…В кабинет постучали. Мария Владимировна отложила в сторону «План работы совета дружины» и подняла голову:
— Входите.
— Здравствуйте, Мария Владимировна! – тонкие губы Алика Кузнецова растянулись в радостной улыбке. – Прибыли по вашему распоряжению!
Он пропустил впереди себя Лену с Игорем.
— Хорошо, что прибыли, — Мария Владимировна внимательно посмотрела на вошедших ребят.
Аккуратность Томиной Лены, как всегда, была на высоте: огромные банты, воротничок, фартук — всё блистало такой чистотой и свежестью, будто она провела целый день не в школе, а простояла за стеклом вит¬рины «Детского мира». Глаза Старостина Игоря за выпуклыми линзами очков смотрели с испугом, как будто их хозяин не ожидал от встречи со старшей пионервожатой ничего хорошего.
«Всегда так, — досадливо подумала она, — а ведь круглый отличник, умница. Почему он такой затурканный?» Но тут же отогнала от себя эту мысль.
— Садитесь, — она указала на стулья. — Вызвала я вас для того, чтобы сообщить любопытное известие, — вожатая сделала эффектную паузу. Ребята потянулись к ней.
— К нам в школу скоро прибудет журналист, — она подняла руку, видя, что готовы посыпаться вопросы. — Сейчас всё объясню. Позвонили из редакции нашей молодёжной газеты, сказали, что в ближайшее время у них откроется рубрика «Школьная пятилетка в действии». Начать решили с нашей школы, поскольку она в районе числится образцово-показательной. Попросили выделить для обстоятельной беседы класс, показавший себя с положительной стороны в этом соревновании. Правда, с не понятной для меня формулировкой: разговор должен носить какой-то «неформальный» характер. Я-то считаю, что форма всегда должна иметь место. Именно поэтому мы с завучем решили остановить свой выбор на седьмом «Б». Ребята вы, на наш взгляд, надёжные, не подведёте. Вы довольны?
Выражения лиц сидящих перед ней ребят нисколько не изменились. Лена по-прежнему с преувеличенным вниманием искала на фартуке несуществующую пылинку, Игорь усиленно моргал ресницами, Алик улыбался.
— Ну? — раздражённо спросила вожатая. — Вы что, меня не поняли?
— Можно? — Алик поднял руку.
Лена с Игорем облегчённо вздохнули.
— Конечно.
— Мария Владимировна, а почему именно мы? — застенчиво улыбнулся Алик. — Например, седьмой «А», седьмой «В» тоже добились определённых успехов. Они заслуживают, чтобы о них говорили.
— Ценю твою скромность и осведомлённость как председателя совета дружины, Кузнецов. Но руководству школы виднее, кто будет её представлять. И главное, что и как говорить. Этот вопрос обсуждению не подлежит. Решили, что седьмой «Б» – значит, будет седьмой «Б». Давайте лучше поговорим о другом. Основным выступающим, понятно, будет Кузнецов. Он расскажет об успехах пионерской организации школы в целом. Потом несколькими словами вы дополните его выступление. Игорь – об учёбе, Лена – о внешкольной работе. И, на всякий случай, всем вам надо набросать план ответов на возможные, неожиданные, будь они неладны, «неформальные» вопросы. А таковые могут быть. Главное – не пугайтесь, держитесь уверенно. Это в первую очередь относится к тебе, Игорь, в меньшей степени – к тебе, Лена. Я рядом, в случае чего, всегда подскажу правильный ответ. А сейчас слушайте внимательно...
Увлечённые разговором, они не услышали настойчивого стука в дверь и растерялись, когда на пороге появился высокий белобрысый парень с очень немодной для того времени короткой стрижкой.
— Вам кого? — неприветливо спросила Мария Владимировна.
— Здравствуйте, — парень, слегка задыхаясь, наклонил голову, — я Ильин из редакции. Забегал к завучу, а он направил сюда. Вы Мария Владимировна?
— Здравствуйте, — неожиданно для себя смутилась Мария Владимировна, — извините за такой приём.
— Ничего, ничего, — поспешил успокоить её Ильин, но она не дала ему договорить.
— Мы как раз готовимся к встрече с вами. Для школы большая честь, что газета решила рассказать о такой важной проблеме на нашем примере. Мы и класс постарались подобрать, если можно так выразиться, заслуженный.
