кушать ведь не просит, за полцены-то? Только деньги мне отдай без сдачи.
– Мне не нужна шторка. Убирай обратно. Проходи и рассказывай, что там у тебя… кроме шторки.
– Если тебе жалко денег, то я тебе её дарю на восьмое марта… Ладно, ладно, не хочешь – как хочешь. Не угодить…
…я тебе наследила, дай тряпку… Нет, не потом, дай сейчас!
…и форточку закрой, пожалуйста, дует… Тебе не дует, а мне дует.
…а где вторая тапочка? Зеленая... Тут только одна. Не видела?..
– Обе там, – я c сожалением бросаю взгляд на свой стол… только села письма друзьям написать. – Не можешь найти – возьми другие, там полно их, тапочек этих…
– Мне только зеленые по размеру, а остальные – велики…
“Так ить не малы же…” – и я иду искать вторую зеленую. Нахожу, кстати, мгновенно.
– Чай? Кофе? – спрашиваю, а сама знаю, что сейчас начнется, готовлюсь, улыбаюсь…
Если кофе – то нужно идти в магазин за корицей и ванилью, а еще нужен шоколад который девяносто девять процентов, причем шоколад должен называться Априори… почему-то. Кофе нужно варить в несколько приемов. Только в турке. Сложно, зато вкусно.
– Я не пойду в магазин, – говорю я, – у нас не бывает такого шоколада… А просто кофе ты выпить не можешь?
– Могу. Но только вот так настоящая жизнь и проходит мимо, – вздыхает она, – ладно, давай чай.
Если чай, то нужно доставать фарфоровый заварной чайник, искать ситечко… К чаю у неё тоже повышенные требования, но не такие, как к кофе… Хотя она совершенно не понимает, почему у меня нет запасов высушенной мяты.
Однажды она готовила плов. Взялась мне помочь стол накрыть для редких гостей. Я сначала ноги сносила, искавши в нашей, можно сказать, деревне шафран, барбарис и куркуму, не говоря уже о перцах всяких, с ума сведя соседей и продавцов… потом мыла кухню, как после небольшого взрыва. Плов получился неплохой, но у меня получается лучше… без всего этого. Без нервотрепки, я имею в виду.
– Кот у тебя какой-то слишком спокойный… не заболел? У меня чудный врач есть, только он сейчас в командировке, но ты можешь позвонить его жене и договориться заранее, он недорого берет… Жена у него ревнивая, поэтому сразу скажи, что ты по рекомендации Антона Петровича – я, правда, не знаю, кто это… но меня предупредили, что нужно так говорить…
– Остановись. У меня свой врач. Кот здоров, он просто спал. Тебя если разбудить, ты сразу шустрая? Хотя... ты-то как раз и шустрая. Всё, переходи к тому зачем пришла.
Ей нужен ювелир – какое-то колечко отвалилось от сережки, и теперь нужен свой ювелир. Ты ж понимаешь, говорит она, никому верить нельзя, поэтому нужен свой. Еще она рассказывает, что завела собаку, и теперь ей срочно нужна очень-многократная-виза, чтобы ездить в Финляндию за кормом этой собаке – ну не хочет она корм здесь покупать… да, именно! всё по той же самой причине: никому нельзя верить, отравят животное какой-нибудь дрянью… – так вот, а ей в визе отказали. И теперь ей нужен кто-нибудь, кто поможет с визой. А еще она купила очки задешево, но выяснилось, что они ей не подходят, у неё глаза в них болят. Не куплю ли я их у неё? Отличные, между прочим, очки! А если стекла не подходят, их можно поменять. Она может сказать, где это делают быстро и недорого…
– А ты не хочешь пойти погулять, – перебиваю я, – там весна пришла.
– Ладно, поняла… Даже выслушать не хочешь. Я-то всегда готова тебе помочь, и днем, и ночью…
Прости, говорю я, пока она одевается, не обижайся.
– Звони-пиши, – она и не думает обижаться, чмокает меня в щеку, – ой, помадой тебя измазала, дай вытру. И шевелись побольше, а то сидит, рассказы свои пишет… а жизнь проходит.
Я открываю форточку, насыпаю растворимого кофе в чашку… Всё. Ушла. Вот ведь, Суета какая…