— Мне тоже в газете говорили об этом классе. И я с ним обязательно встречусь. Но для начала я попросил бы завтра дать мне возможность встретиться с самым обыкновенным классом для неформальной, как я уже объяснил вашему завучу, беседы. Чтобы потом было с чем сравнивать. И на двух примерах показать читателю, почему один рвётся вперед, а другой плетётся сзади. Я подумал, так будет интереснее.
— Нет, нет! Что вы, товарищ Ильин! Тема заявлена вашей газетой, и менять её на ходу школа считает нецелесообразным! — категорически отмела его предложение вожатая. — Мы знаем, что делаем, поэтому настоятельно рекомендуем вам именно этот седьмой «Б». А если вас к тому же заинтересует яркая пионерская индивидуальность, — она показала на вытянувшегося Алика, — прошу любить и жаловать. Наш председатель совета дружины.
Потом она представила ребят. Ильин по-мальчишески тряхнул всем руки, чем вызвал некоторый испуг на лице Марии Владимировны.
— Простите, но вы так и не назвали вашего имени и отчества… у нас так не принято.
— Бог с ним, с отчеством, — почему-то покраснел Ильин, — меня все зовут по фамилии. Зовите и вы.
— Не очень удобно, но раз вы настаиваете... — она пожала плечами, — во всяком случае, наши «неформалы», — она с какой-то усмешкой произнесла это слово, — готовы ответить на любые ваши вопросы. Спрашивайте, что вас интересует?
— Я думал провести это мероприятие иначе, но раз школа в вашем лице категорически против, тогда я попрошу вас просто показать мне обязательства, принятые этим классом на школьную пятилетку, — попросил Ильин. — А встретимся мы, как я уже говорил, завтра, когда ребятам будет удобно.
— Ах, вот как, — с внезапной сухостью сказала Мария Владимировна, — значит, представители… лучшие представители этого класса вас не интересуют?
— Меня все интересуют. Просто сейчас к серьёзному, предметному разговору на эту тему я не готов. Посмотрю дома обязательства ребят, подумаю, и мы по душам побеседуем.
Мария Владимировна почувствовала, что ей необходимо немедленно ответить этому Ильину так, чтобы Алик, Лена, Игорь перестали смотреть на неё с каким-то непонятным, сочувствующим любопытством. Она оглянулась вокруг, надеясь найти в привычных для неё предметах хоть какую-нибудь опору. В глаза бросился разноцветный стенд с обязательствами пионерской дружины школы.
— И всё-таки я вам советую, — с нажимом сказала она, — обратить внимание на постановку этого дела в общешкольном масштабе.
Ильин согласно кивнул головой.
— Вот этот стенд очень наглядно и точно отражает насыщенную до предела интересными делами жизнь ребят, — она победно посмотрела на Ильина. — Ну как?
— Здорово! — искренне сказал Ильин. — Я журналист начинающий…
— Начинающий? — переспросила вожатая.
— Да, а что?
— Нет, ничего. Просто я всегда считала, что к любому делу нужен эстетический подход. Впрочем, вы торопитесь, и разговор на эту тему лучше всего продолжить завтра?
— Тороплюсь, — признался Ильин, — дел по маковку. А завтра после обеда я свободен. В котором часу я могу встретиться с ребятами?
— В шесть вечера, — напомнил о своём присутствии Алик. — Ну да! Завтра у нас пять уроков. Последний – физкультура, как раз проветримся перед встречей.
— Хорошо, — в голосе Марии Владимировны послышались нетерпеливые нотки. — Завтра ровно в шесть вечера вас будут ждать в кабинете истории. Надеюсь, вы не будете возражать, если я тоже поприсутствую.
— Отчего же... только я ещё хотел бы встретиться с классным руководителем седьмого «Б».
— Инна Иннокентьевна больна,— мягко сказал Алик, — и, по-моему, беспокоить её сейчас как-то неловко.
— Вот именно, — вожатая требовательно посмотрела на Ильина. — Так у вас нет возражений против моего присутствия?
— Пожалуйста, — Ильин нетерпеливо переступил с ноги на ногу и напомнил, — я просил обязательства седьмого «Б».
Мария Владимировна подошла к шкафу, плотно заставленному папками, достала одну, извлекла стандартный тетрадный листок и протянула Ильину.
— Спасибо и до свидания.
Дверь за ним без шума закрылась.
— Странный журналист. Я таких торопыг ещё не встречала. Неужели нельзя было прислать в нашу школу опытного, знающего наши проблемы работника, — задумчиво сказала Мария Владимировна. — Пришёл, пробыл всего пять минут, ничего толком не спросил. А ведь на все интересующие редакцию вопросы он мог бы получить ответы именно сейчас.
— Вы не волнуйтесь, Мария Владимировна, — услышала она голос Алика, — мы всё поняли. Сейчас в классе я поговорю с ребятами. А может лучше будет, если это сделаете вы?
— Нет, нет, Алик! Инициатива целиком и полностью должна исходить от вас.
— Хорошо, — согласился он, — тогда кроме Игоря и Лены я подберу ещё несколько выступающих.
— Подбери, но после обязательно направь их ко мне. Понятно?
— Это само собой, — впервые за всё время раздался голос Томиной Лены.
Марии Владимировне послышалась в этом ответе скрытая насмешка, она хотела одёрнуть эту чистюлю, но тут раздался телефонный звонок. Она сняла трубку, услышала голос завуча и кивком головы отпустила ребят.
На следующий день без десяти шесть Ильин уже стоял у дверей кабинета истории. Уютную тишину внезапно прервал охрипший за день школьный звонок, и вскоре мимо Ильина потянулся седьмой «Б» с выражением деланного безразличия на лице. Попутно класс с завистью косился на своих сверстников из других классов, сотрясавших школу криками, напоминающими клич индейцев, вступивших на боевую тропу.
— Добрый вечер, — к нему подошла Мария Владимировна, — волнуетесь?
— Волнуюсь, — признался Ильин. — Добрый вечер.
— Это не так страшно, как вы думаете. Я тоже когда-то была начинающей. И мне предстояла первая встреча. И знаете, с чего я начала? С того, что узнала у руководства, что представляет собой каждый класс. Да-да, получила подробную инструкцию: о чём говорить, что спросить, как ответить. И представляете, встречи с ребятами прошли на отлично.
— Спасибо за инструктаж, — Ильин слегка поклонился. — Но, я вижу, на ваш вчерашний звонок в редакции вам дали не совсем исчерпывающую характеристику на внештатного корреспондента Ильина. Иначе вы бы знали, что он здесь для са – мо - сто – я – те - ль - ной работы! Извините, не пройти ли нам в класс? Ребята ждут.
— Здравствуйте, Мария Владимировна. Здравствуйте, товарищ Ильин.
Они обернулись. Ильин увидел, что перед ним стоит запыхавшаяся от быстрой ходьбы девушка, похожая на десятиклассницу, опаздывающую на урок.
И тут раздался недовольный голос Марии Владимировны, который она постаралась смяг¬чить сочувственной улыбкой.
— Инна Иннокентьевна, зачем вы встали? Всё-таки сильная простуда. Ох уж эта мне «четвёрка»! Неужели они позвонили прямо домой? Бестактные девчонки...
— Благодарю вас за заботу, Мария Владимировна. Я была очень удивлена, что мне позвонила «четвёрка», а не вы. Мне странно, что вы не сочли нужным поговорить со мной, прежде чем отправлять ребят на такую важную встречу.
— Разве это так важно? — пожала плечами вожатая. — И потом с ребятами я ни о чём особенном не говорила. Предложила товарищу практиканту на выбор все классы. Он выбрал ваш. А в остальном и он, и ваши ребята действовали самостоятельно.
И, не обращая внимания на протестующее выражение на лице Ильина, она шагнула в класс.
— Пойдёмте, — Инна Иннокентьевна тихонько потянула его за рукав. — Честно говоря, я сама до сих пор волнуюсь, когда вхожу к ним. Мой стаж классного руководителя исчерпывается всего одним полугодием.
Ильин пропустил Инну Иннокентьевну вперёд.
Седьмой «Б» небрежно стоял возле своих парт и со снисходительным ожиданием смотрел на него.
— Здравствуйте, — сказал Ильин и недоумённо посмотрел на застывших у своих парт разновеликих подростков.
— Садитесь, — спохватился он.
Ребята опустились за парты. Только Алик Кузнецов продолжал тянуться, выразительно поглядывая на Ильина.
— Ты что-то хочешь сказать?
— Вы разрешите?
— Конечно.
Председатель совета дружины шагнул к доске, повернулся к классу и солидно произнёс:
— Ребята, сегодня у нас в гостях корреспондент нашей молодёжной газеты товарищ Ильин. Он будет писать статью об успехах пионерской работы нашего класса. А мы будем ему в этом помогать. Кто хочет выступить? Вижу, что никто пока не готов. Тогда я и начну!
— Извини, Алик, — поднялся со своего стула Ильин, — но в твоей пламенной речи есть маленькая неточность. Во-первых, я пришёл к вам не в гости, а для серьёзного и делового разговора. Во-вторых, ты приглашаешь ребят к беседе, а я не задал ещё ни одного вопроса. В-третьих, тебе точно известно, о чём надо говорить?
— Я... мне... я о пионерской работе... — смешался Алик.
— Пропал Кузнецов, — раздался с места насмешливый голосок. — Бедняга…зря всю ноченьку дома речь готовил. На уроках зевал… на физкультуре по канату до середины вскарабкался и дал храпака…
Класс дружно засмеялся...
— Редькин, — зловеще сказала Марья Владимировна, — оставь свои плоские остроты для перемен. А вы, товарищ Ильин, ведите собрание и не позволяйте сбивать с толку тех, кто назначен ответственными для выступлений от класса.
Ильин посмотрел на вожатую так, будто впервые увидел её, ничего не сказал, посадил топтавшегося у доски Алика на место и положил перед собой тетрадный листок.
— Передо мной принятые вами обязательства на школьную пятилетку. В пункте первом вижу - «Иметь в классе 15 хорошистов и хотя бы двух отличников». Что означает это самое «хотя бы»?
Ильин внимательно посмотрел на седьмой «Б». Снисходительность в глазах ребят куда-то разом улетучилась.
Инна Иннокентьевна подалась вперёд, с любопытством глядя на этого журналиста, ожидая, что последует за таким совсем не трафаретным началом разговора.
Марья Владимировна напряжённо откинула крышку парты, за которой устроилась. Было видно, что она с трудом сдерживает себя. Несмело оглядываясь на неё, опять потянул руку Алик.
— Валяй, — бросил ему Ильин.
— Наши обязательства – призыв к хорошей учёбе. Их принимал, обсуждал, за них голосовал весь класс. Может, нами допущена незначительная неточность. Но мы прямо сейчас её можем исправить, — Алик нерешительно посмотрел теперь уже на Ильина, пытаясь понять по его взгляду, устраивает ли того такой ответ.
— Так, — подбодрил его Ильин, — приняли обязательства, и двоечники у вас разом исчезли?
— Исчезли, — увереннее произнёс Кузнецов.
— И пятнадцать хорошистов у вас появились тютелька в тютельку?
— Не совсем, но об этом лучше пусть Томка, то есть, пусть Томина Лена скажет,— и Алик юркнул на место.
— Товарищу Ильину будет неинтересно слушать «подготовленную» Томину,— как бы для себя сказала Марья Владимировна.
Но Ильин будто и не слышал её.
— Лена, как давно ты стала хорошисткой?
— С первого класса, — с тихой гордостью ответила она.
— А что мешает тебе быть отличницей?
Лена изумлённо посмотрела на Ильина.
— Что мешает?
— Ну да, я спрашиваю, что мешает тебе выполнить ваше же обязательство и стать одной отличницей из «двух» безо всякого «хотя бы»?
Лена широко открыла глаза.
— Если честно?
— Честно.
— Если честно, — она судорожно вздохнула, — иногда просто на учёбу не хватает времени.
Редькин только присвистнул от подобного неожиданного признания. Но его выходка осталась без внимания.
— Можно я сяду?
— Садись, — Ильин снова взял листок со стола. — Как вы думаете, ребята, что стоит за подобной нехваткой времени на учёбу?
— Можно? — дерзко вскинул руку паренёк с пронзительно зелёными глазами. — Редькин я, Валерка. Мне кажется, за этим стоит разгильдяйское « вдруг, сегодня не вызовут». Не решил дома задачу? Дел-то… на переменке у друга можно скатать. А если всё-таки потянут к доске, всегда найдётся добрая душа. Подскажет!
— Ты думаешь, Лена имела в виду это?
— Н-е-е! Ленка – человек честный. Загоняли её дома. Музыка, фигурное катание, английский… я б от такой жизни точно удавился!
— А к какой категории ты себя относишь? Хорошист или «плохиш»?
— Я средний грамотей. Посерёдке. Что, обязательно всем надо быть отличниками?
— В наше время мало быть просто грамотным человеком. Ты считаешь, что законным правом на образование можно пользоваться как угодно?
— Нет...
— Так что тебе самому мешает хорошо учиться?
— Алгебра.
— Трудно даётся?
— Н-е-е… Было дело…пару уроков по болезни пропустил, потом прогулял … попробуй теперь догони.
— Но ты же хоть иногда присутствовал на уроках?
— Присутствовал… только формально. Потом уже сидел, думал о своём… Вот так и просвистел алгебру.
— Как ты посвистываешь, мы уже слышали. Выходит, ты сидел на уроке у всех на виду, а мыслями был в бегах? И ты считаешь, что, филоня подобным образом, ты водишь за нос педагога, друзей по классу?
— Н-е-е, я ж не дурачок, понимаю… сам себя наказал.
— Валера, у тебя есть друг?
— Есть. Игорь Старостин.
—Он хорошо учится?
— Он настоящий отличник! — уважительно сказал Редькин.
— Что значит - настоящий?
— Он по всем предметам сечёт.
По классу прокатился смешок.
— Я хотел сказать, — спохватился тот, — он понимает, о чём говорит, когда отвечает. Он не из зубрил. Те выйдут к доске, оттарабанят, как в учебнике написано, и забудут минут через пяток. У него если спишешь, железно пятёрку схватишь.
— И хватаешь?
— А то…
— И ты считаешь это нормой в ваших отношениях, а Игорь?
— Неудобно другу отказывать, — Старостин неуклюже вылез из-за парты.
— А почему бы тебе не позаниматься с другом по этой несчастной алгебре серьёзно?
— Но он же не просит.
— А если бы попросил?
— Помог бы.
— Любопытная у вас «дружба» получается, — усмехнулся Ильин. — Больше ничего сказать не хочешь? Ты вроде из «подготовленных»...
— А я и не готовился. Уроков много задали, — неожиданно с вызовом ответил Игорь.
— По крайней мере, честный ответ, садись. Кто хочет добавить что-нибудь по сказанному?
Седьмой «Б» упорно молчал, но уже с явным интересом глядел на этого необычного журналиста. Тогда Ильин ещё раз показал им обязательства.
— Ребята, вот у вас записано дальше: «Иметь в классе стопроцентную успеваемость». Это означает, что вы обязуетесь учиться на пять, четыре, пусть даже на три, так? — не дождавшись ответа, он упрямо продолжил: — А вам не показались бы странными обязательства Инны Иннокентьевны учить вас? Обязательства ваших мам и пап любить вас? Обязательства наших колхозников сеять для вас хлеб? Обязательства наших солдат защищать вас? «Разве может быть иначе?» – спросите вы, – «Это же их обязанности». Так почему же вашу святую обязанность – учиться – вы провозгласили обязательством? Да ещё дружно проголосовали за это? Вам самим это не кажется странным и нелепым?
Седьмой «Б» растерянно молчал…и тут из-за парты неожиданно опять поднялся Игорь!
— Я скажу, — он облизнул языком внезапно пересохшие губы, постоял, молча вцепившись в парту, как в спасательный круг, и всё же решительно произнёс. — Вы правильно сказали: учиться – наша обязанность. Просто ни ребята, ни я не вдумались в эти слова. А они разные даже на слух, — он перевёл дух, — и звучат по-разному. Обязательство. Обязанность. А нам принесли в класс эту бумажку, зачитали скороговоркой, и мы дружненько подняли руки. А чтоб поговорить по существу, по-человечески, как это пытаемся делать сейчас, этого не было. Да кто бы с нами стал разговаривать? Это же «ответственное мероприятие» школы. Кому интересно наше мнение? И ещё: голосовали мы в сентябре, сейчас февраль. А мы ни разу не вспомнили об этих «обязательствах». Как говорится, печально, но это факт из нашей биографии.
— Это уже слишком! — Марья Владимировна выбралась из-за парты и, чеканя каждое слово, гневно произнесла. — Это пахнет дискриминацией школы! Я не намерена оставаться здесь далее и слушать безобразные речи, о которых некоторые потом очень и очень пожалеют! Завтра же позвоню в редакцию и потребую, слышите, потребую, чтобы сюда прислали кого-нибудь из начальства для разбора вашего недостойного поведения, товарищ Ильин. А ты, Старостин, думай, когда говоришь. А ещё отличник. Кандидат на золотую медаль! Да я завтра же…
Ильин даже привстал, чтобы услышать, какие кары обрушатся завтра на голову смельчака.
Но продолжения не последовало.
Мария Владимировна неожиданно умолкла, встретив спокойный, слегка насмешливый взгляд Игоря, и неуверенными шагами вышла из класса.
— И вешает лапшу вам на уши Кузнецов, объявляя здесь и где только можно, что у нас нет двоечников, — продолжил Игорь как ни в чём не бывало.
— В журнальчик загляни! — закричал с места Кузнецов. — Найди там хоть одну двойку за четверть!
— Не ори, не очень тебя испугались! – так же с места выкрикнул Редькин. — А то я не знаю, как мне троечку натягивали, чтоб успеваемости не портил. И не мне одному. Как же, «образцовый» класс!..
— А мы миримся с этим, — перебил Валеру Игорь. — Верно вы заметили: мне бы Редькину разок не дать списать, а позаниматься с ним по-человечески. Вот это действительно была бы дружба!
— Разрешите?— Инна Иннокентьевна потянула руку, как примерная ученица, и, покраснев, встала. — Честной надо быть до конца. В том, как готовилась эта встреча, как начиналась, как стереотипно могла закончиться, виновата я. Да-да, — она упрямо закусила губу в ответ на протестующие выкрики ребят. — Дело не только в этой встрече. Правду сказал Игорь. Формально мы отнеслись к важному делу и винить должны только себя. Подняли мы руки и решили, что на этом наша работа закончилась. А она должна была бы только начаться. Разве не так, Алик?
Алик поднялся, не отрывая глаз от пола,и сказал:
— Так, Инна Иннокентьевна.
— Но исправить ошибку мы сумеем. И если вы, товарищ Ильин, придёте к нам на подведение итогов учебного года, краснеть нам перед вами, а главное - перед собой, я уверена, не придётся. А сейчас пойдём по остальным пунктам?
— А я знаю! можно я? — вскочила девчонка в рыжих кудряшках.
— Давай, Рощина Нина, — разрешила классная.
И та с места в карьер затараторила:
— Ой, Инна Иннокентьевна, мы взяли обязательства беречь учебники. Ну, чтобы следующие за нами классы могли по ним заниматься. Только некоторым это до лампочки… ой, извините! Некоторые считают, что к ним это не относится. Редькин рисует на них чертей. А наш «пионер – всем ребятам пример», Кузнецов, подрисовывает великим писателям бороды и усы. А вообще наш класс очень хороший! – неожиданно воскликнула она. – Но об этом пусть Таня из своей знаменитой «четвёрки» скажет.
— Почему я? — величаво поднялась статная Таня. – Есть Марина, Инна, Света. Из этой же «четвёрки».
— Хочешь, я от вашего имени выступлю? — съехидничал Кузнецов.
— Без тебя обойдёмся! — сразу бросилась в бой та. – Понимаете, нас в классе «четвёркой» зовут. И нам это нравится! Дело не в том, что мы в кино ходим, уроки учим, даже бегаем на короткие дистанции всегда вместе.
— Настолько вместе, что даже на дорожках бегут рядом друг с дружкой и стараются прибежать одновременно, — рассмеялась Инна Иннокентьевна. – Самое забавное – им это удаётся!
— Нам всё всегда удается! – невозмутимо сказала Таня. — Ещё мы стараемся всё самое интересное, что происходит вокруг нас, в класс приносить: книги новые, на выставки интересные всех зовём, на спектакли. Мы хотим, чтобы ребята седьмого «Б» по-настоящему сдружились, а не только голосовали за это.
— Оригинальничаете вы и больше ничего, — бросила ей девочка с красивым, но каким-то кукольно-холодным лицом.
«Господи! – подумал про себя Ильин. – Надень на неё парик с голубыми волосами – вылитая Мальвина из «Золотого ключика».
— А тебя, Ира Малинина, ничем не удивишь и не обрадуешь.
— Дадим ей слово, пусть и она выскажется, — предложила Инна Иннокентьевна.
— И выскажусь, не хуже других. Враньё всё это! Никакие мы не дружные, — небрежно бросила она.
— Например? – спросил Ильин.
— Пожалуйста. Сижу я себе на перемене, никому не мешаю, никого не трогаю. Настроение у меня плохое. А мальчишки натащат на перемене снежков и лупят по доске, а потом передо мной рожи корчат, клоунов из себя изображают.
— Ира, — Ильин лукаво посмотрел на неё, — а может, именно в этом особое проявление дружелюбия именно к тебе?
— Ну, тогда я не знаю…
— А я знаю! Более того, я уверен, ребята пытались развеселить именно тебя! Поднять настроение такой красавице – одно удовольствие! А уж заслужить её благосклонный взгляд... Ведь это здорово, что сильной половине класса не безразлично твоё настроение.
— Наверное... – растерянно промямлила Ира и покраснела, скорее всего, от удовольствия. — Я об этом как-то не подумала.
— Извините, можно я ещё разок скажу? — решительно поднялась Лена. — Мальчишки всегда перед ней выпендриваются! И не только из нашего класса. Не сверкай на меня глазами, Малинина. Я и про себя скажу то, что думаю. А думаю я, что своему классу не очень-то и нужна. И сама в этом виновата. Сама! Получилось, что у меня вся жизнь – вне седьмого «Б». Я сегодня как «подготовленная» выступать должна была. А что я знаю о классе? После уроков – бегом из школы. У меня, видите ли, свои дела, своя жизнь. А вот Таня, Марина, Светка живут классом. А во мне этого, к сожалению, нет. Нет! — с ожесточением закончила она.
— Но ты хотела бы жить жизнью своего класса? — негромко спросил Ильин.
— Хотела бы. Я люблю свой класс. И все мы его любим! Это же наша лучшая часть жизни! И такой уже никогда не будет, — Лена тихонько присела.
— Точно, — грустно улыбнулся Ильин. – Такой жизни, ребята, у вас уже никогда и нигде не будет. Я сам это, увы, поздновато понял. Но, честное слово, сделать свою жизнь осмысленной, живой, яркой, не расчерченной на клетки и параграфы, пока ещё в ваших силах. Позже, войдя в так называемую «взрослую» жизнь, вы не раз столкнётесь с реальной окружающей действительностью. Вам будет ох как непросто в этом окружении. Но от того, что вы сумеете вырастить в себе сегодня, и будет зависеть вся эта дальнейшая «взрослая» жизнь. Я искренне рад, что мы с вами пришли сегодня к такому пониманию.
… Уже в пустой учительской, когда он сокрушённо просматривал свой, без единой записи, блокнот, Инна Иннокентьевна спросила:
— Вы заметили, какими глазами посмотрели они на листочек с этими обязательствами, когда вы его возвращали?
— Заметил.
— Спасибо вам, Ильин.
— За что?
— За встречу. Такой интересный и полезный разговор состоялся у ребят впервые в их школьной жизни. Я сегодня многое открыла и в них, и в себе тоже. Не поверите, раньше на собраниях в классе солировал один Кузнецов. А сегодня от души высказывались те, которые, я уверена, не собирались высовываться до самого выпускного класса. Думаю, у вас должна получиться интересная статья в «молодёжке». Знаете, мы взахлёб читаем её.
— Не знаю, как статья, — он спрятал блокнот, — но разговор, вы правы, у нас действительно получился что надо. А если это ещё оценит мой шеф…
— Я и седьмой «Б» будем болеть за вас… только, простите, я до сих пор не знаю вашего имени-отчества.
— Отчество у меня своеобразное – Индустриевич. Дед так отца окрестил по святцам того героического времени. И меня эта чаша не миновала. Я родился четвёртого октября тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Вот отец по законам продолжения нашего рода и назвал меня Спутником! Так что по имени-отчеству я Спутник Индустриевич! Только не надо прятать вашу очаровательную улыбку. Другие просто лопаются от смеха, когда слышат это цирковое словосочетание. Но зовите меня, пожалуйста, как и раньше, по фамилии — Ильин. Я к этому привык.